Кристин Барнетт - Искра Божья, или Как воспитать гения
Мелани была именно тем человеком, с которым мне хотелось поговорить и еще по одной причине: она работала учительницей до того, как стала экспертом, а это означало, что она наверняка знала, что мне нужно для того, чтобы подготовить Джейка к обычному детскому саду. Тем не менее тишина, которая последовала, когда я сказала ей, что забрала Джейка, обеспокоила меня. Ее доводы были практически такими же, что и у Майкла.
— Не уверена, что вы с Майклом полностью отдаете себе отчет в том, на что обрекаете себя, — сказала Мелани. — Джейку нужна помощь — огромная помощь, Крис. И честно говоря, эту помощь лучше окажет человек, имеющий не один год подготовки и опыт работы с детьми, страдающими аутизмом. У вас ведь и так немало забот с другим малышом, который серьезно болен.
Я снова и снова приводила свои доводы. Я не чувствовала себя уверенной, когда наблюдала за тем, как школьный автобус приезжал и уезжал, но у меня была твердая вера в то, что я права. Я знала, что это правильно для Джейка. Но будет ли достаточно моей убежденности? Мелани была профессионалом, но, так же как и у Майкла, в ее словах отсутствовала уверенность.
Мы опять возвращались, затем слегка продвигались вперед, и наконец Мелани сказала, что ей нужно немного времени, чтобы все обдумать и решить, будет ли она принимать в этом участие.
На следующий день утром я услышала автомобильный гудок. Это была Мелани Лоз.
Она одну за другой выгружала из своего багажника коробки. Мелани посмотрела на меня и спросила:
— Так и будешь здесь стоять? Может быть, поможешь мне перенести все это в дом?
Мои пылкие доводы не окончательно убедили ее, но она согласилась помочь мне подготовить Джейка так, чтобы он смог ходить в детский сад с обычными детьми. Так, мы вдвоем просидели весь день на полу в детском центре, дети бегали вокруг нас, играли, Мелани показала мне каждую игрушку, инструменты и упражнения, которыми она пользовалась, проводя сеансы терапии. Она особо отметила, что, с ее точки зрения, может помочь, а я все записывала, заполняя один лист бумаги за другим. Она принесла книги, рабочие тетради и учебники, по которым работала, чтобы я могла копировать их. Затем поминутно описала обычный день в детском саду, с момента, когда педагог рассказывал истории, до поднятия рук, от просьбы воспользоваться туалетом до игры «Кто лишний?», от того, как дети обедают, до песенки «До свидания». Затем я сделала еще один список — здесь я перечислила, что ребенок должен уметь делать, чтобы он мог посещать детский сад для обычных детей.
Мы обе ужасно устали, но, когда Мелани поднялась и собралась уходить, она с искренней улыбкой спросила меня:
— Ты во всем этом уверена, Крис?
Я ответила утвердительно.
Теперь я установила для Джейка новые правила. Но вместо того, чтобы постоянно подталкивать его в направлении того, что ему не хотелось делать, заставляя его снова и снова тренировать самые простейшие навыки, я позволила ему ежедневно проводить много времени, занимаясь тем, что ему нравилось.
Например, Джейк перешел от решения простых деревянных головоломок к сложным составным картинкам-загадкам, состоящим из тысяч кусочков, которые успевал собрать за вторую половину дня. Однажды днем в субботу, когда мы пытались закончить последнюю не очень удачную часть проекта дома, Майкл перемешал кусочки пяти или шести таких картинок в огромной чаше, в которой я обычно подавала попкорн в те вечера, когда мы всей семьей смотрели телевизор.
— Ему будет чем заняться, — сказал Майкл. И не ошибся, но только Джейку понадобилось гораздо меньше времени, чем предполагал Майкл.
Джейку также очень нравились китайские головоломки, которые называются танграмы — «семь дощечек мастерства» — головоломка, состоящая из семи плоских фигур, которые складывают определенным образом для получения другой, более сложной фигуры (изображающей человека, животное, предмет домашнего обихода, букву или цифру и т. д.). Фигура, которую необходимо получить, при этом обычно задается в виде силуэта или внешнего контура. При решении головоломки требуется соблюдать два условия: первое — необходимо использовать все семь фигур танграма, и второе — фигуры не должны перекрывать друг друга. Мне казалось невероятно трудным сложить все эти куски неопределенной формы таким образом, чтобы получить что-то напоминающее животное или дом, и я снова и снова переставляла их, пытаясь найти варианты, прежде чем у меня что-то получалось.
