Волхв Саньян - Веда. Постижение Руси. Начало XXI века
Луч негой струйной Золотом вливается в окно Его дыхание сквозит через стекло, Пылинок оживляя медленный полёт, Луч утра пробуждение поёт В росинке радугой играя.
Он несет не Ее свет, он несет свой свет, будучи рожденный от ее света. Его свет столь же невыносим для поклонников духа, как и огонь света его Матери. Его огонь не несет лад, скорее, он несет разрушение — это послание лада. Рухнет все, что не было свершено в ладу. Ибо игра зимних богов — это всего лишь красивая фантазия, которая будет напрочь стерта пред ликом Ярилы. В мирах Лады нет фантазий, там все слишком реально, именно поэтому эти миры — Миры бесконечного лета. Ярила аскет, и мир его доступен только аскетам. Там нет живых существ как в мирах Лады. Там духи, стихии, стихиалии и прочая «живность». Там бесконечное сплетение корней огня, из которых вырастают стволы жизни, на которых распускаются ветви судеб и зреют плоды кармы. Стволами, ветвями, цветами занимаются другие боги. Знавал двух помощниц Лады на наших землях, звали их Лелей, да Живой. О Леле вообще трудно говорить, лично мне. Эту лучшую из богинь, возможно, уже не удастся реанимировать, а о Живе пробовал писать, что-то получилось, но сам я не в восторге, эти переживания на меня давно находили:
Чуть свет забвенья брезжит в сердце
Твое посланье Мать
Протуберанцем прорвет пространств безмерные слои
И будет снова — покой,
Сжигающий златые бездны Солнца
Из центра мирозданья,
Что трепещет изнутри
Я ждал тебя века,
Века взывал я жизнями к тебе...
Твой образ Мать
Слезами не опишешь
И в памяти не вызовешь —
Его там нет
Лишь только памятный завет:
Себя я в прошлом оставляю.
Если быть совсем откровенным, то когда я пришёл в лес проводить свой первый огненный ритуал Ладе, я не знал путей к ней в духе. Я просто постарался сделать все свои действия как можно более ладно. К тому моменту я уже неплохо управлял первоэлементами, мог свободно перемещаться в пространствах тонких миров, но я предощущал несоизмеримое величие сей богини, и просто шёл на авось. Поэтому, в самом начале ритуала на тонком плане явился (вообще по жизни я не склонен к видениям любого рода) вполне реально муж в белой грубовато-простой одежде, белые волосы, борода, усы, голубые ясные глаза, не стар. Прекрасен в общем, по-русски. Чувствовалось, глубоко мудр он был. И сфера тонкого плана, из которой он явился, как-то соотносилась с данной точкой физического пространства. Вообще, надо отметить, что это были как раз те места, где, как предполагалось, подвижничал старец Фёдор, а может и сам Клюев туда добирался. Вообще, этот житель мне показался времён более древних. Он сел рядом. Я его воспринимал как бы боковым зрением, но видел его ясно, даже как-то тепло его ощущал, близок он мне был — как родной. Он всем своим бытием попросил меня точно сформулировать, какого результата я ожидаю от своих действий. Насколько я смог сконцентрировать свою мысль я дал ему увидеть своё стремление понять смысл той реальности, что русский народ называл Ладой. Я желал увидеть эту реальность ровно настолько, насколько мне позволяли мои органы восприятия. Он в тишине явил, что показать сие он не в силах, что это очень высокая реальность, но подготовить мои тонкие тела своим присутствием он сможет ровно настолько, что я смогу узреть направление в тонком мире, которое сможет меня вести в сторону этой непередаваемой реальности. И далее мы с ним некоторое время сидели у огня кострища в совместном созерцании. Так я сделал свой первый шаг в сторону этой наивысочаишеи реальности. И сейчас для меня эта богиня трудно постигаема. И надо отметить, что вот так откровенно с тонкого плана мне помогали только в исключительных случаях. Реальность жестко настаивала на том, что всё движение в духовных пространствах Русских богов должно было осуществляться максимально самостоятельно, вот я и писал свои зачины.
Зачин
Ведь время неслышно — так утро прошло,
Оставил я шумных кварталов систему,
Я в храме, где залы колонных берез
И своды живые зеленой прохлады.
Здесь небо живое в ветвистых садах
Как мать: нежно-нежно хранит эту тайну.
Которой созвучно дыханье в прозрачной листве
И множество флейт, колокольчиков,
Звучащих в потоке ласкающей воли.
Здесь, в царстве мелодий, просветов,
Лучей, пьянящих дыханий нектаров —
Все остается нетронутым волей твоей,
Лишь воля Неведомых в сердце пустом
Мелодию виденья всего обо всем
В едином пространстве извечно играет.
И здесь ты крещение примешь свое.
Уйдешь ты туда, где тебя больше нету.
Навеки свободный, лучащийся дух.
Я песнь твою допою, если буду.
Осветить Стороны Света
Мне очень хочется сказать...!
Как чашей полной драгоценностей
Преподнести слова о странности,
Пребудь со мной, душа!
В ладони можешь взять.
