Сара Груэн - У кромки воды
Мы с Эллисом одновременно издали стон отвращения.
– Хэнк, это совершенно не смешно! Бога ради. У моей матери не было романа с полковником.
– Откуда ты знаешь? – продолжал он. – Может, поэтому твоя свекровь и побуждала его поехать на охоту за чудовищем. От греха подальше, так сказать.
– Уверена, она просто хотела, чтобы он был подальше – и все, – ответила я. – Наверное, сама уложила его вещи. И билеты ему заказала.
– Вы оба забываете, что это была его идея, – сказал Эллис. – Он дождаться не мог, пока уедет. Странно, что во входной двери не остался пролом в форме полковника, так он рвался прочь. Впрочем, не могу его за это винить.
– С ней непросто, – заметила я.
– С ней даже хуже, – ответил Эллис, внезапно помрачнев.
Хэнк откинулся на спинку кресла и приподнял бровь. Посмотрел на Эллиса, потом на меня.
– У вас стаканы пустые. Давайте-ка это исправим.
Он щелкнул пальцами над головой, привлекая внимание бармена, потом указал на стаканы.
Эллис уставился в свой опустевший стакан, тыкая в кубики льда палочкой для коктейля.
– Итак, – сказал Хэнк, потирая руки. – С учетом сложившихся обстоятельств, думаю, вам будет вдвойне приятно узнать, какие у меня новости.
– Если только ты не скажешь, что мой отец свалился замертво, очень сомневаюсь, – отозвался Эллис, не поднимая глаз.
Официант принес свежие напитки. Эллис подтащил свой к себе, взял новую палочку для коктейля и снова принялся тыкать в ледышки.
– Мэдди, радость моя? – выжидающе произнес Хэнк.
Вздохнув, я покорно спросила:
– Что за новости?
– Я нашел, как нам переправиться.
– Куда переправиться? – спросила я тем же незаинтересованным голосом.
Я прекрасно понимала, о чем он, и пыталась показать, что не хочу играть; я была уверена, что Эллис тоже не настроен.
– Сама знаешь, – ответил Хэнк с хитрой улыбкой.
Я решила говорить прямо.
– Хэнк, мы сейчас не в настроении. Из-за этого мы в первую очередь и попали в переплет.
– Тогда настройтесь. Уезжаем через три дня.
Я поставила стакан и заново оценила его поведение. Он был невозмутим, но явно очень собой доволен.
– Ты ведь несерьезно, – сказала я.
– Совершенно серьезно, – ответил он.
– Но это невозможно. Лайнеры не ходят.
– Связи, Мэдди, связи, – напыщенно произнес он. – Мы попали в программу Либерти. Пароход «Мэллори», грузовой корабль с товарами. Пойдет в конвое. И, к слову о товарах, запасайте сигареты и чулки, и нейлоновые, и шелковые. Международная валюта, как-никак.
Его невозмутимость начала беспокоить.
– Хэнк, это не смешно.
– А и не должно быть.
– Мы не можем отправиться через Атлантику посреди войны…
– Мы будем в полной безопасности. Мы отправимся в Шотландские горы. Туда посылают из городов эвакуированных детей, бога ради!
Я повернулась к Эллису. Он оставил лед и теперь толкал взад-вперед по столу пепельницу.
– Милый, скажи что-нибудь, – взмолилась я.
– Нам что, не нужны бумаги или что там? – спросил он.
– Я и это устроил, – радостно ответил Хэнк. – И добыл шестнадцатимиллиметровую кинокамеру, «Кодак». Когда отснимем чудовище, отошлем пленку прямо в «Истман-Кодак» на проявку. И никаким другим охотникам не будет поживы. Мы войдем в историю. Станем знамениты.
Запнувшись на мгновение, я все-таки смогла спросить:
– А что обо всем этом думает Вайолет?
Уж кто-кто, а Вайолет была само здравомыслие. Она не одобряла, даже когда мы устраивали совершенно безобидные забавы: например, ставили чью-нибудь яхту не на тот стапель или красили воду в бассейне теннисного клуба в фиолетовый. Она письменно извинилась перед генералом Пью, когда мы привезли его парусную шлюпку на задний двор особняка, хотя Вайолет с нами и не было в момент преступления.
– Понятия не имею. Она чем-то занята, – ответил Хэнк. – Мотает бинты или что-то в этом роде.
– Ты ей не сказал? – не поверила я.
– Пока нет, – отозвался Хэнк, прихлебывая из бокала. – Решил, что лучше пострадаю один день, чем три.
– Она в жизни на это не согласится.
– Я и не ждал.
– Хэнк, она ждет, что ты сделаешь ей предложение. Не можешь же ты просто ее бросить.
– Я сделаю предложение, как только мы вернемся. Честно говоря, меня начинает беспокоить, что она на тебя влияет. Я надеялся, что выйдет наоборот.
– Хэнк прав, – сказал Эллис, все еще возивший по столу пепельницу. – Раньше тебе нравились приключения.
