Уппалури Кришнамурти - Выхода нет
В.: Когда я сказал, что хочу прочитать Вашу книгу, Вы ответили, что она мертва. Что Вы имеете в виду? У.Г.: Теперь я называю мою книгу «Ошибка просветления» вместо ее настоящего названия «Загадка просветления». Это была моя ошибка. У меня нет никакого послания этому миру. Честно говоря, я даже не знаю, что написано в ней и во второй книге. То, что я говорю сейчас, действительно и верно только для настоящего момента. Вот почему люди мне говорят: «Ты постоянно противоречишь сам себе». Нет, совсем нет. Видите ли, этому высказыванию [которое я делаю сейчас] противоречит мое следующее высказывание; третье противоречит первым двум. Четвертое противоречит – скорее отрицает, чем противоречит – первым трем, а пятое отрицает шестое еще до того, как оно прозвучало! Это делается не с мыслью о том, чтобы прийти к какому-то положительному утверждению; отрицание делается ради отрицания, потому что ничто не может быть выражено и ты не можешь сказать: это истина. Нет такой вещи, как истина. Логически подтвержденное допущение, да. Ты можешь написать книгу на тему «Мои поиски истины» или бог знает что еще – «Мои эксперименты с истиной».
В.: Но разве ты не имеешь дело с определенными фактами или истинами, когда ты ощущаешь их на себе? Они истинны независимо от непосредственного временного интервала. У.Г.: В этом определенном временном интервале все события независимы и между ними нет связности. Каждое событие – независимый кадр, но ты связываешь их [кадры] и пытаешься направить движение жизни в определенное русло, преследуя свои скрытые мотивы. Но на самом деле у тебя нет никакой возможности контролировать события. Они вне тебя. Все, что ты можешь, – установить связь с отдельными событиями или сложить их все вместе и создать гигантскую структуру мысли и философии.
Какой вам нужен человек?
В.: Мы всегда чувствуем, что должны усовершенствоваться или, по крайней мере, найти выход из страданий. Каждый думает, что он или она должен измениться или перейти на более высокий уровень. Как Вы смотрите на это?
У.Г.: В тот момент, когда мы задаем вопрос: «Есть ли в нашей жизни что-то большее, чем то, что мы делаем?», это приводит в движение весь механизм вопрошания. К сожалению, на Западе этот интерес возник из-за так называемого поколения хиппи. Когда они попробовали наркотики, эти наркотики вызвали изменение в том, что они называли их «уровнем сознания». Впервые они испытали нечто за пределами области их обычной структуры переживаний. Испытав однажды что-то экстраординарное, чем на самом деле оно не является, мы начинаем искать разнообразия переживаний…
В.: Больше?..
У.Г.: Все больше и больше того же самого. Это создало спрос на всех этих людей из восточных стран, Индии, Китая и Японии, которые наводняют эти страны и обещают дать ответы на их вопросы. Но на самом деле они торгуют дешевыми подделками. Людей не интересуют ответы на их проблемы, им нужны утешители. Как я говорил раньше, они продают пузыри со льдом, чтобы лишить вас чувствительности к боли и успокоить. Никто не хочет задать главный вопрос: в чем настоящая проблема? Чего они хотят? Чего они ищут? А люди с Востока пользуются этим [положением]. Если что-то есть в том, что они заявляют (что у них есть ответы и решения проблем, с которыми все мы столкнулись сегодня), – это не заметно по тем странам, откуда они родом. Главный вопрос, который западные люди должны предъявлять им, такой: «Помогли ли ваши ответы людям ваших стран? Действуют ли ваши способы решения проблем в вашей собственной жизни?» Никто не задает им этих вопросов. Сотни различных техник, которые они вам предлагают, не подвергались проверке. У вас нет никаких статистических данных в подтверждение тому, что они заявляют. Они пользуются легковерием людей. Как только у тебя есть все, что нужно, все материальные блага, ты оглядываешься вокруг и спрашиваешь: «И это все?» И эти люди пользуются такой ситуацией. У них нет никаких ответов на проблемы, стоящие перед нами сегодня.
Это наша заинтересованность в поддержании самоопределения, порожденного нашей культурой, в ответе за человеческую трагедию или недуг, с которым мы столкнулись сегодня. Мы обладаем потрясающей верой в систему ценностей, которую создала наша культура или общество, или назовите это как угодно.
Мы никогда не подвергаем ее сомнению. Нас волнует только то, как нам вписаться в эту систему ценностей. Именно эта потребность общества или культуры вписать нас всех в эту систему – причина трагедии человека.
