Кристин Ханна - Соловей
– Ты говорила, она скоро вернется.
Вианна ненавидела себя, но все же сказала:
– Нет, не вернется. Она ушла навсегда. Как тот крольчонок, помнишь?
Месяц назад они похоронили во дворе погибшего крольчонка.
– Ушла, как зайчик? – Карие глазки налились слезами, губы задрожали.
Вианна подхватила малыша на руки, принялась гладить, шептать что-то ласковое. Наконец он успокоился настолько, чтобы она смогла чуть отодвинуться и заглянуть ему в лицо:
– Ты понял меня… Даниэль?
– Ты будешь моим братиком, – вступила Софи. – По-настоящему.
Душа разрывалась в клочья, но Вианна понимала, что это единственный способ спасти сына Рашель. Она молила Господа, чтобы малыш забыл, что на самом деле он Ари, и от этой молитвы становилось еще горше.
– Ну-ка скажи, – как можно более спокойно постаралась произнести она, – скажи, как тебя зовут.
– Даниэль. – Мальчик явно был сбит с толку, но старался быть послушным.
В тот вечер Вианна раз десять задавала ему этот вопрос – когда они ужинали, и потом, когда вместе мыли посуду, и когда переодевались ко сну. Можно лишь уповать на Бога, чтобы нехитрой уловки оказалось достаточно, чтобы документы не вызвали подозрений. Никогда больше она не назовет его Ари и даже не подумает о нем как об Ари. Завтра пострижет мальчика покороче, а потом пойдет в город и расскажет каждому встречному (и в первую очередь главной сплетнице Элен Рюэль), что ей пришлось приютить ребенка умершей кузины из Ниццы.
Помоги нам всем Господь.
Двадцать пять
Изабель, вся в черном, пробиралась по пустынным улочкам Карриво. Комендантский час давно наступил. Изредка прорывающийся сквозь пелену облаков узкий серп луны еле освещал булыжную мостовую.
Она напряженно прислушивалась к звуку шагов, моторов и замирала при каждом подозрительном шорохе. На окраине города перелезла через увитую розами стену, не обращая внимания на шипы, спрыгнула на влажную черную землю. Изабель была уже на полпути к назначенному месту встречи, когда над головой проревели три аэроплана – так низко, что деревья и земля задрожали. Пулеметные очереди, взрывы, вспышки света.
Тот аэроплан, что поменьше, сделал вираж, развернулся. Она разглядела американские опознавательные знаки на крыльях, пока самолет набирал высоту. Через минуту донесся свист падающих бомб – нечеловеческий пронзительный вой, а потом взрывы.
Аэродром. Они бомбят аэродром.
Самолеты заходили на следующий круг. Вновь пулеметные очереди, и вот американский самолет подбит. За ним потянулся шлейф дыма, раздался рев, и самолет, вращаясь, устремился к земле; на металлических плоскостях поблескивал лунный свет.
Сбитая машина врезалась в лес, ломая деревья как спички. Удар сотряс землю, во все стороны разлетелись мелкие стальные детали. Удушающий запах дыма окутал Изабель, а потом – гулкое ууух, и самолет исчез в языках пламени.
В небе раскрылся купол парашюта, человек, болтавшийся под ним, был не больше точки.
Изабель продиралась сквозь горящий лес. Дым ел глаза.
Где же он?
Взгляд зацепился за светлое пятно, она метнулась туда.
Смятый парашют валялся на земле, рядом с ним – летчик.
Послышались голоса – не очень далеко. Она надеялась, что это ее товарищи, спешащие на встречу подпольщиков, но как тут проверишь. Нацисты сейчас заняты на аэродроме, но это ненадолго.
Изабель упала на колени, отстегнула парашютные стропы, скомкала полотнище и забросала ветками и палой листвой. Вернулась к летчику, ухватила его за талию и поволокла поглубже в лес.
– Вы должны сидеть тут, сидеть тихо. Понимаете? Я вернусь, но вы должны очень тихо лежать здесь.
– Ты… обещаю, зуб даю, – едва слышно прошептал он.
Изабель и его закидала ветками и листьями, но тут заметила свои следы в грязи и рыхлую полосу, где она тащила мужчину. Черный дым становился все гуще, огонь приближался.
– Вот черт, – пробормотала она.
Голоса. Близко.
Она попыталась отряхнуть руки, но грязь только гуще размазывалась по ладоням.
Из темноты выступили три фигуры, двинулись к ней.
– Изабель, – окликнул мужской голос. – Это ты?
Мелькнул луч фонарика, высветив лица Анри и Дидье. И Гаэтона.
– Нашла летчика? – спросил Анри.
– Он ранен.
Где-то залаяли собаки. Немцы.
– У нас мало времени, – сказал Дидье.
– До города не успеем, – заметил Анри.
Изабель приняла решение мгновенно:
– Я знаю место поближе, где можно его спрятать.
– Это плохая идея, – буркнул Гаэтон.