Что касается Джейка, то у него, похоже, не возникало проблем, когда он мысленно прокручивал возможные варианты. Затем он с легкостью складывал куски так, как будто это был единственно возможный вариант. Очень скоро мы стали смешивать наборы, создавая модели больших размеров. Это было гораздо красивее и намного сложнее, чем предлагалось в инструкциях.
Я проводила много времени с сыном, собирая головоломки и танграмы, как раньше занимаясь с ним терапией, и вскоре заметила происходящие в нем перемены. Он стал более спокойным и увлеченным. В течение месяца восстановил некоторые умения, которые потерял, находясь в школе. В частности, к нему стала возвращаться возможность пользоваться языком. Это было не умение вести беседу — яне могла задать ему вопрос и получить на него ответ, но он говорил.
Большую часть времени он называл цифры в определенной последовательности. Числа всегда действовали на него успокаивающе. Он мог целую неделю носить с собой кассовый чек из магазина, разглаживая пальцами цифры. Но как только был сделан первый шаг, Джейк «говорил» без остановки. Когда мы шли по улице, он обязательно произносил вслух все цифры на вывесках, номера домов и тому подобное. Сидя в машине, я постоянно слышала несмолкаемый поток цифр, которые произносил Джейк, расположившись на заднем сиденье.
А вот как мы определили, что Джейк умеет складывать числа. В какой-то момент я обратила внимание на то, что некоторые из называемых им чисел были телефонными номерами, которые он мог прочитать на рекламных щитах на боковых сторонах машин и грузовиков, мимо которых мы проезжали. Но в конце всегда было дополнительное гораздо большее число — и я чуть было не съехала в кювет однажды, когда сообразила, что это конечное число — сумма десяти цифр телефонного номера.
Возвращаясь от врача, который осматривал Уэсли, я уловила отрывки того, что Джейк говорил себе, сидя сзади. На этот раз это были не только цифры, но он называл номерные знаки автомобилей, мимо которых мы проезжали. «Марш!» «Мариотт!» «Риттере!» В возрасте трех лет, всего лишь через несколько месяцев после того, как его учительница сказала, что нам никогда не придется беспокоиться о том, знает ли Джейк алфавит, он мог читать. Я действительно не знаю, как ему это удалось и когда это произошло — возможно, когда он смотрел тот диск с «Котом в шляпе». Единственное, что я могу сказать по этому поводу: я никогда не занималась с ним никакими упражнениями, обучающими чтению, которые мы обычно выполняли с другими детьми в центре, разучивая алфавит и заучивая, как различные буквы могут звучать. Самое большее, что я делала, так это произносила отдельные слова. Но теперь, когда он говорил немного больше, оказалось, что именно это мне и нужно было делать.
Его память преподнесла нам еще один сюрприз. С тех пор как Джейк научился ходить, его страстью стали номерные знаки автомобилей. В нашем районе все без исключения уже привыкли к тому, что Джейк вечно стоит на дороге и трогает номерные знаки машин пальцами. Но во время наших ночных прогулок я была ошеломлена, когда поняла, что номера и буквы, которые я могла слышать, когда он тихонько что-то напевал, принадлежат машинам, которые хозяева уже поставили на ночь в гаражи, когда мы проезжали. А это значило, что Джейк помнит каждый номерной знак в округе.
Это было только начало, все говорило о том, что все еще впереди. Поход в магазин с Джейком в то время занимал неимоверное количество времени. Перед тем как положить покупку в тележку, я должна была сообщить Джейку ее стоимость, а он должен был повторить цифры. Это сводило меня с ума. Особенно если у меня на перевязи сидел беспокойный Уэс, поход в магазин становился тяжелым бременем, длящимся целую вечность. Однажды, примерно месяцев через шесть после того, как мы забрали его из специализированной школы, я оплачивала покупку банковской картой на кассе, и внезапно Джейк стал кричать:
— Один двадцать семь! Один двадцать семь!
Я не смогла увести его из магазина достаточно быстро, но когда мне это удалось и я стала проверять чек, поняла, что Джейк, должно быть, сам подсчитывал сумму покупок, которые я складывала в тележку. Кассир же случайно пробил гроздь бананов стоимостью 1,27 доллара дважды. После этого случая Джейк всегда называл мне общую стоимость покупок, когда мы выкладывали их на ленту конвейера перед кассой.
