Дора Хельдт - Отпуск с папой
– Итак, все в сборе. Я хочу…
– Вот теперь все в сборе, – произнес появившийся Онно и сердито посмотрел на Гизберта, ставя стул рядом с моим креслом. – Этот пуп земли меня достал, – наклонился он ко мне. – Всегда про меня забывает.
Я была поражена. Тишайший Онно взбунтовался.
Гизберт не обратил на него никакого внимания и начал:
– Дорогие мои, прежде всего хотел бы прочесть вам свою статью, которая появится завтра в «Островном курьере». «Будьте бдительны! Как нам стало известно из достоверных источников, большая опасность, нависшая было над жителями острова и их гостями, особенно женского пола, миновала. С невиданной доселе помощью храброй команды отважных мужчин удалось арестовать брачного афериста, тщетно разыскиваемого Интерполом. Благодаря круглосуточному расследованию и опасной для жизни слежке спасители сумели загнать в угол прошедшего огонь и воду преступника. Уже сегодня этот субъект покинет Нордерней. Полиция нашего острова-курорта, погрязшая, по всей видимости, в расследовании обыденных преступлений, оценит энтузиазм этой смелой дружины, действовавшей столь беззаветно. За дальнейшей информацией о поимке и поисках улик читайте завтра. ГфМ».
Он сложил листок и одарил нас торжествующей улыбкой.
– Ну?
– Интерпол? – сдерживая смех, спросила Марлен.
– Дружина? – открыто ухмыльнулся Нильс.
Доротея добавила:
– Опасная для жизни слежка?
Хуберт вообще ничего не понял. Он переводил взгляд с одного на другого и наконец спросил:
– А не могли бы вы меня просветить? Я думал, его еще ищут… И почему же вы не поставили в известность полицию?
– Полиция! Им нужны доказательства, – повернулся к нему Гизберт. – Это репортаж-расследование. Читатель как бы принимает участие в происходящем. Кроме того, вырастут послезавтрашние продажи.
– А где преступник сейчас?
– В «Георгсхёе». Охотится за добычей, – нетерпеливо пояснил Гизберт. – Завтра мы его схватим. С помощью Мехтхильды и Ханнелоры.
Папа сделал знак, чтобы он сел. Сработало.
– Гизберт, ты плохо объясняешь. Значит, Хуберт, дело в следующем: здесь живет один гость, который мне сразу показался странным. Глаза у него какие-то коварные. Потом он начал домогаться моей дочери и…
– Папа, это не так, я…
Он перебил меня:
– Кристина, оставь. Хуберт, она пока еще в шоке. В любом случае он докучал и Марлен…
– Хайнц, прошу! Не говори ерунды!
Но и участие Марлен в разговоре было решительно пресечено, и папа продолжил:
– И он фотографировал пансион. Вел себя очень подозрительно, потом на два дня неожиданно исчез, заметив, что ему сели на хвост. И вдруг появился снова. Мы были настороже, но очень скрытно, и мошенник потерял бдительность – мы застали его на месте преступления. Вот доказательство. Гизберт, твой мобильный.
Он протянул руку, и Гизберт передал телефон, как эстафетную палочку. Папа начал жать на кнопки.
– А ты знаешь как?
– Разумеется, я разбираюсь в технике.
Хайнц держал телефон в вытянутой руке и тыкал по клавишам. Я видела, что он оставил очки дома. И все-таки он справлялся с аппаратом.
– О! – Папа показал мне дисплей. – Это что, Кристина?
На дисплее я прочла: «Удалить фотографии?»
– Ты просто должен нажать «да».
Никакого желания еще раз смотреть эти снимки у меня не было.
Хуберт был разочарован, что ему не удалось увидеть настоящего брачного афериста. Вид у него по-прежнему был растерянный. Зато Гизберт разозлился, но ворчать на отца не посмел. Чтобы наказать нас, он не стал пить пиво. Хуберт охватил рукой подбородок.
– И он был на фотографиях? Когда подкатывал к даме?
– Да! – яростно кивнул Гизберт. – Я его застукал.
– Ах, какая чушь! – нервно заявила Марлен. – На фотографиях был молодой человек с пожилой дамой, которая довольно фамильярно с ним обращалась. Он вообще мог их не рассмотреть. Но у Гизберта же есть фантазия.
Хуберт кивнул:
– А что с адресом? Откуда вы знаете, что он неверный?
– Мы это проверили. У нас контакт с Бременом, – гордо пояснил отец. – По указанному адресу нет таблички с его именем.
– Он говорил, что лишь недавно переехал в Бремен и управляющий еще не успел прикрепить табличку.
Хоть одно слово в защиту я могла сказать.
Папа так не считал.
– Дурацкая отговорка. В это никто не поверит.
– Бремен, – задумчиво повторил Хуберт. Мне показалось, что он хотел бы знать больше.
– А до этого он был у тетки. В Кёльне.
Хуберт покачал головой:
– Это действительно забавно. Если он на самом деле брачный аферист, нельзя просто сидеть сложа руки и смотреть. Как же вы хотите его подловить?
