Ж. Славинский - Заря Айваза. Путь к осознанности
— Встань рядом со мной, — произнес Оук. Я подошел к нему с правой стороны, как учила меня Астрид. Он улыбнулся: — Выглядишь так, как будто ты родился в этой мантии. Очевидно, в прошлых жизнях ты был ритуальным магом... Свен, где повязка на глаза?
Свен Акерман подошел сзади и повязал мне на глаза толстую черную бархатную повязку. Он так сильно затянул ее, что перед глазами начали появляться белые круги.
— Понимаешь ли ты, когда ты говоришь как Соискатель, а когда говорят твои эго и истинное «Я»? — басом спросил Халинг.
— Да, — ответил я напряженно.
— Тогда начнем.
Халинг сделал шаг вперед и взял меня за руку. Очень осторожно, медленными шажками я передвигался по паркетному полу, чтобы не наступить на свою мантию. Затем мы остановились, и Халинг постучал в дверь скипетром три раза. Рука, за которую меня держали, начала потеть. Почти беззвучно открылась дверь, и в тот же момент теплый воздух, пропитанный ароматом горящих свечей, ладана и палочек с фимиамом, окутал мой нос. Аккуратно таща за руку, Халинг проводил меня в комнату, где руку отпустил. Мое лицо обрызгали несколькими каплями святой воды. Кто-то в руках держал кадило, которое качалось влево и вправо, что было слышно по металлическому звуку от цепей.
— Кто это? — раздался глубокий голос Халинга. Спокойствие наполнило мое тело, когда я осознал, что он играл роль истинного «Я» в этом ритуале.
— Человеческое существо, ищущее секрета и цели в жизни. — Я хотел произнести эту фразу сильным голосом, но звук получился приглушенным, как из-под подушки. — Моя душа бродит во тьме в поисках света, пролитого на тайные знания. Всей душой и сердцем я верю, что найду Свет и Истину в Святом ордене Одина!
Оук Вилкинсон взял меня за руку, и я сделал два шага вперед. Я двигался вперед с ощущением немоты в ногах. Надавив рукой, он дал понять, что мне надо опуститься на колени. Я был перед храмом. Вилкинсон, выполняя роль моего эго, прошептал:
— Прими все то знание, что ты найдешь. Только так ты обретешь величайшую силу!
После него вступил Халинг:
— Слушай меня! Ты начал играть в единственно достойную игру в этом мире: в прятки с самой Истиной. То, что ты ищешь, само собой разумеется, спрятано, открыто или утеряно. То, что ты ищешь, нельзя ни взять, ни увидеть, ни понять... Но этим можно стать!
— Как? — нерешительно и в то же время умоляюще спросил я. — Я умоляю, кто-нибудь, скажите мне: как, когда и где вы отыскиваете ее?
Мое «эго» говорило твердым, наводящим на размышления голосом Оука Вилкинсона:
— Будь смелым! Многие полегли на этой дороге. Подымись на не досягаемые никем высоты, и хвалой тебе будет вечность.
Я постарался интонацией, как при чтении стихотворения, выделить следующие свои слова:
— О, заветный и абсолютный приют! О, дом, окруженный высокими стенами! Впусти меня, позволь мне пройти через пасть дракона, жало скорпиона и клубок ядовитых змей. Если потребуется, я приму смерть для полного перерождения.
«Истинное „Я“» сказало загадочным голосом Халинга:
— Сотни рыб ринулись на поиски одной рыбы, имя которой Сторыбица.
Я ответил вопросом:
— Пробудит ли кто-нибудь меня от этого ядовитого сна?
— Три змеи пробрались в этот мир, чтобы отыскать одну змею, имя которой Трехзмей, — продолжил Халинг.
— Вся моя жизнь — ожерелье из поддельных жемчужин, — произнес я, и эти слова относились не только к ритуалу, но и к моей жизни в целом.
Оук Вилкинсон, мое ритуальное эго, подстегивал меня:
— Отыщи сокровище, которое доселе еще никто не находил! Стучи в дверь долго и настойчиво, и она отворится! — Он постучал три раза, и по храму, как по пустой могиле, пронеслось эхо.
— Кто ты? — спросил Халинг голосом истинного «Я».
— Я есть «Я»! — быстро ответил я. — Я одолею смерть и удостоюсь вечной жизни!
— Тот, кто хочет одолеть смерть, сначала должен одолеть меня, — вмешалось «мое эго».
— Сколь долго ты еще будешь думать, что Я — не ты? — спросил Халинг, в голосе которого чувствовалась нотка отчаяния, а затем, словно предсказывая события, он продолжил: — Ведь душу освещает душа, а все остальное вгоняет во мрак!
Я ответил уверенным голосом:
— Клянусь, что отыщу мое истинное «Я»!
Я был расслаблен физически, но духовно чувствовал себя на острие бритвы, и на какой-то момент мне почудилось, что слова Младена из его «амулета» каким-то неопределенным образом начали ощутимо воздействовать на меня.