– Мне нравятся приключения, но плыть к войне – это совсем не приключение!
– Тогда считай это научной экспедицией, – спокойно произнес Хэнк. – Мэдди, право же. Мы будем в совершенной безопасности. Ты же не думаешь, что я бы что-то подобное предложил, если бы абсолютно не был уверен, да и Фредди бы не стал все организовывать.
– Фредди? – с нарастающим отчаянием спросила я. – Фредди-то тут при чем?
– То есть как, он же обо всем договаривался.
Пока я пыталась уложить в голове, что во всем этом замешан еще и Фредди, Хэнк пристально посмотрел мне в глаза.
– Мэдди, радость моя. Это моя последняя гастроль, последний всплеск безумия, прежде чем надеть на себя цепь с ядром. А поскольку моя личная цепь с ядром намерена меня воспитывать, ты же не откажешь мне в праве на последнюю эскападу?
– Почему бы нам не придумать что-то, из-за чего нас не разорвет в клочья? И кто сказал, что я в конце концов не начну влиять на Вайолет? Когда война кончится, заставим ее поехать с нами. Я куплю себе пару болотных сапог и сама изловлю чудовище – что там, я и для Вайолет сапоги куплю, и потащу ее за собой на озеро, а она будет брыкаться и визжать. Будет на что посмотреть, а?
Хэнк склонился вперед и прижал к моим губам два пальца.
– Шшш, – сказал он. – Мы должны это сделать. Ради Эллиса.
Эллис внезапно поднял глаза. В них снова горел огонь.
– Давайте. Давайте, мать его, сделаем. И все встанет на место.
– Что? Что встанет на место? – спросила я.
– Все, – повторил он.
Я поняла, что спорить с ним бесполезно – по крайней мере не здесь и уж точно не при Хэнке.
– Пожалуй, я бы выкурила сигарету, – сказала я, качая под столом ногой и гневно глядя на ряды сверкающих бутылок за барной стойкой.
Хэнк мгновенно протянул мне открытый портсигар. Я дождалась, чтобы он подержал его чуть дольше, чем было бы удобно, потом взяла сигарету.
Хэнк совершенно спокойно потянулся и щелкнул зажигалкой, серебряным «Данхиллом» с часами сбоку. Я несколько раз затянулась, чтобы сигарета разгорелась, потом отодвинула стул и пошла к лифтам, громко стуча каблуками по мрамору. Сигарету я бросила в первую попавшуюся пепельницу, потому что терпеть не могла курение, что было прекрасно известно и Хэнку, и Эллису. Попросить покурить было демонстрацией. Эллис должен был подняться за мной в наш номер. Вместо этого он остался в баре с Хэнком.
Я ходила взад-вперед по комнате, пытаясь убедить себя, что это шутка, что Хэнк просто нас дурачит, но чутьем понимала, что все совсем наоборот. Он выдал слишком много подробностей, и, будь это розыгрыш, он не стал бы продолжать, увидев реакцию Эллиса… если только они не затеяли это вместе, но это казалось еще невероятнее. Они и мгновения не были наедине, чтобы успеть сговориться.
Я хотела всего лишь, чтобы все вернулось на круги своя, но этого можно было бы достичь, только если бы нашлось решение, позволяющее и полковнику, и Эллису сохранить достоинство. Выходом могла бы стать повальная амнезия, тогда бы обвинения не вышли за пределы гостиной, где их слышал только кенар, но они вышли. Полковник был публично опозорен.
Больше всего меня пугало и наводило на мысль, что Хэнк действительно всерьез строит планы, то, что он упомянул Фредди. Если кто и мог что-то подобное провернуть, то это Фредди Стиллман, чей отец был адмиралом, но я понять не могла, с чего вдруг он хотя бы пальцем пошевельнет, чтобы помочь. Когда-то, одним безмятежным летом в Бар-Харбор, в Мэне, мы были близкими друзьями, квартетом, а не трио, пока я не отвергла совершенно неожиданное предложение Фредди и, возможно, была недостаточно тактична. Через десять дней я сбежала с Эллисом, и с тех пор мы с Фредди не перемолвились ни словом. Это было четыре года назад.
Меня удивило, что Хэнк до сих пор поддерживает с ним отношения, особенно в свете слухов о том, что Фредди положил глаз на Вайолет до того, как в ее жизнь ворвался Хэнк, вскруживший ей голову.
Эллис вернулся через несколько часов, пьяный в стельку, и подтвердил мои опасения. Все это не было шуткой, и он был решительно настроен ехать.
Я, мягко, как могла, попыталась внушить ему то, что мне казалось очевидным: что нет смысла пускаться через океан, кишащий подводными лодками, чтобы искать чудовище, которого, возможно, и не существует – особенно для того, чтобы доказать, что он чего-то стоит, тем, кто слишком невежественен, чтобы понять, что Эллис так же достоин уважения, как и любой из них. Мы знали правду. Я знала правду. Нам будет непросто, но вместе мы смогли бы противостоять испытующим взглядам, пока не закончится война.
