Михаил Глибицкий - Изюм от Дон Хуана, или Велосипед для паралитика
— Можно сказать, что у каждого. Две из них — разум и говорение — известны всем. Так или иначе мы знакомы и с чувством, хотя и смутно. Но лишь в мире магов достигается знакомство со сновидением, видением и волей. Наконец на краю этого мира встречаешься еще с двумя. Сознавание всех восьми точек — это именно то, что приводит нас к целостности самих себя.
Он показал на диаграмме, что все точки могут косвенно соединяться между собой.
Я снова спросил о двух таинственных точках. Он сказал, что они соединяются только с «волей», удалены от «чувства», "сновидения" и «видения» и еще дальше — от «говорения» и «разума», показав пальцем, что они изолированы не только от остальных точек, но и друг от друга.
— Эти две точки недоступны ни говорению, ни разуму, — сказал он. — Только воля может иметь с ними дело, разум настолько удален от них, что пытаться понять их совершенно бессмысленно. Этот момент — один из труднейших, так как природа разума заставляет его стремиться понять даже то, что не имеет ничего общего с пониманием.
Я спросил его, соответствуют ли эти восемь точек каким-то участкам тела или органам.
— Соответствуют, — сухо ответил он и стер диаграмму.
Он стал показывать центры, прикасаясь к соответствующим местам на моем теле. Голова была центром «разума» и «говорения», верхняя часть груди — центром «чувства», место чуть ниже пупка — «воли». Центр «сновидения» был с правой стороны против ребер, а «видения» — с левой. Он сказал, что у некоторых воинов центры «видения» и «сновидения» расположены на одной стороне.
— Сегодня я должен углубить зацепку Хенаро и помочь тебе лучше осознать тот факт, что все мы — светящиеся существа, что мы не объекты, а чистое сознавание, не имеющее ни плотности, ни границ. Представление о плотном мире лишь облегчает наше путешествие на земле, это описание, созданное нами для удобства, но не более. Однако наш разум забывает об этом, и мы сами себя заключаем в заколдованный круг, из которого редко вырываемся в течение жизни.
Дон Хуан усмехнулся и тщательно нарисовал на пепле другую диаграмму, но не позволил ее скопировать, прикрыв шляпой.
— Мы — воспринимающие существа, — продолжал он. — Однако воспринимаемый нами мир — это иллюзия. Он создан описанием, которое нам внушали с рождения.
Мы, светящиеся существа, рождаемся с двумя кольцами силы, но для создания мира используем только одно из них. Это кольцо, которое замыкается на нас в первые годы жизни, есть разум и сопутствующее ему говорение. Именно они и состряпали этот мир, столковавшись между собой, а теперь поддерживают его.
Так что твой мир, охраняемый разумом, создан описанием и его неизменными законами, которые разум научился принимать и отстаивать,
Секрет светящихся существ заключается в том, что у них есть второе кольцо силы, которое почти никогда не используется — Воля. Маг использует тот же прием, что и обычный человек. У обоих есть описание, но только обычный человек поддерживает свое при помощи разума, а маг — при помощи воли. Оба описания имеют свои законы, и эти законы поддаются восприятию. Но воляпо сравнению с разумом более всеобъемлюща, и в этом преимущество мага.
Сейчас, я хочу тебе предложить, чтобы, начиная с этой минуты, ты позволил себе воспринимать и поддерживать оба описания — мира разума и мира воли. Чувствую, что для тебя это единственный способ использовать твой повседневный мир как вызов и как средство накопить достаточно личной силы для обретения целостности самого себя.
И тогда, быть может, тебе ее хватит уже в следующий твой приезд. Но жди до тех пор, пока не почувствуешь, как сегодня у оросительной канавы, что внутренний голос подсказывает тебе поступить именно так, а не иначе. Помни, что приезжать в любом другом настроении для тебя не только бесполезно, но и опасно.
Я заметил, что если мне следует ждать такого голоса, то мы, вероятно, больше никогда не увидимся.
— Ты не представляешь себе, насколько хорошо можно действовать, когда тебя прижмут к стенке, — сказал он.
Часть 2. ТОНАЛЬ И НАГВАЛЬ. ОПОРА НА УВЕРЕННОСТЬ
[Эти события происходили в Мехико.]
Мы быстро нашли пустую скамейку и сели на нее. Моя нервозность сменилась чувством неловкости. Я не смел поднять глаза на дона Хуана.
