Кристин Ханна - Соловей
Вот и все. Вианна замедлила шаг.
– Я напишу, если смогу, – сказала Рашель.
Горло перехватило. Даже если все обойдется, она еще много лет не получит весточки от подруги. Или вообще никогда. В этом новом мире нет надежного способа дать знать о себе любимым.
– Не смотри на меня так. – Рашель чуть не плакала. – Мы скоро встретимся, будем пить шампанское и танцевать под твой дурацкий джаз.
Вианна смахнула слезы:
– Ну уж нет, если ты начнешь танцевать, нас в приличное общество не пустят.
Сара потянула ее за рукав:
– П-передайте Софи мое до свидания.
Вианна наклонилась и крепко обняла Сару. Если б могла, она удержала бы ее так навеки.
Затем, отпустив девочку, потянулась к Рашель, но та отстранилась:
– Если я тебя обниму, обязательно разревусь, а мне нельзя плакать.
Вианна покорно опустила руки.
Рашель ухватила ручки тележки, и последний участок тропы до выхода из леса они прошли втроем – спотыкаясь, перетаскивая свой груз через торчащие корни, пока не вышли на ровное место и не пристроились в хвост очереди к пропускному пункту. Вот границу пересек мужчина на велосипеде и бодро покатил дальше, за ним – пожилая женщина с тачкой, полной цветов. Почти подошла очередь Рашель, когда раздался резкий свисток, следом громкая команда по-немецки. Охранники вскинули автоматы и открыли огонь по людям.
Мелкие красные вспышки прорезали темноту.
Тра-та-та-та.
Вскрикнула женщина, мужчина рядом с ней рухнул на землю. Очередь мгновенно рассеялась, люди бросились врассыпную.
Все произошло так быстро, что Вианна не успела опомниться. Она видела, как Рашель и Сара бегут в ее сторону, под защиту деревьев; Сара впереди, а Рашель с тележкой за ней.
– Сюда! – закричала Вианна, но ее голос утонул в грохоте автоматных очередей.
Сара упала на колени. Крик Рашель:
– Сара!
Вианна бросилась вперед, подхватила девочку на руки, потащила в лес и только там опустила на землю, расстегнула на ней плащ.
Все тело изрешечено пулями. Кровь пузырилась, выплескиваясь в пулевые отверстия.
Сорвав с себя шаль, Вианна прижала ее к ранам.
– Как она? – запыхавшись, подбежала Рашель. – Это что, кровь?
Рашель осела на траву рядом с дочерью, Ари в тележке заплакал.
На контрольном пункте замигал прожектор, солдаты начали строиться, залаяли собаки.
– Рашель, надо бежать, – скомандовала Вианна. – Быстрее.
Она вытащила Ари из тележки, сунула его Рашель, которая, кажется, ничего не соображала. Выкинув все барахло, Вианна со всей возможной осторожностью положила Сару на металлическую раму, подсунула под голову одеяльце Ари. Стиснув окровавленными ладонями рукоятки, она подтолкнула тележку:
– Вперед. Мы можем ее спасти.
Рашель растерянно кивнула.
Вианна изо всех сил толкала тележку, не обращая внимания на корни деревьев, на грязь под ногами. Сердце бешено колотилось, во рту кислый привкус страха, но она не оглядывалась и ни на миг не останавливалась. Она знала, что Рашель спешит следом – Ари все не унимался, – а не преследует ли их кто-нибудь еще, она и знать не хотела.
Из последних сил Вианна протащила тележку по колдобинам у Ле Жарден и вверх на холм к сараю. Только здесь она остановилась. Тележка глухо стукнула о землю, и Сара застонала.
Рашель отпустила Ари, приподняла Сару и бережно уложила на траву. Ари плакал и тянул руки к матери.
Опустившись на колени рядом с дочерью, Рашель увидела жуткие раны Сары. Взгляд подруги, полный боли и горя, Вианна не смогла выдержать. Рашель, опустив голову, нежно гладила бледную щеку дочери.
– Мы перешли через границу? – прошептала Сара, приподняв голову. На бесцветных губах пузырилась кровавая пена.
– Да, перешли, – ответила Рашель. – Теперь мы все в безопасности.
– Я ведь была храброй, да?
– Да, – сдавленно выговорила Рашель. – Очень храброй.
– Мне холодно. – Сара судорожно втянула воздух.
– Теперь у нас будут конфеты. И пирожные. Я люблю тебя, Сара. И папа тебя любит. Ты наша звездочка. – Голос Рашель дрогнул, она больше не могла сдерживать слез. – Сердечко наше. Ты же знаешь это, да?
– Скажите Софи, что я… – Веки Сары затрепетали, она шумно вдохнула последний раз и затихла. Губы приоткрылись, но девочка уже не дышала.
