Диана Чемберлен - Ребенок на заказ, или Признания акушерки
– Послушайте, я буду здесь до пяти. Уверена, что смогу поговорить с ней сегодня. Я спрошу ее, как ей с вами связаться, и, если вы зайдете попозже, я передам вам, что она скажет. Но если бы вы сообщили мне больше информации, это бы очень помогло.
Я подумала, что можно купить телефон с уже оплаченным номером. Я таким никогда не пользовалась, но, может быть, приобрести его и дать номер этой женщине, чтобы она передала его Анне Найтли.
– Вы могли бы дать мне ваш номер? – спросила я.
– Конечно. – Она взяла карточку с подносика на столе и дала ее мне. Я положила ее в карман.
– Спасибо, – сказала я и повернулась к выходу.
– Вы зайдете попозже? – спросила она, но я уже выходила, соображая, что предпринять дальше.
По дороге к машине мне попался банк, и я сняла через банкомат небольшую сумму. У меня было сорок долларов наличными, но мне нужно было больше на бензин и на телефон, если я такой найду. Однако мысли мои развивались в другом направлении. Сев в машину, я стала смотреть по карте больницы. Их здесь было много. Но только одна имела отношение к детям. Она называлась Национальный детский медицинский центр. Может быть, это и есть та самая больница? Мне понравилось название – Медицинский центр, оно звучало гораздо лучше, чем «больница».
Центр находился в Вашингтоне. Я забила адрес в справочную. Центр помещался в тридцати двух минутах езды отсюда. Вчера тридцать две минуты езды казались мне чем-то невозможным. Сегодня это было просто, как вдох и выдох. Но ведь женщина употребила ужасное слово «больница». Я отчетливо увидела перед собой изуродованное лицо отца. Я быстро провела рукой перед глазами, чтобы стереть это изображение. Я поеду туда. Я зайду в приемное отделение и попрошу кого-нибудь передать записку Анне Найтли. Я только что проехала триста восемьдесят две мили, одна, без сна. Я справлюсь и с больницей. Другого выхода у меня не было.
46
Эмерсон
Уилмингтон, Северная Каролина
Кафе было переполнено. Сегодня был праздничный день, и к нам явилась половина населения Уилмингтона. У нас закончились круассаны с малиновым кремом, чем славилось мое заведение, и Сандра с официанткой с трудом справлялись с наплывом посетителей. Поэтому я не обращала внимания на звонивший мобильник, даже не смотрела, кто звонил. Дженни была дома, а сообщения я проверю, как только выпадет свободная минутка. Но потом зазвонил телефон в кафе, и этот звонок я не могла проигнорировать. Офисы часто делали утренние заказы по телефону, чтобы получить их позже, но в День Колумба вряд ли могло быть много таких звонков.
Я схватила трубку телефона у кассы.
– Кафе «Хот!» – сказала я.
– Мама! – прокричала мне в ухо Дженни. Голос у нее был хриплый и испуганный. – Я должна тебе кое-что сказать.
– Что? – Я вынесла телефон в кухню. Она меня напугала.
– Прошу тебя, не убивай меня! – Она говорила так, как будто подожгла дом. – Я думаю, Грейс поехала разыскивать эту Анну Найтли.
Я в недоумении нахмурилась.
– Откуда Грейс… – Как могла Дженни знать что-либо об Анне Найтли? – Что ты хочешь сказать?
– Позвонила Тара и сказала, что Грейс уехала. Она уехала на машине, и Тара думает, что она отправилась в Чэпл-Хилл, но я боюсь…
– Грейс не водит машину. – Я ничего не могла понять.
Мимо меня шмыгнула Сандра с блюдом сэндвичей. Я отступила к двери, чтобы не оказаться у нее на дороге.
– Я позвонила Кливу, и он сказал, что говорил с Грейс вчера вечером, и она сказала, что хочет ехать в Виргинию искать свою мать.
– Подожди! – Мне пришлось ее остановить. – Как могла она – или ты, раз уж на то пошло, – знать что-нибудь о ней… об Анне Найтли?
Дженни ответила не сразу.
– Я все слышала. – В голосе у нее звучали слезы. – Я не старалась подслушивать, но я спускалась вниз, когда вы вчера говорили с Йеном. И я нашла письмо, которое написала Ноэль. Я пошла к Грейс и все ей рассказала.
Я вспомнила скрип на лестнице. О боже! Я старалась представить себе, как это должно было поразить Грейс. Я представила, как она читает письмо Ноэль к Анне Найтли.
– Ты должна была прийти с этим ко мне, а не к Грейс!
– Прости, – сказала Дженни. – Но Грейс имеет право знать.
– Может быть, и имеет, но, Дженни! Мы даже Таре еще ничего не говорили.
– Я же не думала, что она вот так сразу и помчится, – всхлипнула она. – Клив сказал, что отговаривал ее ездить, но она уехала сегодня утром, и в Чэпл-Хилл ее нет, по крайней мере не было, когда я с ним говорила. Так что, я думаю, она поехала искать эту женщину! – Голос ее снова повысился чуть ли не до крика.
