KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Религия и духовность » Эзотерика » Алексей Ксендзюк - Тайна Карлоса Кастанеды. Анализ магического знания дона Хуана: теория и практика

Алексей Ксендзюк - Тайна Карлоса Кастанеды. Анализ магического знания дона Хуана: теория и практика

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Алексей Ксендзюк, "Тайна Карлоса Кастанеды. Анализ магического знания дона Хуана: теория и практика" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

"Мое тело непроизвольно задрожало от напряжения. Я почувствовал себя так, будто меня захватило и втянуло в смертельную битву что-то, не дающее мне дышать. У меня не было даже страха. Скорее, какая-то неконтролируемая ярость овладела мной и достигла такой степени, что я рычал и визжал, как животное. <…>

Я почувствовал себя утомленным и безучастным. Было ощущение безразличия, и я не хотел ни думать, ни говорить с самим собой. Я чувствовал не испуг, а необъяснимую печаль. Мне хотелось плакать. <Дон Хуан> потребовал, чтобы я разговаривал с собой, потому что на этот раз внутренний диалог был отчаянно нужен. Я слышал, как он приказывает мне: "Разговаривай! Разговаривай!"

Губы сводила судорога. Мой рот двигался без единого звука." (IV, 93–94)

Разрушаемый тональ Кастанеды агонизировал. Это было подлинное умирание тоналя, утратившего основополагающие свои опоры. Подобно разочаровавшемуся во всем подростку, он не хотел жить и умирал вместе с языком. Юмор, с которым дон Хуан хлопочет вокруг «онемевшего» Карлоса, не снижает серьезности положения. В таких случаях может помочь только действительно искусный "реаниматор".

Менее опасным, но столь же решительным нападением на идею стабильности оказалась известная и многими любимая сцена с "исчезновением автомобиля". Мы не будем ее пересказывать, петому что она по сути повторяет тот же опыт с тоналем. Представление о том, что автомобиль можно запросто "убрать из этого мира", а потом так же безболезненно «вернуть» его обратно, вполне приемлемо для фантастического романа, но в сфере обыденного восприятия может положить конец безусловному торжеству привычного описания мира раз и навсегда.

Деструктивные элементы вводятся в описание мира настойчиво и целенаправленно. Можно предложить читателю самому обнаружить их повсеместное присутствие в тех уроках, которые дон Хуан преподавал Кастанеде на первых этапах обучения. Обычно его "безумные речи" и такие же "безумные действия" либо вводят читателя в недоумение, либо очаровывают мнимой мистичностью, так или иначе оставаясь необъясненными, непонятными, непостижимыми. «Нелепыми», как говорят скептики.

Даже целостность пространственно-временного континуума (быть может, последняя зацепка тоналя за свой узаконенный космос) безапелляционно прерывается вторжением нагуаля. То и дело Карлос попадает в «магическое» время — то удаляясь в переживания, что длятся в его жизни часами, а по хронометру — несколько минут, то "выпадая из потока" времени на мосту силы, где пытается справиться с новой для себя ролью лидера магического «отряда», забывая и вспоминая «куски» неизвестно когда прожитых ситуаций. Он долго не может прийти в себя после телепортации, произведенной с помощью дона Хуана в Мехико (тут уж и пространство и время теряют свою непрерывность). Словом, мир рушится, а на его обломках вырастает нечто безымянное, но очаровывающее и влекущее к себе.

Однако самой квинтэссенцией деструктивного начала — бездной, куда в любой миг готовы скатиться все рациональные сооружения и мыслимые законы, весь порядок замкнутых структур — в системе дона Хуана выступает смерть, все сводящая на нет, неотступная, беспристрастная, неминуемая.

"На каждом повороте этого пути человек сталкивается с угрозой полного уничтожения, поэтому неизбежно начинает осознавать свою смерть. Без осознания смерти он останется только обычным человеком, совершающим заученные действия. Он не будет обладать мощью и способностью к концентрации, чтобы отведенное ему на этой земле время превратилось в магическую силу." (II, 323)

Метафора, избранная доном Хуаном, вызывает у тоналя неотразимое впечатление. Ведь это не мысль, не идея бренности всего сущего или тому подобная банальность, а ощутимое, почти зримое присутствие Деструктора, способного в единый миг прервать все непрерывности, уничтожить любую предсказуемость, развалить придуманную стабильность и все обратить в прах.

"Когда ты в нетерпении или раздражен — оглянись налево и спроси совета у своей смерти. Масса мелочной чепухи мигом отлетит прочь, если смерть подаст тебе знак, или если краем глаза ты уловишь ее движение, или просто почувствуешь, что твой попутчик — всегда рядом и все время внимательно за тобой наблюдает.

