Олег Ёлшин - Миллион для гения
– Вас ждут на съезде почетных гостей…
– Вам присуждается премия…
Леонидов уверенно нажал на клавишу и смахнул весь этот назойливый мусор с экрана. Потом долго сидел и смотрел в окно.
Неожиданно послышались чьи-то шаги. Он обернулся. Это был сын. Его сын! Он с удовольствием посмотрел на него, как будто очень давно не видел.
– Ну, как же, видел, конечно, видел! – подумал он, – вот только…
В руках у сына было нечто, что привлекло его внимание. Где он видел это раньше? Разглядев странный предмет, с недоумением перевел взгляд на сына, а тот весело произнес:
– Пап, ты уезжал. Я… ну… короче, без спроса взял твою книгу.
– Да-да, книгу, – пробормотал он.
– А у тебя больше почитать ничего нет? – спросил сын. – Что ты сейчас пишешь?
– Я больше не пишу ничего, – ответил Леонидов.
– Ничего? – удивился сын.
– Мне это больше НЕ ИНТЕРЕСНО! – жестко добавил он, потом смягчился: – Как твои дела, как учеба?
– Нормально, нормально учеба, – торопился сын, – а можно я возьму еще несколько книг, меня ребята попросили.
Леонидов удивился и равнодушно ответил: – Бери, вон целая полка.
Сын задумался, потом как-то просто ответил: – Нет, не этих. Мне нужны те, которые в гараже. Дал почитать ребятам – всем понравилось! Прикольно! То есть, я хотел сказать – классно! – и снова поправился: – Здорово! Просто здорово! Вся группа читает! Весь курс! Ну, вроде как, неудобно просить их читать по очереди. Так можно я возьму еще? У тебя их много в гараже.
Глаза сына светились радостным огнем. Как давно он не смотрел в эти глаза, как давно их не видел. Все было не до этого.
– Так я возьму? – повторил тот свой вопрос.
Настроение сына передалось ему. Он смотрел на книгу, на ее пеструю обложку. Потом подошел, снял с книги обертку-фантик и произнес: – Вот так-то лучше!
А книга с благодарностью на него посмотрела.
– Бери, бери, – добавил он, – бери, сколько хочешь.
– Спасибо, пап.
А сын уже побежал, вдруг на мгновение остановился, обернулся и задал еще один вопрос:
– А ты действительно больше не пишешь?
Леонидов молчал, он не знал, что ответить, смотрел и ничего не говорил.
– Ну, я полетел, спасибо папуль! – воскликнул он, помчавшись по своим делам.
– Пишу, – пробормотал Леонидов, – кое-что,… так, немного… чуть-чуть… Пишу…
Но сын его уже не слышал. Он летел! Уже в подъезде был слышен его голос, уже на улице звонким эхом отражался от стен домов.
– Пока, папуль!
Этот совсем еще юный человек легко переступал через дома, стоящие на пути и мешающиеся под ногами. Уже несся над городом. Его голос был легким ветерком, он мчался, опережая время, бился в пространстве между облаками, небом и землей, улицами и площадями. Он поднимался на недосягаемую высоту и там звонко и уверенно продолжал звучать.
– Пока, папуль, спасибо!
И только ветер в лицо…
