Паоло Соррентино - Молодость
Фред задумывается, потом говорит:
– Знаешь что, Мик?
– Что?
– По-моему, мы с тобой никогда не умрем.
Мик поворачивается к приятелю. Улыбается и торжественно заявляет:
– Не надо спешить с выводами, Фред!
Вдруг что-то привлекает его внимание: он замечает молчаливых шестидесятилетних немцев, одетых в зеленое. Супруги входят в густой лес. Фред подает знак Мику. Тот оборачивается и тоже смотрит на немцев, которые буквально растворяются в лесу. Недолго думая, Фред оборачивается к Мику и с серьезным видом говорит:
– Пошли за ними!
Глава 29
Фред и Мик с невозмутимыми лицами притаились за кустами ежевики. Они смотрят. И что же они видят?
Видят шестидесятилетних мужчину и женщину, которые стоят, прислонившись к дереву, наспех стянув одежду. Он овладевает ею с пылом подростка, наконец-то дорвавшегося до секса.
Оба получают неземное удовольствие. Мужчина неистовствует. Она вот-вот кончит. Вот они кончают. Оба, одновременно. В унисон. Достигают мифического одновременного оргазма. И кричат от наслаждения.
На свой лад они поговорили друг с другом.
Фред все с тем же невозмутимым видом достает бумажник и протягивает Мику пятьдесят франков.
Глава 30
Фред идет по коридору.
В дверях номера его ждет Лена.
Она взволнована, встревожена, ей не терпится поговорить с отцом. Она сразу выпаливает:
– Папа, куда ты запропастился? Тебя уже целый час ждет один человек. Говорит, что он посланник королевы Елизаветы.
Фред фыркает, словно не рад гостю.
– Я проводила его в гостиную.
Глава 31
Лена наливает королевскому посланнику кофе. Мужчины, разделенные столиком, усаживаются друг напротив друга: один на диван, другой в небольшое кресло. Лена садится на стул за спиной у отца.
Королевский посланник нервно постукивает пальцами по карману брюк, в котором, судя по очертаниям спрятанного под тканью предмета, лежит пачка сигарет. Фред замечает это.
– Если хотите, здесь можно курить.
Королевский посланник не верит своим ушам. Он не может опомниться, словно только что произошло землетрясение.
– Как же так?
– Директор отеля – меломан. Так что у меня есть некоторые привилегии.
Посланник расплывается в улыбке, выражающей бесконечную благодарность.
– Вы и сами не знаете, какое мне делаете одолжение.
– Вы напряжены?
– Очень, – признается тот, делая глубокую, спасительную затяжку.
– А вот пепельницы у меня нет.
– Ничего страшного. Обойдусь.
– Рассказывайте, а то у меня мало времени. Мне скоро предстоит полное промывание кишечника.
Посланник инстинктивно морщится, словно от боли, и спрашивает:
– Это больно?
– Нет, просто неприятно.
Вздохнув, мужчина переходит к делу:
– Я не сумел убедить королеву. Я объяснил ей, что вам не хочется исполнять “Песенки”. Предложил ей другой репертуар. Другого музыканта. Вообще другой концерт. Она ни о чем другом и знать не желает. Ничего не поделать. Она требует вас и только вас и только ваши “Приятные песенки”. Говорит, что принц Филипп ничего другого не слушает.
– Мне очень жаль. Не хочу показаться невежливым. Но этого не будет.
– Почему?
– Я вам уже объяснил в прошлый раз. По личным причинам.
– А нельзя как-то устранить эти личные причины?
– К сожалению, нет.
– Послушайте, я вас умоляю. У меня непростая работа. Я должен вернуться в Лондон, заручившись вашим согласием.
– Я не даю согласия.
Лена внимательно следит за беседой.
– Что вас не устраивает? Я не понимаю. Дата? Место? Оркестр? Сопрано? Королева?
– Пожалуйста, не настаивайте. У меня есть причины личного характера.
Королевский посланник теряет дипломатичность и несколько меняет тон:
– Да что же это за такие личные причины?
Фред не отвечает.
Лена начинает догадываться. Мы не догадываемся, а она да. Тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, она начинает плакать.
– Причины на то и личные – я не обязан о них рассказывать.
– Помогите же мне найти выход и устранить эти личные причины. Что вас не устраивает?
Фред отвечает небрежно:
– Сопрано.
Королевский посланник сияет. Он полагает, что нашел выход.
– Мы заменим сопрано. Это не проблема.
– Бесполезно.
– Даже Чо Суми, лучшая в мире сопрано, заявила, что будет счастлива выступить вместе с вами. Счастлива! На седьмом небе от счастья!
– Мне нет до этого дела.
– Что вы имеете против нее?
– Ничего! Я с ней даже не знаком.
– Тогда что же?..
Фред впервые теряет терпение. Он повышает голос, почти кричит:
– А тогда хватит! Хватит!