Гизберт, уже покрывшийся пятнами, перехватил слово:
– Мехтхильда Вайдеманн-Цапек и Ханнелора Клюпперсберг, две дамы, приехавшие сюда в отпуск, отправились в бар отеля «Георгсхёе». Я дал им с собой диктофон, и они заманят этого жиголо в ловушку. Завтра утром я передам запись и фотографии в полицию. Разумеется, я лично буду присутствовать при задержании, чтобы сделать эксклюзивный репортаж.
Хуберт уважительно кивнул.
Доротея застонала, Нильс растерянно посмотрел на Марлен, папа сжал мою руку и успокаивающе улыбнулся.
– Гизберт? Какие фотографии? – спросила я, с интересом ожидая ответа этого позёра.
Он замер, взглянул на меня, потом на отца и на свой телефон.
– Фотографии? Ах да. Ну, не важно. Хватит и записи… Хотя… Я все равно собирался заехать в отель. В конце концов, я несу ответственность за дам.
Я решила, что с меня хватит, и встала.
– Я иду спать. Удачной охоты. И смотрите не опозорьтесь. У меня нет никакого желания сообщать маме, что ее муж сидит за решеткой за нарушение общественного порядка и неприкосновенности жилища.
Папа удержал меня за руку.
– Не волнуйся, детка, наше дело правое. Спи спокойно.
Я кивнула остальным и стала выбираться из-за стола, протискиваясь мимо чужих коленок. Марлен поднялась, чтобы меня проводить. Когда мы отошли за пределы слышимости, она сказала:
– Не знаю, зачем нам это, но я все-таки сообщу им свое мнение. Иначе Хуберт поверит всему. Пойдем, выше голову, я по-прежнему считаю все это чушью. Завтра поговорим спокойно, закончив с пивной, ладно?
– Ладно. – Я попыталась ей улыбнуться и прошла в квартиру.
Мой мобильный так и не зазвонил. И называть взрослую женщину мышкой смешно.
«Вернись, мой мальчик»
Ф. Куинн
Папа встал на колени перед Йоханном и протянул ему торт. Лицо его было полно раскаяния, Йоханн оставался бесстрастным. Я сидела среди зрителей и отчаянно держала кулаки, чтобы Йоханн дал правильный ответ. Но он только слегка покачал головой. Тогда заговорил папа:
– Я и правда не знаю… – картинка расплылась, зато голос отца стал более отчетливым, – что делать. Я уже разучился. И в сердечных делах не очень разбираюсь. Что доставляет вам радость?
Я открыла глаза и прогнала остатки сновидения.
В прихожей папа разговаривал по телефону:
– Прежде она любила курицу с жареной картошкой. Может, Марлен могла бы это сегодня… Да, я знаю, что завтра открытие… Почему?… Когда мне плохо, мне всегда помогает хорошая еда. Была еще одна идея.
А если купить что-нибудь красивое?… Ну, что-то из одежды… Нет?… Ах, ну тогда я не знаю.
В его голосе звучало отчаяние, а я слишком устала, чтобы задаваться вопросом, о чем шла речь, хотя предположения были. Я села в кровати, опрокинув будильник.
– Сокровище мое, мне надо заканчивать, слышишь шум? Она проснулась.
Если до этого он старался говорить тихо, то теперь нарочито откашлялся и заговорил в полный голос:
– Да, прекрасно… Здесь все в порядке, сегодня к вечеру заканчиваем… Нет, все в хорошем настроении и счастливы… У девочек все отлично… Ну ладно, созвонимся позже. Пока и привет твоему новому колену.
Отец положил трубку и быстрыми шагами вошел в мою комнату.
– Доброе утро, детка. Как ты спала?
Он с размаху плюхнулся на кровать рядом со мной, изголовье раскладушки поднялось.
– О! – подскочил папа, кровать вновь опустилась. – Ой, какая конструкция неустойчивая!
Я надела носки.
– Только если вдвоем сидеть в изголовье.
– Может, нам поменяться кроватями?
Оторопев, я посмотрела на него снизу вверх. Он задумчиво потер подбородок.
– Мне еще нужно побриться. Это я так про кровати, между прочим. Или ты действительно хочешь? Я имею в виду, что если ты и впрямь…
– Папа, что случилось?
– Ах, ничего. Пойду побреюсь. Я принес из пансиона термос с кофе, ты ведь любишь выпить чашечку с утра пораньше. Сядь на террасе и потихоньку просыпайся, а я пойду. – Он распахнул двери и вышел на террасу. – Ах, какой воздух! Целовальный, как сказала бы твоя мать, ой, прости, я не хотел… Принесу тебе кофе. Вот, переставлю тебе сюда стул, ты сможешь поставить чашку…
Отец деловито пробежал мимо меня в кухню. Если он еще и пепельницу принесет, я совсем с ума сойду. Он вернулся с термосом и чашкой, отнес их на террасу и заговорщицки кивнул на стул:
