Дмитрий Соколов-Митрич - АнтиГрабовой. Кто «воскрешает» наших мертвых?
— У Грабового очень много смежных структур, которыми руководят его ученики. Таких, например, как центр «Гармония» или «Статус-свобода». То, что не позволяет себе из соображений юридической неуязвимости сам Грабовой, практикуют эти смежные структуры. В том числе и вовлечение в сектантскую деятельность несовершеннолетних.
На сайте центра «Гармония», который, кстати, действует не только в России, но и на Украине, о работе с детьми упоминается прямым текстом: «Гармония» проводит набор на базовыи курс для детей дошкольного и младшего школьного возраста. Занятия проводятся три раза в неделю по одному часу в виде игр, сказок, стишков». С руководителем Центра «Статус-свобода» Светланой Комаровой мне удалось связаться по телефону, представившись человеком, которыи желает заниматься по методике Грабового вместе с двумя своими детьми. Одному 10 лет, другому 12.
— Так это уже взрослые люди, — усмехнулась Светлана Львовна. — Конечно, можно. У нас и пятилетние занимаются. У Грабового есть технологии для работы с разными возрастными категориями: от десяти до пятнадцати лет, от семи до десяти, от пяти до семи, от трех до пяти и от нуля до трех.
— От нуля до трех??
— А чему вы удивляетесь? Понимаете, в учении Григория Петровича есть понятие управления событиями, а есть — изменение коллективного сознания. Так вот, воздействие на ребенка на уровне макроуправления коллективным сознанием начинается вообще за три года до его рождения. Понимаете? Нет? Да, это сложно объяснить по телефону. Если хотите, приходите ко мне на консультацию. Сколько стоит? Тысячу рублей за час,
Когда Евгений Сауров представляет, какие последствия грозят психике его ребенка от такого «макроуправления», он начинает нервно курить:
— Сначала я пытался образумить ее словами, вижу — бесполезно, — Евгений достал из сумки папку с бумагами. — Тогда я отправил заявление в прокуратуру Москвы с требованием возбудить уголовное дело по факту мошенничества руководителями секты — это было в апреле прошлого года. Ее спустили по территориальности в Басманную прокуратуру, а та направила ее в ОВД «Басманное»,
поскольку делами о мошенничестве занимается милиция. Скоро из отделения мне позвонил майор Валерий Ларионов. Ему я дал письменное объяснение, в котором указал, что один из офисов Грабового находится на улице Нижней Сыромятнической. Ларионов установил владельца этого помещения — им оказалась некая фирма «Практика ДВ». Он взял объяснения с гендиректора этой фирмы, гражданки Цаплиной. После этого, насколько я знаю, офис на Нижней Сыромятнической действовать перестал[22]1 . По другому
указанному мной офису, расположенному на улице Большие Каменщики, аналогичным образом сработало ОВД «Таганское». Но что касается уголовного дела, то вопрос о нем завис — и не отказали, и не возбудили. А пока все это тянулось, произошло интересное событие. Мне позвонил управляющий фондом Грабового Георгий Рыжаков, предложил встретиться и, как он выразился, «договориться по-хорошему». Он говорил, что своей деятельностью я отвлекаю Григория Петровича от контртеррористической операции. Договариваться по-хорошему я отказался. Не знаю, оказались ли столь же стойкими работники прокуратуры.
О стойкости работников правоохранительных органов я начал задумываться месяца через два после этого разговора. Прокурорская проверка в отношении Грабового, которую прокуратура Москвы начала по материалам моих публикаций, закончилась отказом в возбуждении уголовного дела. За отсутствием потерпевших. Узнав об этом, я приехал к дознавателям, пообщался с ними по душам и впал в пессимизм. «Судя по всему, у него серьезное лобби, — сказал мне один из дознавателей. — Мы уже научились практически безошибочно распознавать, когда начальство работает за зарплату, а когда за проплату. По всем признакам, Грабовой — это второй вариант. Я тебе больше скажу: ты еще сам на допросы побегаешь. Ведь за проплату они могут не только защититься, но и нападать».
Как в воду глядел.
Начиная с августа начался один геморрой за другим. Сначала одно заявление в ОВД «Тверское». Потом пять. Последняя порция заявлений — девяносто пять штук. Дознаватели, когда звонят, уже сами смеются: «Дмитрий, вы давно от руки не писали? Небось все на кнопочки давите? Ну, приходите на очередной урок чистописания».
