Даниил Андреев - Железная мистерия
Пауза.
Я думал: то Велга, свое колдовство
Сплетая над городом, пела…
Но нет: необъятная, как божество
Звала за последний предел.
Тишина.
Кажется, будто ветер приобрел большую силу и заунывность, налетая порывами, похожими на вздохи великанов.
Еле слышные голоса в крипте
— Станем вокруг спускающегося
Братством суровых клятв!
— Обережем тоскующего
Собором наших молитв!
Ты стал в эту ночь вдохновения
Для нас — духовным окном…
— Чьи жалобы, чьи воздыхания
Сквозь слух твой сочатся к нам?
Неизвестный, слабо вскрикивая
Это они! Узнаю! Их державный
Облик, багровую ткань покрывал…
Вон, среди них тот колосс, что недавно
Из саркофага смертного встал!
Даймон
Пленники, вечные кариатиды,
Ныне поддерживающие Цитадель;
Те, кто ковал былые победы
Царства,
теперь растущего вдаль;
Ваши прапрадеды,
ваши деды,
Старых триумфов былая скрижаль.
Неизвестный
Да, — сединою нездешней седы
Бурые лики… Щемяще жаль
Мне этих узников. Но… как странно:
Нет, они движутся! Камень и сталь
Медленно приподымают… Туманно
Вижу унылый и жесткий стиль
Сумрачных зданий этой вселенной,
Этих дорог багряную пыль…
Голоса движущихся кариатид — смутные, невнятные, — отдельные слова, еле связанные друг с другом; стенания, почти лишенные смысла
— Строй,
раб,
поддерживай
Свой
плен —
Груз глыб живой!
— Пусть
труд
бездомника:
Жар
магм
припомни-ка!..
— Смерть
если б
смилостивилась…
— Ночь
если б
сжалостивилась!
— Хоть
в персть
развеивание…
— Хоть
в прах
расслаивание…
— Хоть
в пыль
размалывание!..
Нет
нам
помилования.
Безмолвие. Никакого ответа. И опять стоны, похожие на мольбу.
—Дух!
Храм
вверх
строящийся!
— друг,
брат,
брат
кающийся!
— Ты,
гнет
барм
сбросивший!
— Ты,
смысл
карм
взвесивший!
—Ты
знал
крест
царствования;
— Ты
блюл
долг
бодрствования…
Голос Императора-Искупителя с огромной высоты, далеко над катакомбами
Схожу,
но порог ваш засыпан
и взгорблен,
Правящий игва мудр, как Ликург,
И гекатомбы неслыханной скорби
Спуск преградили
в ваш
Друккарг.
Теперь уже не ветер, не стоны кариатид, но медленные удары глухого, с огромными интервалами, всю землю сотрясающего пульса различаются в звуках, которые недавно казались порывами ветра.
Даймон
Ты мечтал о траурных лунах —
смотри, поэт!
Других
в преисподних лонах
Нет.
Три светила тусклого цвета, похожего на темно-лиловый, проступают в рыжем пространстве среди несущихся паров. Одно из них кажется почти черным. Представление верха и низа сдвигается: область лун кажется то небом, то глубиной пропасти.
Даймон
Так видят игвы
миры страданья,
Тлеющие
в средоточье земном,
Преддверья обратного мирозданья,
Первые
из его наружных хором.
Смотри, коли смеешь, на это солнце,
Яснеющее
сквозь клочья паров:
Его ль инфракрасные протуберанцы
В твой сон возносились
со дна миров?
Неизвестный
Его.
Даймон
Любуйся ж на дымные космы, —
Лик ада, рассматриваемый в ребро:
Это — не солнце: лишь Антикосмос,
Творчества дьявольского ядро.
Теперь крипта катакомб кажется затерянной в недоступной высоте и едва мерцает, как звезда.
Неизвестный
Вижу неимоверную крепость,
Подобно хребту —
острием
вниз:
Да, конус из черных базальтов
в пропасть
Венцом повис.
Черными молниями
ширяют,
Снуют вокруг —
Не знаю, кто — помавают, реют,
Блюдут порог.
Голоса игв
— Упитаны ли по стойлам бойцы?
— Вскармливаются;
— Ох, вскармливаются.
— Просачивается ли шемойя в сердца?
— Всачивается…
— Ох, всачивается!
— Готовы ли раругги соседних шрастр?
— Вскидываются…
— Ух, вскидываются…
— Наш луч пепелящий достаточно ль остр?
— Взлизывается!
— Ух, взлизывается!
Даймон
Сквозь них… напрямик… твердо,
Не оборачиваясь — спеши:
Всем ярусам этого города
Открой слух души!
Точно порыв раскаленного воздуха опаляет окрестность. Слышится клокотание, стремительное снование, сплетание и расплетание чьих-то обширных «я», объединенных тревожным и поспешным трудом.
Голоса раруггов
— Всплеснулся ль к мирам демиурга наш круг?
— Всплескивается…
— Ух, всплескивается!
— В Небесном Кремле нерушим ли порог?
— Взламывается!
— Да: взламывается!
Резкий голос Великого Игвы
С подземного Юга грядут войска
Раругги
— Вздыбливаются!
— Вздыбливаются!
Великий Игва
Уж рвутся из Северного тайника —
Раругги
— Вспучиваются!
— Вспучиваются!
Игва
С подземного Запада летят, как смерч.
Раругги
— Взвеиваются!
— Взвеиваются!
Игва
Из скважин Востока змеятся вверх.
Раругги
— Взвихриваются!
— Взвихриваются!
Неизвестный
Так вот чье господство чествовали
Наши народы в гимнах…
Вот кого мы предчувствовали
В корне зол повседневных…
Даймон, не в этом пространстве ли
Небесная наша царевна?
Даймон
Вот.
Внезапно приоткрывается необозримое по своей длине, но невысокое сооружение, может быть, небольшая часть кольцеобразной крепости, окаймляющей Друккарг. Ее стены местами излучают слабое голубое сияние: других источников синего или зеленого цвета в этом слое нет.
Неизвестный опускается на колени.
Молчание.
Голос Навны
Подошел? Приблизился? — милый
Мой мальчик, искатель мой смелый!
Поведаешь людям, что видел,
Что горестный дом мой проведал…
Теперь ни в гробу, ни в темнице,
Ни в самом глубоком колодце
Мой отблеск тебе не затмится,
Лазурная нить не порвется.
Неизвестный молча целует багряную землю Друккарга.
Даймон
Но разве не видишь местами
От крепости отсвет другой?
Неизвестный, поднимаясь
Да, странное, зыбкое пламя
Оранжево-рыжей дугой.
Здесь я не думал встретить другую, —
О, ее тоже, как встарь, узнаю, —
Боже, но те ли
слова ее рдели
Пурпуром страстным
в юность мою?
Стенающий голос
Жгут меня душные глыбы…
Жмут меня крепкие скобы…
Жажда палит мои губы…
Вздернуто тело на дыбы!
Голоса в Цитадели
