Лобсанг Рампа - Пещеры древних. (THE CAVE OF THE ANCIENTS)
— Это — Кэндзи Тэкэучи, — раздался рядом голос молодого траппы. — Он — японский монах. Его видят повсюду.
— По всему миру, — добавил другой.
— Он ищет истину и хочет, чтобы ее ему поднесли, вместо того чтобы трудиться, — заметил третий.
Я побрел прочь в смятении. Почему поиски истины смогли довести человека до безумия? В комнате было холодно. Я даже слегка дрожал, пока, готовясь ко сну, заворачивался в мантию. Когда прогудел гонг, мне показалось, что я только что лег. Я выглянул в окно и увидел первые лучи солнца, встающего из-за гор. Лучи, как гигантские пальцы, ощупывали небо, доставая до самых звезд. Вздохнув, я поспешил по коридору, мне не хотелось оказаться в храме последним и этим заслужить гнев прокторов.
— Ты выглядишь озабоченным, Лобсанг, — сказал Наставник днем, после полуденной службы. Он кивнул, чтобы я садился. — Ты видел, как японский монах Кэндзи Тэкэучи вошел в храм. Я хочу рассказать тебе о нем, потому что позже ты с ним встретишься.
Я устроился поудобней. Похоже, это затянется. Видимо, я был «пойман» на весь остаток дня. Увидев выражение моего лица, Лама улыбнулся.
— Возможно, у нас будет чай с индийскими пирожными, чтобы… подсластить пилюлю. А?
Я слегка оживился, и он, ухмыльнувшись, сказал:
— Слуга сейчас принесет их, я ждал тебя!
«Да, — подумал я, когда вошел слуга, — где бы я еще нашел такого Учителя!» Пирожные из Индии были моей особой страстью. Иногда глаза у Наставника вылезали на лоб, когда он видел, сколько штук я «отправлял по назначению».
— Кэндзи Тэкэучи, — начал Наставник свой рассказ, — был крайне непостоянным. Он много путешествовал. Всю жизнь, а сейчас ему больше семидесяти, он бродил по миру в поисках того, что он называл «истиной». Истина была внутри него, но он и не пытался узнать об этом. Вместо этого он бродил по миру. Он везде изучал религиозные верования, читал книги разных стран, гоняясь за своим наваждением. Он узнал столько разного и противоречивого, что его карма стала нечистой. Он прочел так много, а понял так мало, что теперь большую часть времени безумен. Как губка, он впитал в себя все знания, не переварив почти ничего.
— Значит, Вы, Учитель, — воскликнул я, — против обучения по книгам?
— Вовсе нет, Лобсанг, — ответил он. — Я, как и всякий мыслящий человек, против тех, кто скупает брошюрки и книжицы о тайных культах, о так называемом оккультизме. Эти люди отравляют свою душу. До тех пор, пока они не выбросят из головы все ложные знания и не станут чистыми как дети, пути развития закрыты для них.
— Достопочтенный Лама, — спросил я, — как можно сойти с ума, как неправильное чтение приводит к путанице?
— Это длинная история, — сказал лама Мингьяр Дондуп. — Для начала следует разобраться с основами, так что запасись терпением и не перебивай. На Земле мы похожи на куклы, созданные из колеблющихся молекул, окруженных электрическими зарядами. Гораздо быстрее вибрирует наше Высшее Я, и его заряд намного выше. Но между этими вибрациями существует определенная взаимосвязь. Находясь на Земле, человек может общаться со своим Высшим Я. Этот процесс напоминает разговор по радио: радиоволны пересекают моря и континенты, позволяя людям разных стран слышать друг друга. Наш мозг играет роль радиоприемника. Он принимает от своего Высшего Я «высокочастотные» инструкции и указания, преобразует их в низкочастотные импульсы, а они управляют нашими действиями. Вообще, мозг представляет собой электро-механико-химическое приспособление, которое и делает нас полезными на этой Земле. Правда, иногда химические вещества вынуждают мозг работать неправильно, вероятно блокируя часть передачи. Это происходит оттого, что мы очень редко здесь, на Земле, принимаем прямую «трансляцию» непосредственно от Высшего Я. Ум способен ограничивать действия, с ним не советуясь. Ум может брать на себя определенную ответственность и даже формировать собственное мнение. Так он пытается проложить мост между «идеальными» условиями Высшего Я и реальными земными трудностями.
— А люди на Западе разделяют эту теорию мозгового электричества? — поинтересовался я.