Насчет «отсутствия потерпевших» — это прокуроры правы. При отсутствии желания всерьез поработать по Грабовому (или при наличии желания по нему ни в коем случае не работать) — это железное формальное прикрытие. Ни один сектант никогда не признает себя потерпевшим. В этом специфика борьбы с сектами во всем мире. Сектантам в секте хорошо. Даже когда у них рушатся семьи. Даже когда сидят голодными дети. Даже когда они сами оказываются нищими на улице. Даже когда сами себя сжигают заживо. Они все равно счастливы.
Так, может, с этим не надо бороться. Ну, нашли люди себе такое счастье — зачем его у них отнимать? Если сектантская деятельность Грабового имеет такой психотерапевтический эффект, может, и пусть живет и здравствует?
Есть такое мнение. Его даже очень многие придерживаются. И убедительно доказывают свою правоту.
У этой позиции есть лишь одна слабая сторона. Люди, которые так думают, очень резко меняют свое мнение, как только жертвой сектантского «психотерапевтического эффекта» становится кто-то из близких им людей. Дети, родители, друзья.
Как ни парадоксально это звучит, в случае с сектами потерпевшими обычно себя считают не сами потерпевшие, а их родственники. Но юридической силы их страдание не имеет. В «Известия» обращаются сотни так называемых «непрямых потерпевших». Это те люди, чьи родственники, уйдя в секту Грабового, выпали из жизни. Причем некоторые выпали из жизни в прямом смысле слова. Пример — история москвички Марины Ильиной. Бесплатно проработав в фонде Грабового четыре года, она пропала без вести. Расследование уголовного дела по факту ее исчезновения безрезультатно тянется до сих пор. И работники прокуратуры не могут убедительно объяснить ее маме Эльвире Львовне Ильиной, почему она не является потерпевшей.
Эльвира Львовна Ильина — потомственный интеллигент. Преподаватель и профессиональный переводчик с французского. Состоит в ассоциации «Друзья Франции». Эльвира Львовна всегда думала, что знание — это сила. Поэтому она сделала все, чтобы ее единственная дочь Марина получила хорошее образование. Марина росла умной девочкой. С детства писала стихи:
Нам светлячками соткан путь.
Плывет земля от поцелуя,
Твой нежный взгляд, меня волнуя,
В прекрасном открывает суть.
Но образование не спасло ее от слепой веры в то, во что, казалось бы, не должен поверить даже ребенок.
— Марина окончила Институт иностранных языков имени Мориса Тореза, — рассказывает Эльвира Львовна. — Талант переводчика у нее был с детства. Получив образование, стала работать при Министерстве культуры, сопровождать в качестве синхрониста лучших представителей французской интеллигенции, когда те приезжали в Москву. В свободное время для души переводила Рембо, Верлена, Верхарна. И все это рухнуло в 1999 году, когда в ее жизни появился Грабовой.
Этот год оказался для Марины непростым. Проблемы наваливались одна за другой. Сначала трещина в семье и развод. Потом прельстилась на большую зарплату, поменяла место работы, но фирма рухнула, а на прежнее место уже взяли другого человека. Найти новую работу после дефолта было невозможно. В поисках хорошего места несколько раз оказывалась жертвой мошенников, потеряла все свои сбережения. Когда дошла до полного, как ей тогда казалось, отчаяния, кто-то шепнул про Грабового.
— Тогда встреча с ним стоила 1000 долларов, — про должает Эльвира Ильина. — Марина пришла ко мне и попросила взаймы 700. Когда я спросила зачем, она ответила, что это вопрос жизни и смерти. Через две недели она мне деньги вернула и рассказала про Грабового. Она выглядела абсолютно счастливым человеком. Она была уверена, что Грабовой ее вылечил от рака.
— А она болела раком?
Мы ничего об этом не знали до того, как Марина не побывала у Грабового. Она пришла к нему лечиться не от рака, а от жизненных невзгод. Думала, что он усилием свой энергетики сделает ее жизнь счастливой. А он ей первым делом сказал, что у нее рак в первой степени. Что она узнала бы об этом через несколько лет, когда уже было бы поздно. Потом он якобы воздействовал на нее энергетическим полем и сообщил ей, что раковых клеток у нее больше нет. Затем он сказал, что в порядке исключения денег с Марины за это не возьмет. Более того, предложил ей сотрудничество. Она будет переводить его книги и лекции на французский язык и иметь 10% с продаж. Кроме того, он гарантирует ей работу в ЮНЕСКО, поскольку он там якобы возглавляет целый отдел.
