Кристин Барнетт - Искра Божья, или Как воспитать гения
Люди, которые занимались математикой, считали Джейка очаровательным малышом. Однажды я пила кофе с моей тетушкой, школьным учителем геометрии, Джейк сидел у наших ног и играл с коробкой и шариками, которые я купила в магазине поделок для детей из центра. Он складывал шарики в коробку, вынимал их, потом снова складывал и вынимал — похоже, считал их. Моя тетушка поинтересовалась, что он делает. Джейк не отреагировал.
— Девятнадцать сфер составляют параллелепипед, — сказал он.
У меня не было ни малейшего представления, что такое параллелепипед, мне даже показалось, что это выдуманное им слово. В действительности это трехмерная фигура, составленная из шести параллелограммов. Джейк выучил это слово, увидев его в визуальном словаре с картинками, который был у нас дома. И еще параллелепипед можно смастерить из коробки. Тетушка была поражена до глубины души не столько завораживающим словом, сколько сложным математическим понятием, которое за этим словом стояло.
— Это уравнение, Кристин, — сказала она. — Джейк сообщает нам, что нужно девятнадцать шариков этого размера, чтобы заполнить коробку.
Но я все еще не понимала важности того, что Джейк делал, тогда тетушка объяснила мне, что уравнение — это то, с чем ее десятиклассники с трудом справляются каждый день.
Способность Джейка выучивать некоторые вещи поражала нас. Он, казалось, заинтересовался шахматами, и мы показали ему, как двигаются фигуры; вскоре он уже обыгрывал взрослых членов семьи, а некоторые из них довольно прилично играли в шахматы.
Мы купили ему пластиковые алфавитные карточки, игрушку, которую он всегда очень любил. Как это было заведено, он взял их с собой, ложась спать. На следующий день за завтраком я заметила, что он играет с сухим завтраком, выкладывая отдельные кусочки вместе. Я не могла понять, что это, пока не стала укладывать его спать днем. Я заметила, что на новых карточках в нижней их части имеются ряды маленьких выпуклых точек. Джейк выучил азбуку Брайля.
Карты были еще одной страстью Джейка в этот период. Он мог полностью уйти в себя, когда слушал, как Дора-исследователь поет свои песенки про героев-путешественников. Больше всего он любил отслеживать переплетающиеся дорожки и пути грузовиков на огромной карте штата, водя по ней пальцем. К четырем годам он уже знал наизусть автомобильный атлас Соединенных Штатов, и, если бы вы спросили его, как можно добраться из Индианаполиса в Чикаго, он сказал бы, что нужно ехать по I-65 на север до пересечения с I-90 Запад, и уточнил бы, по каким дополнительным дорогам вам придется проехать.
В городе его умения были особенно ценны. Семья Майкла была из Чикаго, и мы часто туда ездили. Мне не стыдно признаться, что я полностью полагалась на указания Джейка, как проехать по лабиринту центра города. Он знал все здания и как проехать кратчайшим путем. Но как четырехлетний ребенок мог помогать родителям справиться с движением в центре Чикаго? Джейку очень нравилось рассказывать, куда нужно ехать, и так он получил свое прозвище Джей-Пи-Эс, что означало «система навигации и определения положения Джейка». Задолго до того, как система GPS стала стандартом во многих машинах, система JPS стала стандартом в нашем автомобиле.
Майкл и я приходили в восторг от проявлений раннего развития Джейка, но, честно говоря, до «снова нормальный» было еще далеко. В частности, мы заметно не продвинулись в умении вести беседу в реальных условиях. Он снова говорил, и уже просто за это мы были благодарны судьбе. Но чтение ряда цифр и названий магазинов, а также ответы на вопросы нельзя назвать участием в беседе. Джейк все еще не воспринимал язык как средство установления контактов с другими людьми. Он мог поведать мне, сколько темно-синих машин мы увидели, когда ехали в «Старбакс», но не мог рассказать, каким был его день, и я продолжала поиск общих тем для разговора.
Более того, необыкновенные способности Джейка не могли помочь нам поместить его в муниципальную школу. Говоря проще, в детском саду навыки социального общения имеют гораздо большее значение, чем знания. В детском саду много времени уделяется играм детей. Они должны уметь общаться со сверстниками, выполнять простые команды и указания и делать все это сообща. Если Джейк проведет весь день в углу, даже зная при этом периодическую систему элементов, его незамедлительно отправят в специализированное учебное заведение.
Теперь первостепенное значение придавалось тому, как научить Джейка адекватно вести себя в группе сверстников. Конечно, его ежедневно окружали дети в моем детском центре, но Мелани считала, что ему было бы легче, если в группе находились бы и другие дети, страдающие аутизмом. С ее помощью я разослала электронные письма родителям нашей общины, надясь, что кто-нибудь из них захочет присоединиться к нам.
