Миа Марч - Время прощать
Снова он пристально смотрел на нее, словно хотел услышать что-то еще.
– Я позвонила и оставила сообщение, просто сказала, что я знакомая его сына и познакомилась с ним в Нью-Йорке семь лет назад, когда он путешествовал, и была бы рада с ним связаться. Они не перезвонили, но я сочиняю письмо. Я не могу просто взять и…
– Джун.
Она умолкла и посмотрела на Генри. Он секунду выдержал ее взгляд, потом закрыл глаза и втянул сквозь зубы воздух.
– Генри, что случилось? – Джун встала.
Повернувшись, он взял с письменного стола сложенный листок бумаги. Держал его, не глядя Джун в глаза и не отдавая.
– Мне пришла в голову мысль проверить… просто проверить… убедиться… О Господи, Джун, мне жаль, что приходится показывать тебе это.
Он развернул листок и подал ей. Это была распечатка некролога из «Бангор дейли ньюс», датированного ноябрем семь лет назад. Тем днем, когда они с Джоном должны были встретиться у статуи «Ангел вод» фонтана Бетесда в Центральном парке.
Джон Смит, 21 год, из Бангора, штат Мэн, умер от лейкемии 10 ноября в Нью-Йорке. Будучи тяжело больным, Джон предпочел прожить оставшиеся месяцы, воплощая свою мечту о путешествии по стране – от крупнейших городов до самых маленьких поселений. Он оставил своих родителей, Элеонору и Стивена Смитов из Бангора, штат Мэн, родителей матери…
Тут же была фотография. Вот оно, лицо красивого парня, которое она запечатлела в своей памяти на семь лет, черты, которые каждый день видит в лице своего сына. Невозможно было не узнать улыбающегося Джона.
Джун ахнула и попятилась. Нащупала край стула, прежде чем у нее подкосились ноги.
– Пока я обзывала Джона потребителем и искала его в Нью-Йорке, он лежал мертвый в больнице в миле от меня… – Она разрыдалась.
– Мне жаль, Джун. Он не бросил тебя, – прошептал Генри. – Его у тебя забрали.
Джун плакала. Мучительные рыдания исторгались из глубины ее души. Генри опустился перед стулом на колени и взял ее за руку, но она руку отдернула.
– Почему ты вообще стал просматривать некрологи? – закричала Джун. – Ты этого хотел? Чтобы он умер?
Нечестный удар с ее стороны. Джун поняла это в ту же секунду, как сказала, но все здравые мысли в миг улетучились. Джон Смит умер. Его не было все это время.
– Нет, Джун, – проговорил Генри, мягко, прерывающимся голосом. – Я посмотрел, потому что это было единственное разумное объяснение, почему мужчина мог тебя бросить.
Джун ощутила, как сердце раскалывается на кусочки. Она бегом бросилась прочь.
Когда она вернулась в гостиницу и вся в слезах взбежала по лестнице наверх, Изабел на цыпочках выходила из комнаты Чарли.
– Спит как уби… – начала Изабел, потом уставилась на Джун. – Что случилось? Джун, в чем дело?
Говорить Джун не могла, только плакала. Изабел тихонько прикрыла дверь в комнату Чарли и повела сестру за руку в их спальню. Едва за ними закрылась дверь, как Джун плача сползла на пол.
Упав перед сестрой на колени, Изабел отвела пряди волос, липнущие к влажному лицу Джун.
– Что случилось?
Джун все еще сжимала некролог. Даже не понимала, что он по-прежнему у нее в руке. Взглянула на скомканную бумажку, сунула ее Изабел, которая просмотрела заметку и ахнула.
– О нет. Нет, нет, нет, – повторила Изабел и, тоже заплакав, обняла сестру.
Джун ухватилась за Изабел и зарыдала так громко, что испугалась, как бы не разбудить Чарли.
Глава 15
Выглядела и пахла Итальянская пекарня волшебно, ты словно переносился в Рим и входил в pasticceria[2]. Заведение специализировалось на итальянских пирожных – канноли с рикоттой, с желтым и шоколадным кремом, посыпанные кусочками шоколада, маленьких пирожках, посыпанных сахарной пудрой, слойках с кремом, пирожках с омаром и «наполеоне».
При виде Маттео в зеленой футболке и джинсах, сидящего в кафе за круглым столиком с чашкой эспрессо и маленькой тарелочкой печенья, Кэт почувствовала себя невероятно счастливой. Когда открыла дверь, над ней звякнул колокольчик. Маттео улыбнулся и встал. Его отец Алонцо стоял за прилавком. Ростом он не уступал своему высокому сыну, но более плотный, в его темных редеющих волосах проступала седина.
– Значит, это и есть моя очаровательная конкурентка, – провозгласил Алонцо, выходя из-за прилавка, и с улыбкой на добром лице взял Кэт за обе руки. – Очень приятно познакомиться, готов поучиться у вас.
Как он любезен.