Лена плачет еще горше, ее глаза полны слез. Она пытается это скрыть, но у нее не получается.
Королевский посланник замечает ее слезы и не может понять. Он умолкает. Напряженно размышляет, но так и не находит слов. Признавая свое поражение, он разводит руками.
– Я честно не понимаю. В чем проблема?
Фред снова кричит. Слова вылетают сами собой, похоже, он себя не контролирует.
– Проблема в том, что я написал “Приятные песенки” для моей жены! Их пела только моя жена. Их записывала только моя жена. Пока я жив, их будет исполнять только моя жена. Но проблема, мой дорогой, в том, что моя жена больше не может петь. Теперь понятно? Понятно?
Лена закрыла лицо руками. Она с трудом сдерживает рыдания.
Фред выглядит обессиленным, взбешенным, измученным.
Королевский посланник не знает, что сказать. Он встает и гасит сигарету прямо в пачку. С подавленным видом произносит:
– Да, теперь я понял, приношу вам глубочайшие извинения.
Он быстро направляется к выходу.
Остальные так и сидят: глядящий в пустоту Фред, за его спиной – плачущая Лена.
В коридорах весело звенят колокольчики.
На мостике, где курят служащие отеля, все гасят сигареты и, словно услышавшее окрик пастуха стадо, возвращаются в отель на рабочие места.
Глава 32
Юная массажистка смазывает руки маслом.
Фред Баллинджер лежит на животе на массажном столе, опустив лицо в отверстие, и разглядывает стоящие на полу маленькие сандалии массажистки.
Девушка нежно кладет ладони Фреду на голую спину. Начинает массировать, но вскоре останавливается.
– Я сделаю вам другой массаж, вы напряжены. Вернее, нет, не напряжены. Вы взволнованы.
– Ваши руки все понимают.
– Через прикосновения можно многое понять. Только люди почему-то боятся прикасаться друг к другу.
– Наверное, им кажется, что прикосновения связаны с удовольствием.
– Тем более нужно трогать друг друга и не разговаривать.
Фред умолкает. Он разглядывает пол. Спустя некоторое время спрашивает:
– Вы не любите разговаривать?
– Я никогда не знаю, что сказать, – честно признается она.
– Мы часто забываем о том, что искренность – это замечательно. Правда?
Массажистка начинает массировать по-другому. Ей нечего сказать, поэтому она больше не разговаривает.
Фред расслабляется и закрывает глаза.
Глава 33
Мик и его сценаристы карабкаются по крутой тропинке к вершине горы. Навстречу им попадается спускающаяся вниз молодая семья. Отец несет в рюкзачке на спине трехлетнего сына. Малыш сладко спит. Мик смотрит на него.
Они забираются на вершину, где оборудована удобная площадка. Здесь можно послушать тишину, звенящую в чистом воздухе, полюбоваться прекрасным видом на Альпы и на долину.
На площадке подзорная труба – такие обычно устанавливают для туристов. Чтобы посмотреть в трубу, нужно опустить монетку.
Сценаристы молча любуются видом. Мик отделяется от них и опускает монету в подзорную трубу.
Потом говорит ребятам:
– Идите сюда, взгляните!
Первой подходит девушка. Мик объясняет ей, остальные стоят вокруг и тоже слушают.
– Теперь послушай! Видишь гору напротив?
– Да. Кажется, она совсем близко.
– Точно. Так видишь в молодости. Все кажется совсем близким. Это будущее. А теперь иди сюда.
Он берет ее за руку и подводит к подзорной трубе с другой стороны.
Девушка глядит на лица своих юных друзей, которые теперь кажутся совсем далекими, хотя они стоят в паре метров от нее.
– А так видишь в старости. Все кажется далеким. Это прошлое.
Девушка растрогана. Ей не видно (потому что, если смотреть в трубу с противоположной стороны, все кажется очень далеким), что парень, с которым она вечно ссорится, тоже растроган.
Никто не знает, что сказать.
Мик подходит к сумке, присаживается, достает бутылку шампанского и пластиковые стаканчики, а тем временем объясняет:
– В молодости я говорил себе: когда состарюсь, я не должен повторять ошибку всех стариков, не должен стать придирчивым и назойливым. И вот я стал придирчивым и назойливым. Так что простите меня. Ладно, пора поговорить о серьезных вещах: Бренда ждет не дождется начала съемок. А я страшно горд тем, что написал сценарий вместе с вами. Я должен вам кое в чем признаться. Я снял двадцать фильмов, но все они не имеют никакого значения. Для меня важен только этот фильм. Потому что в нем… да, одним словом, это мое духовное, идейное и нравственное завещание. Для меня существует только этот фильм. И ничего другого. Так что давайте выпьем за окончание работы над третьим вариантом сценария “Последнего дня жизни”.
