Сара Райнер - Другой день, другая ночь
Чем больше говорит мать, тем легче себя чувствует Карен; она как надутый гелием шар – плывет все выше и выше.
– Понимаю, тебе необходима помощь с детьми, и ты, наверное, хотела, чтобы я переехала к тебе? Надеюсь, ты не обижаешься…
– Нет, нет, что ты, совсем нет!
Ой, думает Карен. Нужно скрыть ликование в голосе.
– Делай так, как считаешь нужным, как лучше для тебя, – рассудительно произносит она. – И конечно же, приезжай к нам и проводи с детьми столько времени, сколько пожелаешь.
– Я их обожаю, ты ведь знаешь.
– Они тебя тоже.
– Прости, что задерживаю, заболтались. Я хотела, чтобы ты меня поняла и не расстраивалась. Ты ведь не расстроилась, дорогая?
Нет, думает Карен. Теперь я смогу заниматься тем, к чему меня все подталкивают: сосредоточиться на собственном выздоровлении.
46
– Привет, – говорит Эбби, открывая дверь.
Непривычно видеть мужа на крыльце, ведь столько лет он запросто сам входил в дом.
– Привет.
Гленн явно чувствует себя не в своей тарелке, наверное, даже нервничает.
– Ты готова пойти выпить кофе, как договаривались?
– Подожди секунду.
Эбби заглядывает в гостиную проверить, все ли в порядке у Каллума с Евой. К ее удивлению, Гленн идет прямиком в комнату.
– Привет, Каллум. Это папа.
Каллум катает по полу машинку, поэтому Гленн подходит к нему и наклоняется, чтобы убедиться, что сын его видит.
– Скажи: «Привет, папа». – Ева машет Гленну.
– А-а-э-э. – Каллум шлепает рукой по полу.
Это что-то новенькое, думает Эбби. Чтобы Гленн соизволил напрямую обратиться к Каллуму?
– Выглядишь совсем здоровой, – говорит Гленн, шагая рядом с ней по улице.
– Хочешь сказать, жирной? – Эбби улыбается, показывая, что не обиделась.
– Ты никогда не будешь жирной.
– Любая женщина знает: если ей сказали, что она «здоровая», значит, она набрала вес, – говорит Эбби.
И в самом деле, теперь она носит платья на размер больше. Возможно, это побочное действие лекарств, а может, причина в том, что больше нет той усталости. В любом случае, ей это приятно. Последние несколько лет она была тощей и угловатой, а сейчас вновь обретает женскую привлекательность. При этом у меня тысячу лет не было секса, думает она, а мой почти бывший муж спит с другой.
– Куда ты хочешь пойти? – спрашивает Гленн.
Прямо джентльмен, замечает Эбби. Наверное, чувствует вину. Затем она напоминает себе: нельзя думать о нем слишком плохо. Он просто старается проявить любезность.
Так или иначе, день сегодня прекрасный, и она рада прогуляться.
– Почему бы нам не взять кофе на вынос и не посидеть на Монпелье-террас? – предлагает Эбби: возле кафе, где подают лучший в округе кофе, полумесяцем раскинулась зеленая зона.
– Не возражаю.
В очереди у стойки она смотрит на Гленна. Он выглядит усталым – из-за секса с этой Карой, конечно. Опять же, цвет лица еще ни у кого не менялся в лучшую сторону от ежедневных поездок на работу и с работы. Плюс в последнее время ему приходилось намного чаще приглядывать за Каллумом.
– Как у тебя дела? – спрашивает Гленн, устроившись рядом с Эбби на траве подальше от других людей.
– Лучше. – Она задумывается на секунду. – Да, намного лучше. В целом, я чувствую себя увереннее. Хотя несколько недель назад был ужасный срыв…
– Жаль это слышать.
Эбби спешит его успокоить.
– Теперь я еще тверже стою на ногах. Просто… м-м… умерла одна из пациенток, с которой мы подружились…
– Лилли Лэйборн?
– Ну…
В прессе и без того много догадок и домыслов; к тому же сплетничать бестактно, невежливо.
– Короче, я много говорила об этом на индивидуальных сеансах, – уклончиво отвечает Эбби, – и теперь мне легче абстрагироваться от проблем других людей.
Она встречается глазами с Гленном. Он знает, о чем я. Хорошо. Она уже привыкла к мысли о его измене, но пока не готова простить и забыть.
Он плохо со мной обходился. Лгал месяцами. Однако умение справляться с эмоциями зависит от воспитания, а ни в моей, ни в его семье этому не учили.
Эбби уже почти рада, что пережила срыв. Хотя это был ад кромешный – она надеется, что такое больше никогда не повторится, – теперь ее самоощущение на высоте.
Только вчера Бет спросила:
– Как вы считаете, приступы паники не были невольным криком о помощи, о том, что вы не справляетесь с ситуацией?