Мой призыв принять участие был первым реальным сигналом о том, что мы сталкиваемся с эпидемией аутизма. Я надеялась получить пять-шесть ответов. Но вместо этого получила сотни писем от родителей детей всех возрастов. Я была просто потрясена степенью отчаяния, которое демонстрировали письма. Это были такие же, как и я, родители, которые видели, что стандартные занятия не помогают их детям. Многим из них наша система уже перестала предлагать свои услуги. Не было больше места, где с ними или с их детьми занимались бы. Во многих случаях мое предложение оказалось последней надеждой.
«Пожалуйста, помогите нам, — написала одна из мам. — Нам больше надеяться не на что и не на кого».
Для меня это стало поворотным моментом особого значения. Посмотрев на свой переполненный почтовый ящик, я подумала: «Не стану никому из вас отказывать в помощи в любом случае. Вы можете приехать все. Джейк будет учиться тому, что ему понадобится, чтобы пойти в обычный детский сад, и мы возьмем с собой как можно больше детей. Мы не оставим без помощи и тех, кто старше или чьи навыки хуже. Мы будем верить в наших детей, и будем это делать все вместе».
Пусть светит
— Кристин, похоже, в нашей гостиной поселилась лама.
Тон Майкла был сдержанным. Прошло уже два года с тех пор, как мы забрали Джейка из программы по привитию навыков, необходимых для жизни, и мой муж давно привык к размаху и масштабу моих начинаний, но ничто не могло подготовить его к тому, что я задумала теперь. Конечно, не предполагалось, что лама поселится в гостиной. Предполагалось, что лама будет в отделанном гараже, который мы превратили в пристанище для моего детского центра. Это было то место, которое дважды в неделю по совместительству становилось еще и крайне нетрадиционным детским садом, где проходили занятия, которые я организовала для детей, страдающих аутизмом. Но Майкл никак не ожидал такого, когда я давным-давно сказала ему, что сделаю все, чтобы подготовить Джейка к обычному детскому саду.
Когда я получила по Интернету невероятное количество писем от отчаявшихся родителей, у меня как будто открылись глаза. Я приняла решение, что в дополнение к детскому центру начну реализовывать новую программу — цикл вечерних занятий для детей, страдающих аутизмом, и членов их семей, целью которых будет помощь в подготовке к поступлению в обычную муниципальную школу. К счастью, Мелани Лоз снова согласилась помочь мне. Она предложила мне зарегистрировать программу как благотворительную, поскольку я ни в коем случае не собиралась брать плату. Мне была невыносима сама мысль о том, что какой-нибудь семье может не хватить денег, чтобы приехать, и им придется пропустить занятие.
Таким образом, каждое утро я, как и прежде, открывала детский центр и работала там полный девятичасовой день. Но дважды в неделю, когда дети, посещающие детский центр, расходились по домам, я полностью освобождала комнату и устраивала детский сад для детей, страдающих аутизмом. Я назвала свою программу «Литтл лайт» («Слабый свет»).
С самого начала я была уверена, что хочу взглянуть на аутизм несколько иначе. Обычная терапия делала акцент на простейшие навыки. Большинство родителей, которые приехали на мою программу, потратили годы, чтобы их дети могли подняться на следующую ступеньку лестницы, но это стоило огромного труда и давало минимальные результаты. В свою очередь я насмотрелась подобных занятий, когда эксперт пытался заставить ребенка надеть три кольца на стержень или накормить печеньем куклу, причем безуспешно. Я сама не раз видела, как во время таких занятий мой собственный сын клевал носом, сжимая в руке шарик. Поэтому, вместо того чтобы полностью сосредоточиться на заданиях, которые эти дети не могли выполнить, я решила начать с того, что дети хотят делать. Подобный подход был далек от стандартной практики. Большинство специалистов убирали любимую игрушку или головоломку со стола, чтобы ребенок сосредоточился на задачах, которые преследовало их лечение. Тогда некоторые дети додумывались до того, что прятали любимый предмет. Именно так мы поступили с магнитами-буквами Джейка во время процедуры оценивания. Я хорошо помню, как тело Джейка напряглось и он всем туловищем повернулся к тому месту, где были спрятаны магниты, прочь от задания, которое было у него в руке. Много раз я наблюдала, как в течение многих часов занятий, когда внимание ребенка было направлено на поиски пропавшей игрушки, все усилия педагога тратились впустую, ребенок ни на йоту не улучшал свои результаты.