В какой-то момент в сознании человека возникла потребность найти решение одиночеству, обособленности человека от остальных видов на этой планете. Я даже не знаю, есть ли такое явление, как эволюция. Если есть, то где-то в ходе этого эволюционного процесса человек отделился или обособил себя от остального творения на этой планете. В этой изоляции он почувствовал себя таким испуганным, что ему потребовались какие-то ответы, какое-то утешение, чтобы заполнить эту пустоту, это одиночество, отделявшее его от окружающей жизни. Эта ситуация породила религиозное мышление, которое так и продолжается на протяжении веков. Но оно не помогло нам решить проблемы, созданные человечеством. Даже политические системы, которые мы имеем на сегодняшний день, – не что иное, как следствие духовного, религиозного мышления человека. К сожалению, они потерпели крах, и возникла пустота. Наши политические и экономические идеологии потерпели полный крах.
Сегодня человечество стоит перед большой опасностью. Этой пустотой, что возникла в результате краха всех этих идеологий, воспользуются религиозные организации. Они будут поучать и вещать, что всем нам необходимо вернуться к великим традициям наших собственных стран. Но то, что подвело тех, кто был до нас, не поможет и нам решить наши проблемы.
Когда ко мне приходили психологи и ученые, я им очень четко это объяснял: «Вы дошли до точки. Если вы хотите получить ответы на свои проблемы, вы должны найти их в своей собственной сфере, а не искать их где-то еще, и тем более не в мертвых древних культурах прошлого». Возвращение назад к этим системам или техникам, которые уже подвели нас, лишь поставит нас на неверный путь, на кольцевой маршрут.В.: Это правда. Многие люди оглядываются назад, как будто там есть ответы. У.Г.: Ситуация, с которой мы столкнулись сегодня, это только результат прошлого, и если мы смотрим назад в прошлое, мы уже мертвы. У нас нет никакого будущего, пока мы пытаемся обнаружить ответы в прошлом, которое мертво. Тот, кто говорит: «Посмотри назад или вернись назад», не может предложить нам никаких ответов. Будущее перекрыто, если кто-то говорит нам: «Вы должны оглянуться назад», потому что это прошлое поставило нас в нынешнее затруднительное положение. Но мы не готовы отбросить все это.
В.: Итак, все техники, древние техники медитации, йоги, тантры, дзен-буддизма, католицизма, сами назовите – все они потерпели крах? У.Г.: Все они потерпели полный крах. Иначе бы мы не были там, где оказались сегодня. Если бы в том, что они утверждают, было что-то стоящее, мы бы уже создали лучший и более счастливый мир. Но мы не готовы признать тот факт, что это они ответственны за создание всей этой плачевной путаницы, с которой все мы имеем дело сегодня.
В.: Если взглянуть на такие политические системы, как фашизм или коммунизм, они очень напоминают религию. У.Г.: У них есть своя Церковь, своя Библия и…
В.: Мне представляется очень интересным то, что даже наши прокураторы оставили церковь. У них были большие храмы, они приняли ту же иерархию, что существовала в церкви Средневековья, но все они потерпели крах, а миллионы жертв есть до сих пор. У.Г.: Мы частично в ответе за эту ситуацию, потому что мы хотим быть их жертвами. Какой смысл винить этих людей? Нет смысла винить и самих себя, потому что это двусторонняя игра: мы играем в игру, и они играют в игру. Все, что мы делаем, это играем в игры. Мы привыкли сами себя гладить по головке и уверять себя: «Бог на далеких небесах, а с этим миром все нормально». Очень утешительно верить в то, что нам предстоит делать нечто экстраординарное в будущем. Что нам осталось, так это надежда; и мы живем в надежде и умираем в надежде. То, что я говорю, звучит далеко не многообещающе, но это факт.
В.: Мы продолжаем надеяться. У.Г.: Это очень утешительно – надеяться, что будущее будет удивительным и непохожим на то, что было все эти годы. Но мы ничего не делаем для того, чтобы создать что-то новое.
В.: Нет, нет. Мы просто надеемся… У.Г.: Это только перефразирование старого, мертвого старого. Мы только даем новые названия и наклеиваем новые ярлыки. Но по существу это [религиозное мышление] не помогло и не поможет нам. Это не вопрос замены наших идей новыми идеями, наших мыслей новыми мыслями, наших верований новыми верованиями, так как структура веры в целом очень важна для нас. Мы не хотим освободиться от иллюзии. Если мы освобождаем себя от одной иллюзии, мы всегда замещаем ее другой. Если мы отбрасываем или оставляем одну веру, мы обязательно заменим ее другой.
