Кристин Барнетт - Искра Божья, или Как воспитать гения
Бет упомянула, что Райан умеет издавать определенные звуки, и я поинтересовалась какие. (Другими словами, я хотела узнать, была ли это задержка физического развития или причина неврологического характера.)
— Он может произнести твердый звук «к», как в слове «кошка»? — спросила я ее.
В этот момент Райан начал громко ворчать:
— Хр, хр. Хр, хр. — Он также стал хлопать по ковру ладонью. — Хр, хр. Хр, хр.
Его мама смутилась.
— Извините, — сказала она, пытаясь успокоить его. — Тише, Райан, пожалуйста. Мы разговариваем. — Затем она поискала что-то в сумке, все еще оправдываясь. — Позвольте, я сейчас ему дам, и он успокоится.
Она вынула из сумки коробку с куриными наггетсами — панированными кусочками куриного филе. Райан тут же схватил один кусочек и принялся есть его таким образом, что тем, кто проводил много времени с детьми-аутистами, сразу становилось понятно, кто перед ними. Он крутил, вертел, мял его, откусывая малюсенькие кусочки, как гусеница, но все еще украдкой бросая на меня время от времени взгляды. Я улыбалась, потому что знала: Райан таким образом отвечает на мой вопрос. Он показывал мне, что умеет делать, а чего — нет.
Вся эта ситуация показалась мне невероятно забавной, и я расхохоталась — вслед за мной стал хохотать и Райан. Бедняжка Бет вытирала слезы, навернувшиеся на глаза, пытаясь понять, что же происходит, тогда как Райан и я просто корчились от смеха. Когда они уходили, я на все сто процентов была уже уверена, что смогу многое сделать с мальчиком.
Когда Райан и Бет пришли в следующий раз, перед ними разбросанные повсюду на полу и на ковре валялись сотни (их действительно было сотни) специально сделанных алфавитных карточек. Встревоженная этим беспорядком, Бет предложила:
— Хотите, я помогу вам собрать все это?
— Нет, спасибо, — ответила я. Встретившись взглядом с Райаном, я продолжила: — В общем-то это все для Райана.
Эти карточки имели две отличительные особенности, которые, как я знала, Райан сможет оценить. Первая заключалась в их множестве. Пол был буквально белым. Вторая заключалась в том, как они выглядели. Большинство алфавитных карточек бывают ярко раскрашены или на них изображены герои мультфильмов, так как они предназначены для того, чтобы очень маленькие дети учились по ним читать. Я же намеренно сделала эти карточки маленькими и простыми — жирным шрифтом черные буквы на белых картонках. Это было жестом уважения. Даже если Райан и не умел читать или говорить, он уже не был ребенком и ему не подходили учебные материалы для самых маленьких. Как я и надеялась, его глаза зажглись, когда он их увидел.
В тот день состоялось наше первое занятие — я прикрепила буквы «А» и «Т» на синюю доску, которую тоже сделала для него сама, и попросила Райана найти для меня букву, которая бы вместе с данными составила слово cat. Он посмотрел вокруг, быстро отыскал букву «С» и подошел ко мне. У его матери широко открылся рот, когда я поместила ее на доску, чтобы получилось слово.
— Отлично, — сказала я. Затем открепила «С» от доски и бросила ее ему за спину, чтобы он понял, что мы не собираемся делать одно и то же миллионы раз. Мы проделали то же с другими словами: hat и sat. Короче говоря, за час мы продвинулись гораздо дальше, чем он это сделал за предыдущие восемь лет. Когда час уже подходил к концу, я сказала:
— Послушай, Райан. Я хочу, чтобы ты сделал что-то очень важное для меня. Мне все равно, как это прозвучит. Я хочу, чтобы мы вместе прочитали вслух слова, которые я сейчас назову по буквам.
Я набрала целую пригоршню маленьких алфавитных карточек и стала отбирать те, которые были мне нужны, затем сложила из них на доске «Я люблю тебя, мама».
— Ну что ж, Райан, — предложила я. — Давай сделаем это вместе. Это очень важная работа, договорились? — Я указала на свой рот, затем коснулась его губ. — Не важно, как это прозвучит. Мы будем говорить очень медленно. — А затем — не могу без слез говорить об этом, вспоминая выражение лица Бет, — Райан и я прочитали слова, которые я собрала по буквам на доске.
Наблюдая и слушая детей в «Литтл лайт», мы могли ненароком понять, что творится у них внутри, а затем нам просто не нужно было им мешать. Я знаю, что те родители, которые приняли участие в занятиях, смогли сделать огромный скачок и обрести веру. Надеюсь, я смогу наградить их за доверие. Потому что, несмотря на браваду, я, честно, боялась, что наш детский сад-лагерь в гараже не оправдает надежд. Детям с особыми проблемами не сразу становилось лучше. Было даже так: «два шага вперед и шаг назад». Но коль скоро мы хотели достичь поставленной цели — для Джейка это была готовность пойти в обычный детский сад в пять лет, — мы не могли позволить себе потерять ничего из завоеванного. Нам нужно было активно развивать прогресс, который делали дети, иначе мы могли все потерять.