Вианна опустилась рядом с Сарой, пощупала пульс. В наступившей мрачной тишине Вианне чудился детский смех; каким пустым стал мир без Сары. Вианна уже встречалась со смертью и горем, разрывающим душу на части, и от этого не было лекарства. Непонятно, как Рашель вообще еще может дышать. В любое другое время Вианна сидела бы рядом с подругой, держала ее за руку и рыдала вместе с ней. Или просто обнимала. Или разговаривала. Или молчала. Вианна свернула бы горы, лишь бы утешить подругу. Но сейчас все иначе. Ужас в том, что у них даже нет времени горевать.
Ради Рашель она должна быть сильной.
– Ее нужно похоронить, – как можно нежнее сказала Вианна.
– Она боится темноты.
– Там с нею будет моя мама. И твоя. А тебе с Ари надо спрятаться в погребе. О Саре я позабочусь.
– Как?
Вианна понимала, что Рашель спрашивает не о том, как прятаться в сарае, – спрашивает, как жить после такого, как спасти одного ребенка, потеряв другого, как продолжать существовать, прошептав «прощай».
– Я не могу ее оставить.
– Ты должна. Ради Ари.
Рашель, прерывисто всхлипывая, наклонилась к дочери, прильнула к холодной щеке:
– Я всегда буду любить тебя.
Вианна помогла подруге подняться на ноги, обняла Ари, прижала его к себе так крепко, что малыш опять расплакался.
Женщины добрели до сарая.
– Я приду за вами, когда все уляжется, – сказала Вианна.
– Уляжется… – глухо повторила Рашель, не отводя взгляда от раскрытой двери сарая.
Вианна деловито отодвинула машину, подняла люк:
– Там внизу есть лампа. И немножко еды.
С сыном на руках Рашель спустилась в погреб. Вианна прикрыла люк, вернула автомобиль на место и пошла к зарослям сирени, которую ее мать сажала еще тридцать лет назад. С тех пор сирень разрослась в настоящую рощу. А под ней, почти незаметные в буйной летней зелени, – три маленьких белых креста. Два – для младенцев, которых она не смогла выносить, и один – для сына, который прожил меньше недели.
Рашель была рядом с ней в те страшные дни, когда хоронили ее мальчиков. А теперь Вианне придется хоронить дочь своей лучшей подруги. Лучшую подругу своей дочери. Какой же всемилостивый Бог мог допустить такое?
Двадцать три
Близился рассвет, Вианна сидела перед свежим могильным холмиком. Хотела помолиться, но вера куда-то подевалась, вера – это из жизни совсем другой женщины.
Небо окрасилось в нежно-лавандовый цвет, потом порозовело – словно в насмешку, утро выдалось поразительно красивым. Во дворе Вианна содрала с себя окровавленную одежду, бросила прямо на землю, умылась под краном. Сняла с бельевой веревки ночную рубашку и вошла в дом.
Она была вымотана без остатка, в душе – пустота. От такой усталости не отдохнешь. Она сидела на диване и, закрыв глаза, вспоминала Антуана. Что она теперь ему скажет? Я больше не знаю, что правильно, а что нет. Я хочу спасти Софи, но что толку в безопасности, если ребенку придется расти в мире, где люди исчезают бесследно только потому, что молятся другому Богу? Если меня арестуют…
Дверь гостевой комнаты открылась. Бек, свежевыбритый, в форме. Вианна поняла, что он ждал ее возвращения. Беспокоился.
– Вы вернулись, – с облегчением сказал он.
И тут заметил оставшиеся кое-где следы крови и грязи. Повисла почти невыносимая пауза; он ждал, что сейчас она заговорит, расскажет, что случилось. А Вианна понимала: стоит раскрыть рот – и она начнет кричать. Или рыдать и требовать от него объяснений, как это так, почему детей можно запросто расстреливать в ночи.
– Мама? – В гостиную спустилась сонная Софи. – Я проснулась, а тебя нет. Я испугалась.
– Прости, Софи. – Вианна стиснула ладони коленями, не двигаясь с места.
– Ну, – кашлянул Бек, – мне нужно идти. Всего доброго.
Едва за ним закрылась дверь, Софи подсела к матери:
– Мам, мне страшно. Что-то произошло?
Вианна знала, что должна сообщить дочери страшные вести, а что потом? Будет обнимать ее, гладить по голове, утешать и уговаривать быть сильной? Как же она устала быть сильной.
– Пойдем, Софи, – проговорила она, поднимаясь с дивана. – Попробуем вздремнуть еще немножко, если получится.
Вианна думала, что в городе будут толпы солдат – винтовки наизготовку, лающие овчарки рвутся с поводков, площадь забита полицейскими фургонами, повсюду снуют эсэсовцы в черном. В общем, любые признаки тревоги.
Но все шло как обычно.
Они с Софи бродили по Карриво весь день, стояли в очередях, хотя было ясно, что это напрасная трата времени. Сначала Софи тараторила без умолку, но Вианна едва реагировала, да и как можно разговаривать о чем-то, когда в подвале сидят Рашель с Ари, а Сара накануне погибла.