После длинной напряженной паузы, я сказал, что поразительные события, свидетелем которых я был в его доме, глубоко повлияли на мою жизнь и что мне необходимо поговорить о них.
Он сделал нетерпеливый жест и сказал, что никогда не учил меня жить событиями прошлого.
— Главное, что ты выполнил мое требование и принял свой повседневный мир как вызов, — сказал он. — И то, что ты так легко нашел меня здесь, лишний раз доказывает, что ты накопил достаточно личной силы.
— Что-то не верится, — сказал я.
— Я знаю только одно — я ждал тебя, и ты появился, — сказал он. — Воину этого достаточно.
— И что теперь, когда я нашел тебя? — спросил я.
— Во-первых, мы не будем обсуждать проблемы, которые мучают сейчас твой разум, так как они относятся к другому времени и к другому настроению. Собственно, это лишь ступени бесконечной лестницы, и делать на них ударение означало бы уходить от действительности текущего момента. Воин не может себе этого позволить.
— Только воин может выстоять на пути знания, — сказал он. — Воин не жалуется и ни о чем не сожалеет. Его жизнь — бесконечный вызов, а вызовы не могут быть плохими или хорошими. Вызовы — это просто вызовы.
Он говорил сухо и сурово, но улыбка была теплой и обезоруживающей.
— Теперь, когда ты здесь, мы будем ждать знак, — сказал он.
— Какой знак?
— Мы должны узнать, насколько устойчива твоя сила, — сказал он. — В прошлый раз она иссякла совершенно, но сейчас, похоже, ты действительно готов к объяснению магов. Ты знаешь, что во всем, что касается делания и неделания воинов, значение имеет только личная сила.
После секундной паузы он поднялся и, как бы желая сменить тему, указал мне на свой костюм.
— Я надел свой костюм ради тебя, — таинственно сказал он. — Этот костюм — мой вызов. Смотри, как хорошо я выгляжу в нем! Как легко! А? Не правда ли?
Дон Хуан действительно выглядел прекрасно. Для сравнения я вспомнил о своем дедушке, когда он надевал свой тяжелый английский фланелевый костюм. Мне всегда казалось, что он чувствует себя в нем неестественно. Дон Хуан же, напротив, смотрелся очень непринужденно.
— Думаешь, мне легко выглядеть естественно в костюме? — спросил он.
Я не знал, что ответить, но про себя подумал, что, судя по его виду и поведению, для него это самая легкая вещь в мире.
— Носить костюм — это вызов для меня, — сказал он. — Вызов такой же трудный, как для тебя — носить сандалии и пончо. Однако у тебя никогда не было необходимости принимать это как вызов. Мой случай другой. Я — индеец.
Мы посмотрели друг на друга. Он вопросительно поднял брови, как бы ожидая моих замечаний.
— Воин тем и отличается от обычного человека, что он все принимает как вызов, тогда как обычный человек принимает все как благословение или проклятие.
Его пристальный взгляд беспокоил меня. Я хотел было встать и пройтись, но он удержал меня.
— Ты будешь сидеть и ерзать здесь до тех пор, пока мы не закончим. Мы ждем знака; мы не можем продолжать без него, так как только одного того, что ты нашел меня здесь, — недостаточно, как недостаточно было и только найти в тот день Хенаро в пустыне. Твоя сила должна накрутиться здесь и дать нам указание.
Он попросил подробно рассказать о том, как я следовал его рекомендациям в отношении моей повседневной жизни и взаимоотношений с. окружающими. Я не знал, с чего начать, но он предложил мне быть смелее, так как мои личные дела не были личными в обычном смысле. Они входили в поставленную передо мной магическую задачу. Я шутя заметил, что из-за этой магической задачи моя жизнь разрушилась, и рассказал, как трудно мне теперь поддерживать мир своей повседневной жизни.
Я говорил долго. Дон Хуан смеялся до слез. Пару раз он хлопал себя по ляжкам, и этот жест, который я видел в его исполнении сотни раз, был не слишком уместен для человека, одетого в костюм.
— Твой костюм пугает меня больше всего того, что ты делал со мной, — сказал я.
— Ты привыкнешь к нему, — сказал он. — Воин должен быть текучим и изменяться в гармонии с окружающим миром, будь это мир разума или мир воли.
