Мартин Винклер - Женский хор
– Что она тебе сделала?
– Для начала она сделала так, что меня выгнали с работы.
– За то, что ты соблазнил клиентку своего банка?
Он повернулся ко мне и грустно улыбнулся:
– Тогда я еще не работал в банке, Sweetheart Я стал банковским служащим через несколько недель после твоего рождения.
– Ты никогда мне об этом не говорил! Ах, я знала, что ты заслуживаешь большего, чем эта работа!!! Что ты делал до того, как занялся чеками?
– Я… работал в психиатрической больнице.
– В администрации?
– Нет, в отделениях. – Он обратился к Жоэлю: – Я так рад, что она вас встретила, Жоэль, и я уверен, что это не имеет никакого отношения к эдипову комплексу. Как говорил Фрейд, «иногда сигара – это просто сигара».
– Но, – сказала я, – что ты такое говоришь ?
Жоэль вздрогнул:
– Он говорит… что был психологом.
– Детским психологом. Камилла была одной из моих пациенток, я несколько раз принимал ее, когда она была подростком, ее к нам направил их семейный врач – ему удалось убедить Мари-Луизу отвести ее к нам, чтобы помочь справиться с глубокой депрессией, вызванной частыми хирургическими вмешательствами. Я познакомился с Мари в тот день, когда она сопровождала Камиллу, пока Мари-Луиза мучила одного из психиатров, пытаясь выведать, что сказала Камилла… Теперь ты понимаешь, что мне есть в чем себя упрекнуть?
– Как это? Ты обидел Камиллу? Ты помог Мари-Луизе ее мучить?
– Конечно нет!
– И Мари ты не соблазнял ?
– Нет, но я понял, что их связывает: Мари нужно было с кем-то поговорить, а поскольку прийти одна она не могла, она мне позвонила. Она страшно страдала. Я не мог повернуться к ней спиной и сказать: «Я не должен вас слушать». Мы поговорили. Мы много разговаривали. Постепенно… мы влюбились друг в друга. Эти отношения нельзя назвать безобидными. Хотя Мари и не являлась моей пациенткой, я был терапевтом ее дочери (которую она выдавала за сестру). Влюбиться в нее, позволить ей влюбиться в меня – это было преступление.
– Но ты ее не изнасиловал, черт побери! – воскликнула я и вскочила на ноги. – Ты пытался им помочь, ей и Камилле, вырваться из лап дракона, ты помог моей матери, ты сделал меня, признал и вырастил, так что мне плевать на твое преступление! Тебе не в чем себя упрекнуть!
– Жанни , – сказал Жоэль и положил ладонь мне на руку, чтобы меня успокоить.
– Что? В чем – Не трогай моего папу! – дело?
– У тебя есть право простить своему отцу все, что хочешь. Но смирись с тем, что он себя в чем-то упрекает…
Черт возьми, в следующий раз, когда мне вздумается влюбиться, надо выбирать парня поглупее, чтобы быть правой хотя бы иногда, когда я начинаю нести чушь. Как же я тебя люблю, Жоэль, я люблю тебя, но, проклятие, как же это сложно! Ну же, дыши, Скарабей, дыши, ты на ковре, но ты еще не повержена, дракон задал тебе трепку но и у тебя еще силы не иссякли. И у тебя все еще есть копье…
Отец посмотрел на Жоэля и наклонил голову, благодаря его.
– Хорошо. Что еще эта дура сделала?
...Но злая волшебница околдовала влюбленных.
– Она нас сковала цепями. На следующий день после твоего рождения я пошел в мэрию, чтобы заполнить признание отцовства. Мне ответили, что эту бумагу должна подписать мать ребенка. Я решительно направился к Мержи, с твердым намерением предупредить власти, если Мари-Луиза незаконно лишит твою мать свободы. Мари-Луиза меня впустила. Она сообщила мне, что ночью Камилла умерла от последствий операции. В глазах Мари-Луизы только Камилла имела какую-то ценность. Мари больше не была ее дочерью, она была ее рабыней. Ты бы тоже стала ее рабыней, ведь ты дочь рабыни и незнакомца. Но если ее любимая дочка, находясь в роддоме, родила ребенка…
– Ты хочешь сказать…
– Она взяла документ, вписала в него имя Камиллы и положила его передо мной на стол.
– Она хотела, чтобы ты признал, что ты – отец ребенка одной из твоих пациенток??? Она хотела упрятать тебя в тюрьму?
– Нет, – мрачно сказал Жоэль, – она хотела сохранить за собой власть.
– Точно. Заставив меня подписать эту бумагу, она получала над нами власть, над тобой и мной, удерживая нас при этом на расстоянии. Пойми: она не хотела от тебя избавляться, слишком много чести для тебя. Но я оказал ей услугу: я собирался заниматься тобой. И поскольку я отец ее внучки, я мог гарантировать исполнение всех касающихся тебя решений, которые принимались на семейном совете, который она возглавляла. Пока ты не достигла совершеннолетия, я не мог увезти тебя далеко.
– А самое главное, – вмешался Жоэль, – что этот документ официально подтверждал, что Камилла – женщина, и награждал ее героической ролью матери, умершей во время родов. Таким образом, Мари-Луиза выиграла во всем.