Я знал текст «Эго», знал и вступительную часть обращения «Истинного „Я“» ко мне, но как-то не задумывался особо над ними раньше. Я считал, что эти слова были набором выразительных средств, пока Халинг не произнес фразы, которая поразила меня:
— То, от чего ты откололся, осталось целым.
Я остановился.
То, что он сказал в роли «Истинного „Я“», содержало какой-то смысл, который я никак не мог уловить на тот момент. Создалось ощущение, будто я начал внезапно погружаться в глубокую воду. Я произнес:
— Я в темноте. Пусть кто-нибудь осветит мне путь, и я сделаю все возможное, чтобы дойти до конца.
— Кто ты? — прозвучал искушающий судьбу голос Халинга.
Оук Вилкинсон быстро прошептал: «Ты — самый лучший, самый сильный, самый важный».
— Я — это Ты», — произнес я голосом Халинга.
— Наконец-то ты узнал себя! — В голосе Халинга были сила и радость, перераставшие в блаженство от разрешения проблемы. Он продолжил тем же голосом: — Да восхвалим же этот момент! Чего ты еще желаешь?
— Служить Истине как один из Сторонников.
— Обладаешь ли ты всеми необходимыми достоинствами?
— Да, Душа моей души, — ответил я и совершил ритуальные движения рукой, обозначавшие четыре мистических достоинства: сжатый кулак — желание, разжатая рука на сердце — смелость, правый указательный палец, указывающий на храм, — знание, и палец у закрытого рта — молчание.
— Ты, кто обладает четырьмя достоинствами и знает, кто он есть, входи!
Я сделал два шага и вошел в храм. Я положил на сердце ладонь руки.
«Истинное „Я“» предупредило меня:
— Брат мой, впереди тебя ждет тяжелая работа, полная сомнений, страданий и разочарований.
— Я готов страдать ради Истины. Я готов быть растерзанным сомнениями ради Истины. Я готов к разочарованиям ради Истины.
— Как ты будешь выживать? — предостерегающе спросил Халинг.
— Я отдам все, что имею...
— Это начало! — быстро произнес Халинг, прервав меня на середине фразы.
— Я отдам все, что сделаю...
— Это — Путь! — решительно заявил он, повысив свой голос.
— Я отдам все, что я есть... — закончил я с ощущением полноты внутри себя. Я чувствовал силу ритуала не как какую-то энергетическую структуру, перед которой преклонялся, а, скорее, как средство, позволяющее открыть себя и свой Путь.
— Это завершение! — произнес Халинг и, взяв тоном пониже, предупредил: — Знай, вставшему на Путь обратной дороги уже нет.
— И никогда не было.
— Знай, Путь полон ловушек, — продолжало предостерегать меня истинное «Я» голосом Халинга.
— Истина расчистит Путь для меня.
— Знай, возможно, тебя поджидает смерть.
— Со мной Истина, а Истина есть вечная жизнь.
— Знаешь ли ты, куда приведет тебя Путь? — произнес Халинг голосом, полным предостережения, беспокойства и надежды. Я стал более уверенным, а мой голос — необыкновенно сильным:
— От бездны небытия к звездным высотам пролегает всегда только один Путь — из меня, через меня и ко мне!
— А что же является ключом? — продолжило «Истинное „Я“».
— Любовь!
— Какова же тайна?
— Я есть Свет! Я есть Любовь! Я есть Истина!
После небольшой паузы, тишину которой прерывал только звук, исходивший от кадила, я почувствовал, как кто-то покачивается рядом со мной. Халинг коснулся моего локтя, дав понять, что можно вставать. Он снял повязку с глаз. Через онемевшие глаза мне удалось разглядеть всю картину.
Передо мной, на узком прямоугольном алтаре, стоявшем меж черной и белой колоннами, лежали предметы: крест и четыре вещи, символизирующие стихии, — пентакль, меч, чаша и жезл, а также свежий хлеб, тарелки с вином и солью, лампа с красным абажуром и корзинка с лепестками роз. Позади алтаря, на маленькой деревянной лавочке, совершенно неподвижно сидели трое людей в капюшонах. У каждого был свой цвет мантии: голубой, желтый и светло-красный.
В просторной комнате с белыми обоями горели свечи, которые были как на стенах, так и на полу. Позади людей в капюшонах, на стене, висели две большие карты Таро, на которые падал верхний свет. На карте справа был изображен Маг, а на той, что слева, девятой карте Таро — Отшельник, или Свет в Тайне.
— Юный брат, — начал маг в голубой мантии, — как звать тебя?
Я ответил на латинском:
— Omnia Sacrificabo Praeter Libertatem! — что означало: «Я жертвую всем, кроме свободы».
Они замолчали. Было только слышно, как периодически покачивалось кадило, как шипел ладан на углях и как глубоко дышал Оук Вилкинсон у меня за спиной. Я как-то не так произнес слова на латинском? Или, может, имя было слишком претенциозно? Все трое в капюшонах вдруг произнесли в один голос: «Брат Omnia Sacrificabo Praeter Libertatem, мы принимаем тебя в орден Великого Одина!»
