Даниил Андреев - Железная мистерия
Ответа нет.
Неизвестный, трепеща
Я понял:
недвижный миг
предельной муки.
Даймон
Там нет времен. Но смысл огромных циклов
Чтоб время там возникло, как у нас.
А над шуршанием пересыпающихся скорлуп снова колеблется — уже яснее — завораживающий и печальный
Женский голос
Магмы глубин,
Волны миров —
Мой неумолчно звучащий покров:
Дивно грущу…
Мир ваш пряду…
Темных героев на Дно мое жду.
Сдайся! приди!
Дух остуди,
Космос угаснет вдали, позади —
С блеском небес,
С плеском морей,
С вольными криками птиц и зверей.
Мир отмелькал…
Пир отсверкал…
Миру на смену встает мой Нергал…
Снидь же в края
Небытия,
Вне вашей утлой вселенной — как я!
Неизвестный
Так вот мне откуда звучал этот голос,
Маня в неисхоженные пустыри…
Даймон
Великой Блудницей когда-то приснилась
Она мудрецам христианской зари.
Женственный голос, замирая с беспредельной тоской
Вечно трущу…
Мир мой пряду…
Темных героев на Дно мое жду…
Даймон
Вечно томит она, вечно неверная,
Похотью духа язвит наши сны…
Хочешь ли странное имя? —
Фокерма,
Женственная ипостась сатаны.
Тишина.
Неизвестный
Испепелилось во мне до конца
Все от выдумщика и самозванца.
. . . . . .
Если когда-нибудь,
сквозь колдовство
Этих пучин возвращусь я под солнце…
Даймон
Ты возвращаешься.
Ты возвратился!
Веки трепещущие подними:
Новым рожденьем дух твой родился
Между людьми.
Голоса в крипте
Ты с нами, родной наш скиталец —
Наш странник, искатель, пришлец!
Прислушайся к рокоту улиц,
К гудкам поездов у околиц…
Стены освещенной крипты проступают из мрака там, где не представлялось ничего, кроме пустынь Суфэтха.
Даймон
Друг! настал раздвигающий
Миг судьбы твоей: слышишь —
Бремена возлагающий
Приближается свыше;
Будешь миром водительствовать
Над уклонами к безднам,
Будешь людям свидетельствовать
О Благом и о Грозном.
Голос Великого Посвящающего
Все ли, что явлено — понято?
Все ли, что понято — принято?
Даймон
Все.
Посвящающий
Все ли, что просится — выстрадано?
Все ли стороннее вытравлено?
Даймон
Все.
Стройно вязал я для младшего брата
В космос — виденья пучин и святынь.
Жаждой пророчества сердце объято…
Неизвестный
Аминь.
Даймон
В бурную душу младшего брата
Я низводил поток благостынь
С фирнов Олимпа, Кремля, Монсальвата.
Неизвестный
Аминь.
Даймон
Мышцам духовным младшего брата
Мы сообщаем крепость твердынь
Горнего Града. — В путь — без возврата!
Неизвестный
Аминь.
Голос Великого Посвящающего
Знанья верховного чистый чертог —
Встань из развалин сознанья!
Тишина.
Божьего пламени жгучий росток,
Вспыхни из ран состраданья!
Тишина.
Воли верховной творящий поток,
Хлынь для чудес созиданья!
Тишина.
Сердца Вселенной гонец и пророк,
Встань для борьбы и скитанья!
Тишина.
Голоса в Небесной России
Духом пронизанный,
К вести помазанный,
Чист пред судом,
Стал нашим братом,
Венчан Синклитом,
К власти ведом.
Посвящающий — к Посвящаемому
Но знай: радушьем этот век
Нас не встречает у порога:
К кострам сирот, бродяг, калек
Сперва скользнет твоя дорога.
Казнен изгнаньем, как Адам,
Клеймен судом, как лютый Каин,
Пойдешь по мертвым городам
Скорбеть у выжженных окраин.
Сольются искры душ кругом
В безбрежном зареве страданий;
Им будет чужд и дик псалом
Твоих безумных упований.
Ты, как юродивый, молясь
Бросаться станешь в пыль дороги,
Чтоб хоть земля отозвалась
На миф о демонах и Боге!
Неизвестный, теперь — Экклезиаст[18]
Ведь наград не ищу я
По излучинам ночи:
Знаю, действую, чаю —
И не властен иначе.
Посвящающий
Отрада будет: взор детей.
Он мглистой ночью городскою
Из нор, трущоб, из пропастей
Ответит блеском и тоскою;
Обступят трепетным кольцом
Любви, мечты, надежд, единства,
Раскрыв пред истинным гонцом
Горячих душ гостеприимство.
В дыму окрайн, в чаду квартир
Они твой жгучий зов припомнят,
В широкий, Бога ждущий мир
Они уйдут из затхлых комнат,
Они враждующий прибой
Утишут мудростью, венчая —
Верховным куполом — устой
Всечеловеческого рая.
Экклезиаст
Только этого, Отче,
Я ищу и взыскую:
Быть в содружестве зодчих,
Строить в высь голубую.
Голос Посвящающего, удаляясь
Тогда наступит твой зенит.
Тогда тебя Синклитом встретим
И Яросвет благословит
Тебя венцом:
вторым
и третьим.
Даймон
Во всякий час: среди ли темных вьюг,
В разгаре ль битв, на царственном закате ль
Всегда с тобой мы, наш любимый друг,
Вершин и бездн России созерцатель.
Акт 9. Низвержение
За истекшее время панорама Среднего слоя значительно изменилась. Применением атомной энергии в мирных целях пограничная горная цепь уничтожена на значительном протяжении. Лежавшие за ней территории присоединены, граница отодвинута до следующей горной цепи. Вновь приобретенные территории распланированы по закону: в центре каждой — город с цитаделью (разумеется, все в уменьшенных размерах), а вокруг — разграфленная на шахматные клетки колючей проволокой равнина. Нечто грандиозное, хотя и смутно видимое, сооружается лишь на территории отдаленного Востока.
Радио на всех перекрестках передает выступление государственной депутации, совершающей турне по одной из соседних стран.
Голос одного из депутатов
Друзья! Мы пролетаем
Над вашим славным краем —
Взглянуть, как строит дом
Ваш сво-бо-до-любивый
Народ трудолюбивый,
Талантливый притом.
Другой депутат
Привет и пожелания
приносим мы, как братья
от вашего собрата —
от нашего народа
Народному собранию
народных депутатов
народной демократии
великого народа.
Опять первый
Народ ваш очень древен
И в то же время — молод;
Наш — тоже: юн, но мудр.
И скоро в серп и молот
Поверят с нами вровень
Сто миллионов шудр [19].
В Цитадели по-прежнему бубнит голос Автомата
Я учил и учу: скверно
Вскачь по кочкам нестись бурно.
Покорять надо мир — мирно,
Пядь за пядью, тишком, мерно.
Вдали показывается колоссальная бабочка ярко-розового цвета. Это — на самолете новейшей отечественной конструкции государственная депутация возвращается из заграничного турне. Бабочка, странно порхая, приземляется на аэродроме.