– Я польщена, что вы считаете мои маффины хорошими, мистер Виола. Вся моя семья обожает ваши канноли. Обычно мы не покупаем выпечку, едим только мое, но ради ваших канноли и тирамису делаем исключение. Мой юный племянник думал, что предает меня, покупая на деньги, заработанные прогулками с собакой, ваши канноли.
Он несколько дней ими восхищался.
Упомянув о Чарли, Кэт с тревогой вспомнила о Джун, которая этим утром не встала с постели. Когда вчера вечером Кэт вернулась домой от Оливера, то застала двоюродных сестер сидящими на кровати Джун. Глаза у Джун покраснели от слез. Изабел показала Кэт некролог.
Этим утром Кэт слышала, как Джун плачет, но лежала она лицом к стене и не повернулась. Когда Кэт услышала, что Чарли вышел из своей комнаты с обычным утренним приветствием «Эй, на палубе!», она сказала Джун, что проводит Чарли в школу и скажет мальчику, что у мамы разболелась голова. Изабел позвонила в «Букс бразерс» сообщить, что Джун чувствует себя плохо и не выйдет сегодня на работу. Когда Кэт вернулась, проводив Чарли, Джун все так же лежала на кровати лицом к стене.
Кэт прилегла рядом и погладила сестру по спине, предложила Джун любимые ею сконы с кусочками корицы и белым шоколадом, которые испекла рано утром. Но Джун едва покачала головой.
– Мне просто нужно побыть одной, – сказала она.
Кэт передала это Изабел, которая с утра тоже много раз поднималась в спальню.
Изабел сказала, что приглядит за сестрой, поэтому Кэт отправилась на условленную встречу в Итальянскую пекарню.
– Жаль, что вы не можете познакомиться с моей женой, матерью Маттео. Она сегодня ухаживает за приболевшей маленькой племянницей. Но я уверен, скоро у вас будет возможность с ней увидеться. – Алонцо повернулся к сыну. – Приготовь-ка для юной леди эспрессо, а я пока проверю, все ли готово на кухне.
Однако несколько мгновений Маттео не двигался. Он во все глаза смотрел на ее кольцо.
– Похоже, вас можно поздравить.
Кэт глянула на кольцо – изумительный бриллиант сверкал на ее пальце в красивой старинной оправе – и выдавила что-то вроде благодарственной улыбки.
– Мне не терпится оказаться на кухне. Здесь потрясающе пахнет. Как чудесно, что ваш отец нашел время дать мне урок, – пробормотала она сбивчиво.
Кэт видела, что Маттео за ней наблюдает, ждет разъяснений. Но что она могла сказать о кольце?
«Я сказала „да“, но не уверена? Я точно не понимаю, почему не уверена? Моя мать уверена и заставила меня почувствовать себя увереннее, но я смотрю на тебя, оглядываюсь здесь, в заведении моей мечты, и гадаю…»
– Хотите эспрессо? – спросил Маттео, не сводя с нее своих темных глаз.
«Интересно, о чем он думает?» – спросила себя Кэт.
Она не знала Маттео настолько хорошо, чтобы догадаться о его мыслях по выражению лица. От кофе она отказалась, и Маттео пригласил ее на кухню.
В большой кухне Алонцо стоял за старым деревянным фермерским столом, на котором были разложены тесто, завернутое в пленку, миски, все необходимое для приготовления канноли. Маттео встал в дверях, прислонившись к косяку. Прихлебывал эспрессо и наблюдал за Кэт.
– Расскажите, как вы решили стать пекарем, открыть собственную pasticceria, – попросила Кэт, вставая рядом с Алонцо и взглядом охватывая разложенные перед ней приспособления и ингредиенты.
В мисках разного размера лежало все – от муки и сахара до сыра рикотта. Они договорились, что сегодня Алонцо даст ей урок, а на следующей неделе Алонцо и Франческа придут в гостиницу, чтобы поучиться печь маффины.
– Решил? – переспросил Алонцо, пока она просеивала муку на большую деревянную доску. – Это происходит помимо нашей воли, не так ли? Тебя тянет на кухню, к плите. Я уже ребенком пеки продавал в деревне пирожные и хлеб. А теперь, во время отпуска, мы с женой путешествуем, ищем новые – как это вы говорите? – сногсшибательные рецепты хлеба и пирожных, благодаря чему мы узнаем что-то новое, чему-то научимся.
«Какая вдохновляющая мысль!» – подумала Кэт.
– Звучит чудесно. Мне бы хотелось поездить по миру, перепробовать все пирожные. А когда найду такое, что сведет меня с ума, поступлю в ученики к этому мастеру.
– Очень здравое желание. Вы молоды, можете поехать. К примеру, с мужем в свадебное путешествие. – Он кивнул на кольцо.
Снова Кэт посмотрела на кольцо, потом на Маттео. Тот дернул плечом и ушел в переднее помещение.
«Маттео разочарован, – сообразила Кэт. – Вероятно, планировал пригласить меня погулять после мастер-класса по приготовлению канноли».
