Олег Ёлшин - Миллион для гения
– Так указано в договоре! – возмутилась секретарша, узнав, что они на каком-то острове на букву «М». Вы должны через два дня быть на премьере! Этот вопрос не обсуждается! Господин Силаев ждет вас!
И, жестко пригвоздив этой фразой, повесила трубку. А они и не возражали! Разве они могли не приехать на свою премьеру? Они ждали ее целый год! И теперь мчались, перелетая через океаны и моря, горы и материки, вот уже родные зеленеющие поля, речушки, дачные поселки, фонари аэродрома, и, наконец, полоса приземления гостеприимно встречала их в летней ночи. Долго ехали по городу. Он смотрел по сторонам, но ничего не видел. И, все равно, что-то пробудилось в нем, воскресло. Он вспоминал киностудию, свой первый поход туда. Потом Силаева, вручающего сумасшедший по тем временам, гонорар, но дело даже не в нем. А теперь премьера, и все надежды, связанные с ней. Завтра человек (его человек) будет босыми ногами ходить по горячему песку, омывая их в волнах теплого океана. Он выйдет из той самой книги, из настоящей, написанной им самим. Это единственное, что оставалось из коротенькой жизни, когда он еще умел мечтать! И почему-то вспомнил, как они сидели с Галей на полу и оборачивали обложками книги, как писал, словно сумасшедший, любил, словно в последний раз. Кучка мелочи на столе – низ горки, от которой он оттолкнулся, взлетел на высоту. И залетел так далеко! А теперь не знал, был ли это низ горы или ее вершина. Как все перевернулось. Юность. Короткая бесшабашная юность в зрелые годы. Маленький оазис во времени и возрасте. Короткое взрослое безумие! То время промелькнуло, словно короткая весна. Весна не бывает вечной, но он помнит о ней, и она снова рядом, снова с ним. И его Галя тоже рядом, которую он, казалось, не видел несколько месяцев. Где она была? Где был он?… Завтра… все завтра… Завтра будет премьера, он вернется к себе и побудет наедине еще какое-то мгновение. А, может быть, снова что-то изменится. Может, теперь он будет писать сценарии для фильмов, где не символы, не «форматы» меряют километры пленки, а шаги по горячему песку или высота волн теплого океана. Завтра наступит этот день! А сейчас была глубокая ночь, и они подъехали к своему дому. Но разве бывают чудеса? И, все-таки, он спустился в подземный гараж и достал книгу. Всего одну – много места она не займет, потом на кухне сидел и читал ее до самого утра. Читал, чувствуя, словно, уже был на премьере.
И вот, оседлав внедорожник, они с Галей,… то есть с Геллой, неслись по улицам города. Леон и Гелла! Тигр и Пантера верхом на огромном боевом слоне! На ней как всегда было удивительное волшебное платье, на нем костюм. Нет, не тот, совсем другой, или десятый, конечно же, из магазина Медильяне. И, казалось, весь город приоделся в нарядный праздничный костюм. Люди шли веселые, красивые, а направлялись они, конечно же, на премьеру. Оставалось совсем немного. Она сидела за рулем, не доверив ему вести машину, видя, как он волнуется. А он действительно волновался. Нет, он сходил с ума!
Они уже подъезжали к огромному кинотеатру в центре города, где издалека были видны толпы зрителей. Но сейчас его волновало другое. Он увидел огромный плакат во всю стену кинотеатра и теперь, не отрываясь, смотрел на него. Все так, как он хотел! Как себе представлял! О чем мечтал! Какой-то удивительный художник, словно прочитав его мысли, зарисовал гигантское полотно, украсившее здание. Уже виден раскаленный белый песок, яркое солнце наверху афиши. Он различает каждую песчинку на широком пляже. Человек! Он идет по песку, а ноги его босы! Его брюки закатаны до колен, и он ступнями обжигается о горячий берег, а рядом играют с ветром высокие волны океана.