Я это знаю, и вижу как тебя
Лишь только потому,
Что я могу в себя вобрать
Всю красоту садов Вселенной,
Любовь не может отвергать.
Восток
Ко мне с Востока вестники приходят
Все в образах достойных глаз Творца.
То — струны скрадывает нежность
Лучей излитых с чаши Солнца в небеса.
За горизонтом таинства верша
Оно еще хранит земную свежесть
Что ранним утром с глаз Твоих сошла.
И вот объят весны объятьями,
Вновь сотни тысяч изумрудных глаз
Таят невинность и вершат причастие
К младенцу взорами летя, как лебеди
Они окутали, целуя ветрами
Снимая пелену с младенца в нас...
Юг
И я коленопреклоненный. Истина!
Я в чаше Лотоса, весь Свет Твой зрит
О Мудрецы! О вечной юности носители
Круг осияв я взорами на Юг.
Там, где ветвей тенисто-золотистыми
И ожерельем птиц Строители
Из голубых небес Павану льют.
Мой нежный бриз, я б Богу изменил
Если б не Он был Ты.
Запад
На Запад сердце Солнц всех провожая
Я отдаю уста, глаза
И миллионы чаш амриты милости Господней
Касаньем любопытных пальцев
из нежно-бледного луча
Вдруг опрокинуты в тебя, в меня
И если ты была душа со мною
В тебя! В тебя. В тебя!
Видение моё в тебя нисходит восходя
Чтобы увлечь всё горе мира
В сиянье звездопада,
И освятить, исполнив все мечты и замыслы Творца,
Творящего любовью узы, сомкнувшие тебя, меня
В объятия космической поры.
Север
И замер взор и Космос замер.
Я Север созерцаю в вышине.
Там, где слегка сверкая, тихо падая
На гладь алмазную снежинки серебра
Несут нам весть о Солнечной долине
Из белоогненной средины бытия...
И я склоняюсь пред Тобой и вечно падаю
Снежинкой тихой и струна алмазная
Рождает новые, безбрежные просторы
Где снова! Снова! Снова! Ты и я...........................
Коляда
(писан на день зимнего солнцестояния)
Пред ликом тайного светила,
Сокрытого в лучах златых,
Провиденье в колокола отлило
Звон струн седых.
О сон богов, землей покрытый,
Покров земли прозрачней хрусталя
Перед дыханием твоим морозным
Сулит рожденье жизни — короля.
Он спит — единый бог во льдах покоя,
Свет ликов божества в лучах светила свит.
За годом — год извечно возрождаясь
Он в каждом лике, пробуждаясь, спит.
Проснувшись в сне дневном,
Что ярче блеска молний
Покой извечный колыбелью разглядит,
Коротким днем и самой длинной ночью
Рожденный бог во льдах всемирных тихо спит.
Все вышеизложенные стихосложения являются ключевыми для вхождения в наработанное поле взаимодействия эгрегора моих жрецов с мирами Небесной Руси в тесном духо-душевном сотрудничестве с которыми мы были на протяжении 4-х лет. Эти ключи относятся к четырем сторонам света, четырем временам года Светорусского Коло и задают общий настрой и очень просторную мыслеформу, дающую широкую возможность для индивидуальной и групповых практик духо-душевного мыслетворчества.
Возможно, многие современные язычники сочтут все это за очень далекую тему от традиционного родноверия, которое ныне возрождается. Согласен, здесь нет клише «словянскости» и «русскости» с оттенком древности и традиционности подносимого. Это даже намеренно. Поиск чистых зон Небесной Руси велся в духе, и в условиях дыхания существующей цивилизации. В условиях практически полной оторванности от традиционного быта и бытия предшествующих нам словян. Но, надо заметить, что детали предшествующей нам культуры были порождены Духом на почве и материале потока того времени и того пространства, там и материя имела другие качества. Все, что оставлено словянской цивилизацией — это, безусловно, бесценно, но если мы будем хвататься за детали и элементы, составлявшие данную культуру, то мы потеряем Дух, то начало, которое и являлось творцом той культуры. И если нам эта культура близка и необходима как воздух, то мы обязаны, прежде всего, выявить и сохранить её Дух, именно то, чем и были так славны наши предки. Дух понятие очень сложное, и это понятие стоит развивать, развивать культуру понимания Духа. Например, не копаться в деталях различия и сходства скажем узбекского орнамента с орнаментами восточной Руси, а искать принципы построения орнамента, подходить к его знаковому содержанию, тогда содержание подведет ближе к пониманию Духа как источника и смысла найденного содержания. Тогда мы сможем обнаружить во многих других источниках культур единое концептуальное начало. Надо искать понимание того духа времени, который сподвиг обращаться именно к таким формам самовыражения. Сейчас же условия диктуют иные формы, и люди сопричастные тому же духу смогут найти новые проявления, не потеряв ведущих ценностей духа, переданного нам генетически от наших предков. Потому медитации на мои ключевые стихи могут показаться сложными. Они завязаны на Дух, а не на проявления. Они — ключи, пусть каждый сам провернет этим ключом в замочной скважине своего понимания, распахнув или приоткрыв дверь к своему Духу, а далее пусть следует творчество самопроявления.
