Михаил Глибицкий - Изюм от Дон Хуана, или Велосипед для паралитика
— Реальная опасность для воина возникает тогда, когда выясняется, что мир — это ни то и ни другое. Считается, что единственный выход из этой критической ситуации — продолжать действовать так, как если бы ты был во всем полностью уверен. Другими словами, секрет воина в том, что он пребывает в состоянии полной уверенности, не имея для этого никаких оснований. Разумеется, воин не может просто сказать, что он уверен, и на этом успокоиться. Это было бы слишком легко. Примитивная уверенность устранила бы его от анализа ситуации. Когда бы воин ни использовал состояние уверенности, он делает это по собственному выбору, как выражение своего внутреннего предрасположения. Воин уверен не потому, что он верит, а потому, что в нем не должно быть места для сомнений.
— Помнишь историю, которую ты рассказывал мне о своей подруге и ее кошках? — спросил он спокойно.
Он имел в виду историю, которую я как-то ему рассказал. Моя подруга нашла однажды в сушилке прачечной двух почти мертвых котят. Она взяла их домой, выходила, и со временем котята выросли в двух огромных котов — черного и рыжего. Через два года она продала свой дом. Поскольку взять котов с собой не было возможности, а новых хозяев для них не нашлось, оставалось единственное — отнести их в ветеринарную больницу, чтобы там их усыпили.
Я помогал ей отвозить котов в больницу. Коты никогда раньше не бывали в машине, и она старалась их успокоить. Они царапались и кусались, особенно рыжий, по кличке Макс. Когда мы, наконец, подъехали к больнице, она взяла черного кота на руки и, ни слова не говоря, вышла из машины. Кот играл с ней, слегка трогая ее лапкой, когда она толкнула тяжелую входную дверь.
Я взглянул на Макса. Он сидел на заднем сидении. Мое движение, должно быть, испугало его, потому что он нырнул под сидение водителя. Я откинул сидение, так как не хотел лезть за ним, опасаясь, что он исцарапает мне руки. Кот лежал в углублении пола машины. Он казался сильно возбужденным и учащенно дышал. Он смотрел на меня. Наши глаза встретились, и мною овладела какая-то тревога, неясное предчувствие или, может быть, раздражение из-за того, что я участвую в таком деле.
Мне захотелось объяснить Максу, что это было решением моей подруги, а я только помогаю ей. Кот продолжал смотреть на меня, как бы понимая мои слова.
Я посмотрел, не идет ли она. Через стеклянную дверь я видел, как она разговаривает с приемщицей. Тело мое ощутило странный толчок, и я автоматически открыл дверь.
— Беги, Макс, беги! — сказал я коту. Он выпрыгнул из машины и помчался через улицу, стелясь над землей, как настоящая дикая кошка. Противоположная сторона улицы была пустой. Машины там не стояли, и я видел, как Макс бежит по улице вдоль тротуара. Он добежал до угла бульвара, а затем нырнул в канализационный люк.
Моя подруга вернулась. Я сказал ей, что Макс убежал. Она села в машину и мы уехали, не проронив ни слова.
В последующие месяцы этот инцидент стал для меня символом. Я видел, а может и вообразил, отчаянный блеск в глазах Макса, когда он взглянул на меня, прежде чем выпрыгнуть из машины. И я верил в то, что на какое-то мгновение это кастрированное, перекормленное и бесполезное животное-игрушка стало настоящим котом.
Я убежден, сказал я дону Хуану, что Макс перебежал улицу и нырнул в канализационный люк, когда его "кошачий дух" был безупречен, и, возможно, не было другого времени в его жизни, когда его «кошачесть» была столь очевидной. Этот случай произвел на меня неизгладимое впечатление.
Я рассказывал эту историю всем своим друзьям, и все больше удовольствия доставляло мне отождествление себя с этим котом.
Я считал себя похожим на Макса, чересчур разбалованного, одомашненного всеми возможными способами, и все же я надеялся, что однажды человеческий дух сможет овладеть всем моим существом точно так же, как дух «кошачести» овладел разжиревшим и бесполезным телом Макса.
Дону Хуану история понравилась, и он сделал несколько замечаний на этот счет. Он сказал, что человеческий дух временами овладевает каждым из нас, но удержать его может только воин.
— Так что об истории с кошками? — спросил я.
— Ты, кажется, веришь, что сумеешь воспользоваться своим шансом, как это сделал Макс?
— Да, я надеюсь.