– Леонидов! Смотри! Это же твой чертов человек! Ты узнаешь его? – закричала на всю улицу Галя… Нет, Гелла… Нет, ГАЛЯ! Его Галя! А люди, оборачиваясь на них, тоже глядели на огромную афишу в самом конце улицы и видели этого человека! Сейчас он войдет в воду, сейчас его босые ноги прикоснутся к волнам, и он растворится, будет таять в океане, где только прозрачная голубая вода и дельфины, играющие на самой поверхности…
– Стоп, что это?! – они подъехали близко, едва не коснувшись колесами пляжа и прозрачных волн. Наверху огромной афиши сидел какой-то человек и корчил невероятные гримасы! Нет, их было двое! Два человека! Оба на самом верху отвесной стены! Один с крыльями! Это же Ангел! Их добрый Ангел! Он был здесь! Он не мог сюда не прилететь, а рядом с ним, тоже вставая в немыслимые позы, кривлялся человечек, который был то ли сказочным зверюшкой, тот ли человеком из мультика… Человек-Мультик! Они извивались на верхней раме огромной картины и строили всем дикие рожицы. Неизвестно, видел ли их кто-то еще. Сейчас это было не важно, главным был этот человек! Его человек. Он стоял босиком на песке в шаге от прибрежной волны, а на голове его была черная бандана, которая укрывала от яркого солнца. Человек застыл в оцепенении, в ожидании, лицо его озаряла нечеловеческая улыбка, зубы отливали перламутром, мускулистые сильные руки были подняты кверху, а в них были зажаты… два автомата. Те своими дулами были направлены в разные стороны, готовые разорвать воздух в клочья очередями трассирующих пуль…
Он не писал такого! Он не мог вложить в руки человека, его героя, смертельное оружие! В этом был весь смысл! Человек, вопреки логике и здравому смыслу должен был «раздетым», почти голым, босыми ногами прикоснуться к песку, к океану. Больше не нужно было ничего! Только песок и дельфины на сверкающей волне! Блокбастер! – вспомнил он название жанра и прочитал его на афише! Они изменили его замысел! Изменили «немножко»… «чуть чуть»… Они отправили этого человека убивать!
Галя посмотрела на Леонидова. Гелла взглянула на Леона.
– Пойдем? – тихо спросила Галя, припарковав машину.
– Нет, не пойду, не могу, не сейчас, – ответил Леонидов.
– Пойдем, – уже громче повторила Гелла…
– Да-да, пойдем, – ответил Леон, – конечно, пойдем. Пойдем…
А два человечка – Ангел и Мультик все скакали, как сумасшедшие, извиваясь в танце дикарей…
40Алка позвонила неожиданно – Алка… Алла… Аллочка. Он посмотрел на календарь – еще не прошло двадцати лет. Не прошло и года с тех пор, как они назначили следующую встречу – «через двадцать лет и ни днем позже».
– Через двадцать? – удивилась Алка. – А сколько тогда мне будет? – и, подумав, возмутилась, – Леонидов, ты с ума сошел? Ты обезумел? Сегодня у меня небольшая тусовочка, приезжай! Ты должен быть обязательно!.. Леонидов, ты меня слышишь?
Телефон вел себя прилично, он больше не издавал лишних звуков, трепетно передавая каждое слово его старой знакомой, не позволяя никаких вольностей. Это был разумный телефон. Леонидов не стал спрашивать, как она узнала новый номер. Его, пожалуй, теперь знали все…, кроме Петрова, которого он даже не пригласил на премьеру. И правильно сделал.
– Сегодня? – переспросил Леонидов, – сегодня не смогу, много работы, – сказал он, – давай в другой раз, давай через…
Он сидел за столом и писал. После вчерашней премьеры, нескончаемой презентации, встречи со зрителями, чествований и безумия праздничного фейерверка он хотел побыть наедине с собой. Хотел уткнуться в экран компьютера, не замечая никого. Работать. Только работать. В сумасшествии наслаивать друг на друга «символы». Громоздить этажи знаков, запятых и букв, возводить целые небоскребы, которые теперь легко помещались в памяти компьютера, не занимая место рядом. Только они помогали не думать ни о чем…
Галя выхватила у него трубку из рук: – Какое «через»?
Галя теперь всегда была рядом. Эти две женщины поговорили, познакомились. Он подивился, как быстро они нашли общий язык.
– Мой гений просто устал, он обезумел от счастья, до сих пор не может прийти в себя от вчерашней премьеры, – говорила Гелла. – Будем, конечно, будем, Аллочка! Заодно познакомишь со своим мужем, давно хотели увидеться.
Они еще какое-то время говорили, а он пошел собираться. Снова на выход, снова занимать место на привычном Олимпе.
Тусовочка проходила в загородном доме Алки. Они подъехали к особняку и теперь разглядывали огромное строение, которое занимало тысячи квадратных метров на зеленой лужайке у кромки леса, на самом берегу реки.
– Квадратных метров, – подумал Леонидов, – почему говорят квадратных, почему не кубических? Словно все должно находиться в пространстве двух измерений, в плоскости, но этот дом поднимался высоко наверх. Он словно пронзал маленькое облачко, зависшее в небе, и невозможно было сосчитать, сколько в нем этажей. У Гали… у Геллы засветились глаза. О таком можно было только мечтать. Теперь в ее воображении возникало и строилось нечто невообразимое. Уже отделывались верхние этажи шикарного загородного дома, вокруг били фонтаны, причудливые деревья укрывали от надоедливого летнего солнца, в прудах плавали золотые рыбки, а по дорожкам бегали заморские зверушки.