– Вы хотите сказать, я попала к вам, чтобы Гленну пришлось взять ответственность на себя?
Бет кивнула.
– Не умышленно, на уровне подсознания.
– Мне кажется, в глубине души я страшно злилась, что он отлынивает от своих обязанностей, – согласилась Эбби. – М-м… Возможно, поэтому гнев частично выражался в форме тревоги.
– Да. И ваше уныние тоже проистекает оттуда.
Эбби утвердительно качнула головой.
– До рождения Каллума я не представляла, что мое материнство будет таким. – Горло сдавил ком.
– Порой очень трудно перестать о чем-то думать, – мягко произнесла Бет.
– Наверное, Гленну тоже было сложно видеть в себе отца Каллума.
– И все же, судя по тому, что вы мне рассказали, Гленн принял вызов. В конце концов, он мог и не делать всего, что делал; мог сдать Каллума под временную опеку.
– То есть, сбежать с Карой и бросить сына? – Эбби содрогается.
– Он был бы не первым предавшим ребенка родителем.
Сейчас, глядя на растянувшегося на траве Гленна, на его красные от усталости глаза, она понимает, что Бет была права, и, несмотря на все свои обиды, чувствует прилив любви к нему.
– Спасибо, что посвятил Каллуму столько времени.
– Не стоит благодарности. – Он дергает пальцами траву.
Эбби закидывает назад голову, несколько мгновений наслаждается теплыми солнечными лучами.
– А еще я хотела сказать спасибо за то, что помог мне с лечением в Мореленде.
Гленн продолжает пощипывать газон. Благодарность его обезоружила. Раньше я только и делала, что ругала его, хотя это и неудивительно.
– Серьезно, я была в ужасном состоянии и никогда бы не попала туда сама, и, знаешь, – она наклоняется к нему, – там я многому научилась.
Гленн тоже многому научился за это время, думает она и добавляет:
– А еще я рада, что вы с Каллумом поладили.
Повисает тишина, однако Гленн не выглядит сконфуженным. Он перестает щипать траву и смотрит вдаль.
– Забавно, твое отсутствие будто подарило нам троим новое начало, – наконец произносит он.
Внезапно Эбби чувствует потребность прикоснуться к нему, протягивает руку и сжимает его ладонь. Жест напоминает ей о Карен; знак дружбы, потому что самую главную свою благодарность Эбби приберегла напоследок. Ей до сих пор с трудом верится, что это правда. Она набирает в легкие воздуха и отваживается:
– Адвокат сказал, ты не будешь возражать, если мы останемся жить в доме?..
– Да.
– Очень любезно с твоей стороны.
– Ну… Я бы все-таки хотел получить за него кое-какие деньги. Может, ты его перезаложишь или придумаешь что-нибудь еще, чтобы отдать мне часть?.. Наверное, я мог бы переехать к Каре…
Эбби чувствует, что он с осторожностью называет имя своей подруги.
– Ты ведь ничего не имеешь против?
Она вообще удивлена, что у нее об этом спрашивают, и Гленн видит ее замешательство.
– Просто я хотел бы по выходным общаться там с Каллумом, а ты его мама…
Я не ожидала, что ты захочешь с ним общаться, думает Эбби. Но очень рада слышать.
– А что об этом думает Кара?
Терпеть у себя в доме чужого ребенка не всем под силу, тем более такого, как Каллум.
Гленн пожимает плечами.
– Говорит, что не против.
– Говорить и делать – не одно и то же.
– Верно. – Гленн хмурится. – Но она знает, что для меня это важно.
Ну и ну, вот это поворот! Гленн вовсе не преувеличивал, когда упомянул о новом начале.
– Если мы с Каллумом останемся жить в доме, стоит взять квартиранта. Чтобы было полегче с финансами.
– Неплохая идея, – кивает Гленн. – Может, все-таки попытаться обсудить наш несчастный договор самим? А то адвокаты сдерут три шкуры…
Эбби смеется про себя. Гленн всегда тяжело расставался с деньгами.
Мы останемся жить в доме, думает она. В моем любимом доме. Не придется смотреть унылые квартиры в ужасных районах. Не придется вставлять замки на всех шкафах в новом месте. Распродавать мебель. Я по-прежнему буду наслаждаться видом на город из своего окна. И жить возле привычного магазина и хорошего кафе. И Карен останется моей соседкой.
Не то чтобы в жизни убавится трудностей. Эбби понимает: когда Каллум подрастет, проблемы станут еще острее. И все же сейчас она благодарна; гораздо более благодарна, чем может выразить.
– Спасибо, – тихо произносит она.
– Нет, это тебе спасибо, – откликается Гленн. – Ты так много делала, мне следовало прикладывать больше усилий. Я сожалею, честно.
Почему он не сказал этого раньше? – думает Эбби. Извинениями уже не спасти их брак, но все-таки ей приятно.