– Почему ты подписал эту бумагу?
– Если бы я этого не сделал, ты бы считалась отказницей, потому что твоя мать, родив тебя…
Моя мать…
– …не дала тебе своего имени. Тебя бы передали в социальные службы, а потом тебя бы удочерили другие люди, и ты бы никогда не узнала, кто твои родители. Я бы потерял тебя навсегда.
– Это… чертовщина какая-то, – сказала Сесиль.
Я долго не могла ничего сказать. Перепуганная Сесиль прижалась ко мне. Жоэль встал и зашагал взад-вперед по комнате.
– Ты должен был отказаться! В конце концов, отказаться от меня – значило уберечь меня от этого монстра. И ты остался бы свободным.
Глаза отца сверкнули.
– Я ни на секунду об этом не задумался, девочка моя. Я думал лишь об одном: я не хотел, чтобы тебе причинили зло. Согласившись подписать договор с дьяволом , я мог защитить вас, тебя и твою тайну.
Мою тайну…
– …интерн, принимавший роды у Мари, был замечательным человеком. Когда ты родилась, он ничего не сказал, на несколько минут положил тебя на живот Мари, потом передал тебя мне, и я тебя искупал. Когда я наклонился, чтобы опустить тебя в воду, я увидел… какая ты. Но интерн стоял рядом, он говорил со мной и успокаивал меня, а ты открыла свои огромные глаза и посмотрела на меня… Я заговорил с тобой, и с той минуты только это имело значение: я смотрел на тебя, разговаривал с тобой, ты смотрела на меня, ты меня слушала. Я был отцом новорожденного ребенка, и этот ребенок слушал мой голос, как будто… – он заговорил сдавленным голосом, – как будто он меня узнал.
...И приказала дракону убить младенца.
– Ты помнишь, как звали того интерна? – с трудом спросила я.
– Конечно, я этого никогда не забуду. Доктор Мансо.
Оливье…
– Потом он захотел показать тебя Мари. Мари спросила, кто ты – мальчик или девочка. Разумеется, ни я, ни он не могли ей ответить. Она сразу все поняла, потеряла голову, стала кричать. Он дал ей успокоительное, вручил тебя мне, попросил акушерок дать нам время и не звать педиатра сразу, чтобы мы смогли обдумать все, что произошло. Ты чувствовала себя превосходно, тебе никакой врач был не нужен, тебе нужна была только бутылочка, а ее тебе мог дать я. Когда пришла Мари-Луиза, Мари лежала, опьянев от успокоительного, у тебя еще не было ни имени, ни пола, и никто не сказал бабушке о твоей… особенности. Я держал тебя на руках, ты спокойно спала. Мари-Луиза увела Мари и даже не посмотрела на тебя, даже не спросила, какого ты пола. Через некоторое время пришел педиатр. Он не задал мне ни одного вопроса, ничего не объяснил, а ты, несмотря на то что с самого рождения была необыкновенно спокойная, начала кричать: он тряс тебя, как куклу. Затем он холодно объявил мне, что, скорее всего, придется это «уладить» и сделать тебе операцию. Я растерялся, не знал, что делать, очень боялся, что Мари-Луизе станет известна твоя тайна и она подвергнет тебя таким же пыткам, что и Камиллу. Я совершенно растерялся. Через час пришел доктор Мансо, я рассказал ему об эпизоде с педиатром, он меня успокоил, сказал, что это плохой врач и он вызовет к нам своего друга-специалиста. Тот и наметил для меня план дальнейших действий.
– Специалист? Другой гинеколог?
– Не гинеколог, а хирург другой специальности. Он пришел после операции на почке, он мне сам об этом рассказал. Но его имя я не запомнил.
Ланс! Ив Ланс был урологом, прежде чем стал работать в отделении неотложной помощи…
– Что сказал хирург?
– Что ты совершенно здорова, что делать операцию не стоит, а поскольку уверенности нет, я в вопросе твоего пола должен полагаться на свою отцовскую интуицию. А если ошибусь, еще будет не поздно помочь тебе выбрать тот пол, который тебе нравится…
Это невозможно, я должна была его слышать…
– Какой замечательный человек!
– Он оказался гораздо более мягким, чем педиатр. Он обращался с тобой бережно, взял тебя на руки, говорил с тобой, и ты открыла глаза, как тогда, когда я тебя купал через несколько минут после твоего рождения. А потом он посоветовал мне поскорее уйти из больницы, пока педиатры не успели до тебя добраться. И как можно скорее выбрать тебе имя. Я оставил тебя на час и, вернувшись из вынужденного похода к Мари-Луизе, получив фальшивый документ, который она заставила меня подписать и подписала сама вместо Камиллы, дал тебе имя. Когда я был подростком, у меня были друзья из Квебека, которые никогда не звали меня Джоном, а только Жаном. Когда я был ребенком, я смотрел сериал I Dream of Jeannie [93] . Я назвал тебя «Жан». По крайней мере, в этом я ошибиться не мог.
![Сильвия Дэй - Сплетенная с тобой [Entwined with You]](/uploads/posts/books/16630/16630.jpg)