— Да, — ответил Наставник. — В некоторых клиниках волны мозга заносят на карту. Было замечено, что многие умственные расстройства сопровождаются характерными изменениями картины волн. Так, по мозговым волнам можно судить о том, страдает ли их обладатель тем или иным умственным заболеванием. Иногда наоборот, больное тело вырабатывает создающие помехи для волн химические вещества, которые вызывают признаки безумия.
— Этот японец очень дикий? — спросил я с опаской.
— Идем, сам увидишь, — отозвался Лама. — У него сейчас просветление.
Лама Мингьяр Дондуп встали быстрым шагом вышел из комнаты. Я вскочил и поспешил за ним. Спустившись на другой этаж, мы проследовали в дальнее крыло, где размещались те, кто нуждался в специальном уходе. В маленькой нише, невесело уставившись в потолок, сидел монах-японец. Он вскочил при виде Наставника, переплел пальцы рук перед грудью и низко поклонился.
— Сидите, — остановил его Наставник. — Я привел к вам молодого человека, чтобы он мог услышать ваши слова. По приказу Высочайшего он проходит специальное обучение.
Лама поклонился и ушел. Несколько мгновений японец пристально разглядывал меня, затем кивнул, чтобы я садился. Я сел — на некотором расстоянии, все еще опасаясь его буйства.
— Не забивай себе голову всем этим печатным оккультным мусором! — резко начал японский монах. — Эта неудобоваримая снедь задержит твое духовное развитие. Я изучал все религии, все метафизические культы, которые только встречал. Они отравили меня, затянули облаками мой кругозор. Они вдолбили в меня уверенность в том, что я — особо избранный. Теперь мой мозг поврежден, и временами я теряю контроль над собой — вырываюсь из-под опеки моего Высшего Я.
— Но Сударь! — воскликнул я. — Как можно учиться, ничего не читая? Какой вред могут принести напечатанные слова?
— Мальчик! — ответил он. — Читать, конечно, можно. Но следует тщательно выбирать, что читать, и быть абсолютно уверенным, что понимаешь написанное. Печатное слово не таит опасности, опасность в мыслях, которые оно пробуждает. Не нужно быть всеядным, смешивая несовместимое. Остерегайся книг, обещающих тайную силу, — ты сможешь вызвать неуправляемую мыслеформу, как это сделал я. Кроме вреда, она ничего не принесет.
— Вы бывали во всех странах мира? — спросил я.
— Я родился в маленькой японской деревушке, — сказал он, — и когда достаточно подрос, поступил на Священную Службу. Годами я изучал религии и оккультную практику. Затем мой Старший приказал мне отправиться в дальние страны. Обучаясь, я провел пятьдесят лет, путешествуя из страны в страну, с континента на континент. Своей мыслью я породил силы, которыми не смог управлять, — силы, живущие в астрале и задевающие временами мою Серебряную нить. Возможно, позже мне позволят рассказать тебе больше. Но сейчас я слишком ослаблен последним приступом и должен отдохнуть. Ты можешь зайти еще, если твой Наставник позволит.
Я отвесил поклон и оставил его одного. Увидев, что я уже ухожу, к нему заторопился монах-медик. Я еще раз украдкой бросил любопытный взгляд на лежащих здесь монахов. Затем, повинуясь настойчивому телепатическому зову, поспешил к Наставнику, ламе Мингьяру Дондупу.
Глава 5
В ПЕЩЕРЕ ДРЕВНИХ
Я мчался по коридору. Не сбавляя скорости даже на поворотах, я представлял нешуточную опасность для тех, кто случайно мог оказаться на моем пути. Старый лама схватил меня на бегу, основательно встряхнул и сказал:
— Негоже, мой мальчик, истинному буддисту пребывать в столь неподобающей спешке.
Затем он присмотрелся ко мне повнимательней и узнал во мне подопечного ламы Мингьяра Дондупа. Пробормотав что-то, прозвучавшее как «Ульп!», он отшвырнул меня, будто горящий кусок угля, и поспешил своей дорогой. Я смог беспрепятственно продолжить свой путь. У входа в комнату Наставника я резко затормозил и чуть не упал: рядом с ним стояли двое старших настоятелей. Моя совесть пережила не лучшие минуты: что я такого натворил? Еще хуже — какой из моих старых «грешков» раскрылся? Такие важные персоны вряд ли стали бы дожидаться маленького мальчика, разве только с недобрыми вестями. Ноги стали ватными. Я начал судорожно перебирать в памяти, за что меня могут изгнать из Чакпори. Один из настоятелей взглянул на меня и улыбнулся с теплотой старого айсберга. Другой повернулся ко мне лицом, высеченным из обломка Гималаев. Мой наставник захохотал.
— Да, Лобсанг, совесть у тебя явно нечиста! Кстати, эти почтенные братья тоже владеют искусством телепатии.