Он снова наклонился ко мне и прошептал в самое ухо, что, резко оглянувшись налево по его знаку, я опять увижу на камне свою смерть. Он едва заметно мигнул, но оглянуться я не отважился. Я сказал, что верю, и что в этом плане ему больше нет нужды на меня давить, потому что я и так в ужасе." (III, 483–484)

Смерть в понимании индейских магов отнимает у нас всякую надежду на длительность, на продолжительность, что является основной и абсолютно необходимой уверенностью тоналя.

"У тебя нет времени, приятель, — сказал он. — В этом — беда всех человеческих существ. Времени нет ни у кого из нас, и твой "поддающийся оценке промежуток времени" ничего не значит в этом жутком таинственном мире." (III, 537)

Дон Хуан вовлекает Смерть как абсолютного Деструктора в качестве силы, способной укротить самонадеянный тональ, ибо все живое боится смерти. Таким образом «маги» прижимают тональ к стенке.

"Я уже говорил тебе, это — очень странный мир. Силы, которые руководят людьми, непредсказуемы и ужасны, но в то же время их великолепие стоит того, чтобы стать их свидетелем. "(II, 539)

Вообще, если говорить об эмоциональном отношении мира тоналя к магии, то оно глубоко противоречиво (не подобным ли образом мы относимся и к самой смерти?). Взирая на магию, тональ испытывает, как минимум, два противоположных и обостренных до крайности чувства: ужас и очарование. Агония тоналя — это рождение магии, агония человеческой целостности — окончательный прорыв в аморфную ткань нагуаля. Возвращение из ярко освещенного пространства мира в неопределимую Реальность — это и магия и смерть одновременно. Когда мир рушится, нам страшно. Но над руинами восстает "новое небо", никогда не виданное нами — изумительное и чарующее.

Как-то на ночной трассе машину Кастанеды догоняли странные «огни» — то ли фары неизвестного преследователя, то ли «неизвестное» само по себе. Дон Хуан, естественно, усомнился в том, что едет автомобиль.

"Ну что еще это может быть? — нервно спросил я.

Его намеки вывели меня из себя.

Он повернулся и посмотрел прямо на меня, потом медленно покивал, как бы взвешивая то, что собирался сказать.

— Это огни на голове смерти, — сказал он мягко. — Она надевает их наподобие шляпы, прежде чем пуститься в галоп. То, что ты видишь позади, — это огни на голове смерти, которые она зажгла, бросившись в погоню за нами. Смерть неуклонно преследует нас, и с каждой секундой она все ближе и ближе…

У меня по спине пробежал озноб. Какое-то время я не смотрел назад, а когда снова взглянул в зеркало, огней нигде не было видно.

Я сказал дону Хуану, что машина, должно быть, остановилась или свернула в сторону. Он не глянул назад, а лишь потянулся и зевнул.

— Нет. Смерть никогда не останавливается. Просто иногда она гасит огни. Но это ничего не меняет…" (II, 221–222)

И все же маг испытывает исключительную благодарность и особенное уважение к собственной смерти. На протяжении всей жизни она учит его умирать, не умирая. Срывать пелену тоналя так решительно, целиком и полностью, дано только смерти. Для «воина» она — учитель и благодетель. На неопределенное время откладывая сроки уничтожения, смерть дает возможность магу сделать свой тональ послушным, «выдрессировать» его и научиться многим чудесам подлинного Бытия, постичь высокие и несказанные тайны нагуаля, сохранив при этом осознание и волю, что в совокупности и есть жизнь.

Итак, мир разрушается и мир восстанавливается. Маг умирает и обретает бессмертие. Подытоживая способы разрушения мира, которые мы рассмотрели в данной главе, нельзя не вспомнить о том, как коротко разъяснил парадокс магии дон Хуан в доверительной беседе с Кастанедой:

"Я тоже не хотел обладать силой. И не видел причин для того, чтобы ее накапливать, и никогда не выполнял инструкций, которые мне давались, или, по крайней мере, никогда не думал, что их выполняю. И однако, несмотря на свою глупость, я накопил достаточное количество силы, и в один прекрасный день моя личная сила заставила мир рухнуть.

— Но почему кто-то должен хотеть остановить мир?

— Так ведь никто и не хочет, в том-то и дело. Это просто происходит. А когда ты узнаешь, что это такое — остановка мира, ты осознаешь, что на то есть свои веские причины. Видишь ли, одним из аспектов искусства воина является умение сначала по некоторой особой причине разрушить мир, а затем — снова восстановить его, для того, чтобы продолжать жить." (III, 587)

Можно сказать, в этом и заключается венец всех усилий по разрушению "описания мира": мы достигаем крайней точки доверия, обнажаем все и всяческие условности, и возвращаемся для продолжения своей работы в привычное сновидение уже не рабами его каторжных проектов, но свободными созерцателями, следующими по собственной дороге к Истине.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*