— Я пытался рассказать тебе, что воин не просто уверен в чем-то, а что он должен быть уверен. Например, в случае с Максом, у тебя должна быть уверенность, что его побег не был бесполезным порывом. Да, он мог нырнуть в канализационный люк и погибнуть. Он мог утонуть или умереть от голода, или же его могли съесть крысы. Воин учитывает все эти возможности, а затем выбирает ту из них, которая соответствует его внутреннему предрасположению.
Как воин ты должен быть уверен, что Макс сделал это — то есть, что он не только убежал, но и сохранил свою силу. Ты должен не сомневаться в этом. Скажем так, без этой уверенности ты не имеешь ничего.
— Просто верить — легко и спокойно, — продолжал дон Хуан. — Должен быть уверен — нечто совершенно иное, — и в этом случае, например, сила дала тебе великолепный урок. Но ты предпочел использовать лишь часть его. Однако, если ты должен верить, то должен использовать все событие.
— Я понял, что ты имеешь в виду, — сказал я. Мне действительно казалось, что я понимаю его с необыкновенной ясностью.
— Боюсь, что ты все еще не понял, — сказал он почти шепотом и пристально посмотрел на меня. Секунду я выдерживал его взгляд.
— Как насчет другого кота? — спросил он.
— А? Другого кота? — повторил я невольно.
Я забыл о нем. Мой символ касался только Макса. Другой кот не имел ко мне никакого отношения.
— Но он имеет! — воскликнул дон Хуан после того, как я сказал ему об этом.
— Должен быть уверен означает, что ты должен знать и принимать в расчет обстоятельства, связанные с другим котом, который игриво лизал руки, несущие его к року. Это был тот кот, который пошел к своей смерти доверчиво, полный своих кошачий суждений.
Ты думаешь, что похож на Макса, и поэтому ты забыл о другом коте. Ты даже не знаешь его имени. Необходимость быть уверенным означает, что ты обязан учитывать все, и прежде чем решить, что ты похож на Макса, ты должен принять в расчет, что ты можешь быть похож и на другого кота. Вместо того, чтобы бежать, спасая свою жизнь, и использовать каждый шанс, ты, быть может, так же идешь навстречу року, наполненный своими суждениями.
В его словах была непонятная печаль, а может быть, печаль была моей. Долгое время мы молчали. Мне действительно никогда не приходило в голову, что я могу быть похожим и на второго кота. Мысль об этом была для меня очень неприятной.
Из состояния задумчивости меня вывел внезапный беспокойный шум голосов. Полицейские разгоняли людей, столпившихся вокруг человека, лежащего на траве. Кто-то положил ему под голову свернутый пиджак. Человек лежал параллельно улице лицом к востоку. С того места, где я сидел, я почти наверняка мог сказать, что его глаза были открыты.
Дон Хуан вздохнул.
— Какой чудесный день, — сказал он, глядя на небо.
— Лучше бы мы были с тобой в горах или в пустыне, — сказал я.
— На твоем месте я бы так не говорил, — ответил он.
— Но я не имел в виду ничего предосудительного, дон Хуан.
— Мы оба знаем это. Однако имеет значение не то, что ты хотел сказать в данном случае, а сам принцип. Ни воин, ни обычный человек не могут заведомо что-либо предпочесть, потому что воин живет по вызову, а обычный человек не знает, где найдет его смерть. Взгляни на того мужчину, который лежит сейчас на траве. Как ты думаешь, что с ним?
— Пьян, наверное, или болен.
— Он умирает! — с абсолютной уверенностью сказал дон Хуан. — Как только мы сели здесь, я сразу же увидел отблеск смерти, которая кружилась вокруг него. Вот почему я запретил тебе вставать. Что бы там ни было — дождь или солнце — но ты не должен вставать с этой скамейки, пока все не выяснится.
С каким-то тревожным чувством я посмотрел на человека, лежащего на траве. Он был худощавый, темнокожий, еще молодой. Его черные волосы были короткими и вились. Рубашка была расстегнута, грудь открыта. На нем была оранжевая кофта с дырами на локтях и стоптанные серые сандалии. Он был напряжен. Я не мог сказать, дышит он или нет. Я раздумывал над тем, действительно ли этот человек умирает или же дон Хуан намеренно драматизировал ситуацию для очередного урока.
После долгого молчания я повернулся к дону Хуану. Его глаза были закрыты.
— Этот человек сейчас умрет, — сказал он не поднимая век. — Хотя ты и не веришь этому, правда? — Он открыл глаза, и я на мгновение замер под его пристальным взглядом.