– Я кончаю разговор, – сказала я. – И еду к Таре, чтобы рассказать ей обо всем.
– Грейс так плохо водит машину, – завыла Дженни. – Если бы я знала, что она пойдет на такое, я бы никогда…
– Я знаю. Хватит болтать.
Я повесила трубку и сказала Сандре, что на ближайшие несколько часов ей придется взять все на себя. Она бросила на меня отчаянный взгляд, но по выражению моего лица, наверно, поняла, что спорить со мной бесполезно. Прежде чем завести машину, я позвонила Йену, но он не ответил, вероятно, увлекся гольфом. Мне придется действовать самой.
Когда я подъехала к дому Тары, на улице уже стояла машина Дженни. Дочь ждала меня на улице под моросящим дождем. Она дрожала, сжавшись в комочек, скрестив руки на груди. Я поняла, что все-таки буду не одна.
47
Тара
Я услышала, как хлопнула дверца машины, и подбежала к окну, надеясь и в то же время осознавая всю несбыточность такой надежды, увидеть идущую по улице Грейс. Но это были Эмерсон и Дженни. Они бегом подбежали к моей парадной двери, и я испугалась, что они принесли мне какое-то ужасное известие. Обстоятельства были совсем другими, но у меня появилось то же гнетущее ощущение, как в тот день, когда в дверях моего класса появился полицейский, чтобы сообщить мне, что Сэм умер. В ту же секунду, едва увидев молодого офицера, я поняла, что случилось что-то страшное. Такое же чувство было у меня и сейчас.
Я рывком распахнула парадную дверь.
– Что? – закричала я, как только они приблизились к крыльцу. Я почувствовала, как кровь отлила у меня от лица, и две фигуры слились в моем поле зрения.
– Нам, кажется, известно, где Грейс, – сказала Эмерсон, поднимаясь по ступенькам.
– У Клива? – спросила я.
– Мы думаем, что с ней все в порядке, Тара. Давай сядем где-нибудь. Нам нужно тебе многое объяснить.
Я позволила ей отвести меня в гостиную.
– Дженни, ты с ней говорила? Что значит, ты «думаешь», что с ней все в порядке? Где она?
– Мы уверены, что с ней все в порядке, – уже увереннее сказала Эмерсон. Обнимая за спину, она подвела меня к софе. Я опустилась на нее. Эмерсон и Дженни сели рядом на маленький диванчик.
– Она с Кливом? – Я взглянула на Дженни, которая отрицательно покачала головой и опустила глаза, как будто не смела смотреть на меня, от чего мне не стало легче.
– Выслушай меня, Тара, – сказала Эмерсон. – На днях я выяснила личность ребенка, которого похитила из роддома Ноэль. Я думаю, это была Грейс.
Я уставилась на нее, ничего не понимая.
– Это невозможно. Ты же знаешь, Грейс никогда не была в роддоме. – Я взглянула на Дженни. Она по-прежнему избегала смотреть мне в глаза, но она явно знала о Ноэль и ребенке.
Эмерсон слегка наклонилась вперед.
– Послушай, голубушка, – сказала она. – Я обнаружила информацию о том, когда исчез ребенок Анны Найтли. Это случилось в те дни, когда родилась Грейс. В самом конце августа 1994 года.
– Нет, – произнесла я в полной растерянности. – Ты хочешь сказать, 1998 года, когда Ноэль оставила акушерскую практику.
– Это было в 1994 году, и Грейс была единственная, кого Ноэль приняла в это время.
– Но Грейс родилась первого сентября. – Я упрямо отказывалась понять смысл этого разговора.
– Я знаю, что все это очень запутано, – сказала Эмерсон. – Я знаю, этому трудно поверить. Но я думаю, что Ноэль приняла твоего настоящего ребенка, не Грейс, и именно твоего ребенка она случайно и уронила. Тогда она поехала в роддом, взяла ребенка Анны Найтли, привезла его к вам в дом и выдала его… ее… за твоего ребенка. И это была Грейс.
– Это безумие! – выдохнула я.
– Никаких других детей за это время Ноэль не принимала, – повторила Эмерсон. – Никаких страниц из журнала не вырывала. Я и правда думаю, что это была Грейс, Тара. Прости.
Я провела рукой по волосам, напряженно думая. Я вспоминала ту ночь, когда родилась Грейс. Осознание того, что что-то не так. Как Ноэль твердила, что нужно вызвать «Скорую помощь», потом она сумела повернуть во мне Грейс. Я вспоминала эту долгую темную ночь и смерти подобный сон, навалившийся на меня, когда все кончилось.
– Но я держала ее на руках, – сказала я. – Я ее сразу же покормила. – Она была такая тепленькая, почти горячая. Это было такое дивное тепло. Я все еще помнила его. А потом сон, безмятежный сон. Но как же Сэм… разве он тоже спал? Неужели мы оба так долго спали, что не заметили, как ребенок выскользнул из рук Ноэль? Какой бы невероятной ни казалась мне эта идея сначала, теперь она представлялась в тысячу раз менее вероятной.