– Быстрее, – раздраженно прошипела Изабель. Они пробрались в сарай Ле Жарден, плотно прикрыли дверь. Летчик без сознания лежал на грязном полу, плащ и перчатки Дидье насквозь промокли от крови. – Подвиньте машину.
Анри с Дидье подтолкнули «рено», подняли крышку люка. Протестующе скрипнув, крышка стукнула в бампер автомобиля.
Изабель зажгла лампу, спустилась в погреб.
– Давайте его сюда. – Она приподняла лампу повыше.
Мужчины встревоженно переглянулись.
– Не уверен я в этом, – покачал головой Анри.
– У нас что, есть выбор? – нетерпеливо прикрикнула Изабель. – Тащите!
Гаэтон и Анри опустили тело в темный погреб, уложили на матрас, хрустнувший под его весом.
Анри вылез наверх, позвал:
– Поторопись, Гаэт.
Гаэтон посмотрел на Изабель:
– Нам придется поставить машину на место. Ты не сможешь выбраться, пока мы не придем за тобой. Если с нами что-то случится, никто не узнает, что ты здесь. – Изабель показалось, что он хочет обнять ее, и она до боли желала этого. Но оба стояли уронив руки. – Немцы не отступятся, они будут землю носом рыть, разыскивая летчика. Если тебя найдут…
Она вздернула подбородок, чтобы не показать, как сильно боится:
– Так сделай так, чтобы они меня не нашли.
– Думаешь, я не буду стараться?
– Знаю, что будешь.
Сверху раздался нетерпеливый голос Анри:
– Гаэт! Нужно найти доктора и придумать, как их завтра вытащить отсюда.
– Когда вернемся, постучим три раза и свистнем, ты уж не стреляй.
– Попробую.
– Изабель…
Она ждала продолжения, но Гаэтон так больше ничего и не сказал. Только вздохнул и полез вверх по лестнице.
Хлопнул люк, заскрипели доски под колесами «рено», и наступила тишина.
Изабель запаниковала. Она словно опять в запертой спальне; мадам Жуть поворачивает ключ в замке, велит ей заткнуться и прекратить канючить.
Она не сможет выбраться отсюда, даже если начнется пожар.
Стоп. Успокойся. Ты прекрасно знаешь, что нужно сейчас делать.
Изабель подобралась к полкам, отодвинула отцовское ружье, вытащила аптечку. Так, что тут? Ножницы, нитка с иголкой, спирт, бинты, хлороформ, таблетки бензедрина, пластырь.
Она села рядом с летчиком, с трудом отодрала прилипшую к ране ткань комбинезона. В груди зияла здоровенная дыра, Изабель сразу поняла, что здесь уже ничем не поможешь. Все, что оставалось, – сидеть и держать его за руку до последнего трепещущего вдоха. Но вот губы его бессильно приоткрылись, дыхание замерло.
Изабель осторожно стянула жетон с его шеи. «Лейтенант Кит Джонсон».
Задув лампу, она сидела в темноте рядом с мертвым телом.
С утра Вианна натянула штаны и фланелевую рубаху Антуана, которую пришлось порядком ушить. Она так похудела, что даже перешитая рубаха болталась на ней как на вешалке. Видимо, нужно опять браться за иголку. На кухонном столе лежала посылка для Антуана, готовая к отправке.
Софи ночью глаз не сомкнула, поэтому Вианна не стала ее будить. Спустилась вниз приготовить себе кофе и в гостиной наткнулась на капитана Бека.
– О, герр капитан, простите.
Он, казалось, не слышал ее. Никогда еще Вианна не видела Бека таким взволнованным. Волосы растрепаны, непослушная прядь все время падает на лицо, и он непрестанно бранится, поправляя ее. На поясе – пистолет, чего прежде не бывало.
Он метался из угла в угол, сжав кулаки. Лицо, искаженное гневом, стало почти неузнаваемым.
– Вчера ночью неподалеку упал самолет, – сказал он, оборачиваясь к ней. – Американский. Они называют его «Мустанг».
– Я думала, вы хотите, чтобы они падали. Разве не для этого в них стреляют?
– Мы всю ночь искали пилота и не нашли. Кто-то его спрятал.
– Спрятал? Сомневаюсь. Вероятно, он просто погиб.
– Тогда должно было остаться тело, мадам. Мы нашли парашют, но не тело.
– Но кто может быть настолько глуп? Вы же… наказываете людей за подобное?
– Без промедления.
Вианну поразил его тон, она инстинктивно отшатнулась. И тут же вспомнила, как он стоял с хлыстом на платформе в тот день, когда депортировали Рашель.
– Простите мне резкость, мадам. Но мы изо всех сил демонстрировали свою лояльность и вот что получаем в ответ от вас, французов. Ложь, предательство и саботаж.
Вианна потрясенно раскрыла рот.
Он наконец заметил ее взгляд, смутился, попытался улыбнуться.