Лама в гостиной была скорее правилом, чем исключением. Майкл действительно никогда не знал, во что превратится дом, куда он возвращался, особенно потому, что я сама делала многие вещи, которые были нужны в «Литтл лайт». Например, я заметила, что Джейк любит играть с сумочками для бобов, и мне пришла в голову мысль использовать это для выполнения упражнения, основанного на восприятии, с детьми, занимающимися в «Литтл лайт».
Я пошла к контейнеру отходов магазина, торгующего тканями, и достала оттуда множество различных кусочков материи: мягкий бархат, плотный вельвет, скользкий искусственный шелк, колкая и царапающаяся мешковина. Я раскроила ткани на квадратные кусочки и прошила их с трех сторон так, чтобы они представляли собой карманы. Затем наполнила их семечками подсолнуха, которые стоили дешево, если их покупать оптом (и безопасными, если попадали к кому-нибудь в рот), и оставила их лежать на кухне, рассчитывая зашить четвертую сторону каждого кармана, когда Джейк и Уэсли заснут. Я уже сделала, наверное, штук пятьдесят этих мешочков разных размеров и из разного материала, когда с работы вернулся Майкл. Затем я услышала из кухни:
— Крис, а что здесь такое происходит?
Когда я пошла выяснять, в чем дело, то увидела, что Джейк пересыпал семечки из всех мешочков в несколько цилиндрических стеклянных ваз. Естественно, что умения малыша, еще не достигшего четырехлетнего возраста, означали, что в вазах было почти столько же семечек, сколько и на полу. Семечки были повсюду. (Похожий случай произошел у нас за несколько месяцев до этого с пакетиками, наполненными шариками. Я разрешила тогда детям в детском центре всюду бегать с ними, и мы до сих пор находим малюсенькие раздавленные шарики. Урок мы усвоили. По крайней мере, семечки поддаются биологическому разложению.) Мне оставалось только всплеснуть руками, а Майкл открыл раздвижную дверь и смел семечки прямо во двор.
Не могу не заметить, насколько важной для меня была поддержка со стороны Майкла, хотя изначально он был против самой идеи, а моя работа в «Литтл лайт» означала, что ему часто придется приходить домой, где царит самый настоящий хаос. Ничего из того, что я делала, не было бы возможным без Майкла. В действительности детский центр и благотворительность стали самым главным в нашей жизни. Например, иногда мне приходилось ходить за продуктами посреди ночи, потому что другого времени на это просто не было.
Однажды днем, когда Майкл сидел в машине перед банком и в последнюю минуту заполнял бланки, он заметил маленького мальчика, который стоял у дошкольного учреждения, которое находилось рядом с банком. Мальчик стоял в стороне и смотрел через забор, а его сотоварищи играли у него за спиной. Майкл обратил на него внимание, потому что тот по-особому взмахивал руками, а это явный признак аутизма. Бросив бумажные дела, Майкл наблюдал за ним в течение получаса, сидя в машине, а затем зашел в учреждение и предложил способ заинтересовать малыша, чтобы тот играл вместе с остальными. Вернувшись домой, он крепко обнял меня.
— Все время, пока я наблюдал за ним, к нему никто даже не подошел, — сказал он. — Наш потолок может быть пестрым, Кристин, но ни один ребенок из тех, кто пришел в «Литтл лайт», не чувствует себя таким одиноким, как тот малыш, которого я видел сегодня. Я бы не смог этого увидеть, если бы не ты.
То, что мы понимали друг друга, было главным, особенно потому, что я не брала плату за посещение «Литтл лайт» — ни за сами занятия, ни за материалы, которые использовала, — что было для нас довольно затруднительно в плане финансов. В те годы Майкл работал ради Цели, а я зарабатывала деньги в детском центре. У нас не было лишних 150 долларов, которые мы могли свободно потратить на особые кольца, хотя они нам очень пригодились для упражнений для губ и языка для детей с апраксией, нарушением целенаправленных движений. Но мы всегда находили способ выкрутиться из сложного положения. Иногда некоторые родители пытались заплатить мне, но я не могла принять от них деньги. Эти люди уже пережили определенные мучения, что невозможно понять, если сам не прошел через это, и я не хотела усугублять их положение. Тогда я чувствовала, да и чувствую сейчас, что мое предназначение в этой жизни — приносить надежду этим семьям и помогать реализовывать потенциал их детей, заключенный как в их особых потребностях, так и в обычных.
