Геннадий Белимов - Загадочный Волжский
Степное Заволжье с обилием разнотравья, естественными пастбищами, прекрасной охотой на диких зверей издревле притягивало людей, давало им кров и пищу. Не стала исключением и эпоха Золотой Орды.
Однако в своих рассуждениях Копнов пошел куда дальше. Не здесь ли, загорелся он, размещался легендарный Гюлистан — загородная резиденция золотоордынских ханов с монетным двором, чеканившим деньги Золотой Орды? Поискам этого города — и по литературным источникам, и на местности, когда, порой в одиночку ему приходилось мерить по степи несчетные километры, — Юрий отдал немало времени и сил. По его твердому убеждению, проблема не была настолько безнадежной, чтобы не попытаться ее проверить.
Идея была связана с известной гипотезой Б. В. Зайновского, который, основываясь на монетных находках, отождествлял Гюлистан с Верхне — Ахтубинским, то есть именно с этими местами. Подобного обилия монет с чеканкой Гюлистана не находили нигде вдоль всей Ахтубы. Так что, все может быть… По крайней мере, ученые до сих пор так и не пришли к определенному мнению относительно местоположения знаменитого монетного двора чингисидов. Тайна Гюлистана пока остается неразгаданной.
Однако наличие около легендарного города красивого озера наталкивает на некие размышления… Старожилы Безродного рассказывали мне, что на месте завода электронно–вычислительной техники еще не так давно было озеро с камышами, где неплохо ловилась рыба и селилась степная птица. Понижение засыпанного озера и сейчас четко улавливается, если ехать по улице Молодежной близ завода — там явный уклон земли. Может, к этому озеру как раз и примыкали дворцы Гюлистана? Города, который пал одновременно с Бельджаменом и Тартанлы…
Продолжить самостоятельные раскопки нам больше не пришлось: траншею вскоре засыпали. К прежним находкам добавились только небольшой глиняный горшочек и часть какого–то сосуда с рельефными желобками и следами зеленоватой поливы, которые перед тем на месте древнего пожарища нашел Владимир Бедрак. Позднее известный волгоградский археолог, старший научный сотрудник Волгоградского пединститута, а ныне доктор наук и профессор педуниверситета В. И. Мамонтов, с которым мы встретились, определил, что фрагмент сосуда является жировым светильником, и по совокупности всех находок подтвердил, что усадьба принадлежала зажиточному хозяину. О том говорило и обилие гончарной посуды, и осколки богатой поливной керамики, и наличие кирпичной кладки из обожженных, а не сырцовых, как обычно, кирпичей.
Жил ли тут кто–то из ханов со своим улусом или здесь стоял дворец феодала — найона либо оглана, представителя золотоордынской знати, владевшего окрестными пастбищами, — сейчас сказать трудно. Однако Мамонтов вполне допускал, что небольшой татарский город на этом месте мог существовать. Более того, он подтвердил, что в исторической литературе имеются аналогичные предположения, поэтому поиски более веских доказательств гипотезы он советовал продолжить.
…Из книг, древних свидетельств очевидцев, трудов поздних авторов проявлялась, точно незнакомая местность из туманной кисеи, буйная и противоречивая эпоха татаро–монгольского владычества, охватившего своим могуществом едва ли не полмира. Жестоким и мрачным было это время и для покоренных народов, и для самих степняков. Золотоордынская власть держалась на одном насилии. Междоусобная борьба, убийства, массовые казни сопровождали каждый дворцовый переворот, любую очередную смену власти. История правителей Золотой Орды — это нескончаемая цепь заговоров и убийств, в результате которых сыновья сменяли отцов, братья уничтожали братьев…
В дошедшей до нас Никоновской летописи под 6865 годом (1357 г.), например, говорится, что после убийства хана Джанибека по инициативе его сына Бердибека — «Бердиби по нем сяде на царстве, и уби братьев своих двенадцать» — а также, как известно, и всех тех из приближенных, кто отказался ему присягнуть.
Сам Бердибек был убит через два–три года Кульпой — одним из претендентов на ханский престол; Кульпа же пал от руки брата Навруза всего через год, в 1362 году. Навруз погиб от меча Хызра, который, прожив год, вместе с младшим сыном был убит старшим сыном Тимур — Ходжей, правившим лишь пять недель. На смену Тимуру в результате убийства пришел темник Мамай, коварный и жестокий правитель, не входивший в род чингисидов и потому не имевший титула хана. Он тоже, в конце концов, кончил плохо, в изгнании…
Всего, как утверждают древние летописи, лишь в 1360‑х — 1380‑х годах в Орде было 25 борющихся между собой ханов. Неудивительно, что каждый из них старался жить по возможности обособленно, строя на захваченных землях собственные дворцы, караван–сараи, которые обрастали поселениями подчиненных воинов, рабов, торговцев и ремесленников. Востоковед Н. В.Веселовский в одной из своих работ писал: «У монгольских ханов была какая–то страсть возводить дворцы, из которых возникали потом столицы….Батый строил, по всей вероятности, только дворец, оттого и столица стала называться дворцом (Сараем)».
Но, разумеется, необходимость возводить теплые «зимние» жилища прежде всего диктовалась суровыми природными условиями Поволжья, когда вместо привычных летних шатров знать была вынуждена сооружать для себя зимние помещения: дома из глины, камня и дерева.
Другой побудительной причиной строительства городов было стремление татаро–монгольской верхушки развивать выгодную для нее торговлю с иными странами и желание реализовать огромные людские и материальные ресурсы, захваченные в результате походов, — в строительстве, ремесле, показной роскоши.
Персидский историк ХIII века Джувейни в своем труде «История завоевателя мира» оставил любопытное свидетельство о методах золотоордынских правителей в поощрении и развитии торговли: «…Купцы со всех сторон привозили ему (Батыю) товары: все, что ни было, он брал и за каждую вещь давал цену, в несколько раз большую того, что она стоила. Султанам Рима, Сирии и других стран он давал льготные грамоты и ярлыки, и всякий, кто приходил к нему на службу, без пользы не возвращался».
В результате торговля Азии с юго–восточной Европой достигла в эпоху Золотой Орды своего наивысшего расцвета, а это в свою очередь дало мощный импульс для роста городских поселений вдоль караванных путей.
О роскоши, красоте, многосельи ряда золотоордынских городов имеются немало свидетельств средневековых авторов. Ал — Омари, например, писал о Сарай — Берке: «Он… город великий, заключающий в себе рынки, бани, заведения благочестия, место, куда направляются товары».
Ибн — Баттута, посетивший Новый Сарай в 1333 году, оставил такую запись о нем: «…Жили мы в одном конце его, а доехали до другого конца его только после полудня… и все это сплошной ряд домов, где нет ни пустопорожних мест, ни садов. В нем тринадцать мечетей для соборной службы… Кроме того, еще чрезвычайно много (других) мечетей».
Богатые дворцы, дома, мечети, украшенные изразцами, цветной мозаикой, мрамором, помимо столиц, имелись и в провинциальных городах Золотой Орды — Бельджамене, Увеке, Тартанлы, Хаджи — Тархане и других.
Нет смысла повторять, что все великолепие этих городов создавалось руками многочисленных рабов и пленных либо специально завезенных мастеров, ремесленников, архитекторов; сами татары не принесли с собой никаких традиций в области строительной культуры и ремесла. Искусственно насаждаемые центральной властью, поволжские, среднеазиатские города быстро пришли в запустение, лишь только пошатнулось правительство. Полчища Тамерлана довершили их разгром.
«Золотоордынские города оказались историческим «пустоцветом» и в ХV веке не оставили после себя ничего, кроме величественных руин и воспоминаний», — пишется о них в многотомном академическом издании «Археология СССР».
Так — по книгам — обстояло с историей возникновения татаро–монгольских городов в Поволжье и с их жизненным укладом. Но наиболее ценными для нас оказались труды профессора Ф. В. Баллода, который в начале 1920‑х годов обследовал Нижнее Поволжье в поисках следов Золотой Орды. По остаткам строений им было описано более двух десятков городищ золотоордынского периода, которые располагались по обоим берегам Волги.
На одной из страниц его книги «Приволжские Помпеи» нашлось свидетельство, которое мы искали: «…Напротив (Мечетного городища), — писал он, — на восточном берегу Волги сохранились развалины татарских городов: а) у сел Верхнего и Нижнего Погромного; б) у истока Ахтубы; в) у села Безродного на Ахтубе; г) у села Заплавного… по всей видимости, и на острове Денежном». Тут же приводился план городских поселений, существовавших в окрестностях Царицына.
У села Безродного на схеме отмечены два таких городка: одно на берегу Волги, другое — примерно там, где строители проложили траншею. Значит, находки золотоордынской керамики — не случайность и тем более не мистификация: был, стоял здесь древний город!
