Лю Чжэньюнь - Меня зовут Лю Юэцзинь
– Твою мать! Вот я тебя и поймал! – Собравшись с мыслями, он снова завопил: – А ну, отдавай мою сумку у меня там было шестьдесят тысяч!
Ян Чжи понимал, про какую сумку идет речь. Однако, исцарапанный в кровь, он разозлился и закричал в ответ:
– Какие еще шестьдесят тысяч? Разве могли в твоей паршивой сумке лежать такие деньги? Это шантаж? Тебе вообще знакомо выражение «опираться на факты»?
Лю Юэцзинь не мог успокоиться:
– Я говорю не про конкретные деньги, а про свидетельство о разводе.
Ян Чжи остолбенел:
– Какое еще свидетельство о разводе?
Лю Юэцзинь, чувствуя, что уже и сам запутался, тем не менее не отступал:
– Речь даже не про само свидетельство, а про расписку, которая в нем лежала.
Ян Чжи удивился еще больше:
– Что еще за расписка? Мне кроме денег ничего не надо было. – Чуть помолчав, он добавил: – Да и денег мне не досталось. Ту сумку у меня украла банда из Ганьсу.
Услыхав, что его сумки у Синемордого нет, Лю Юэцзинь, сраженный этой новостью, рухнул обратно на подушку и отключился. Он с таким трудом поймал Синемордого, а сумки при нем не оказалось, что теперь значительно осложняло поиски. Ян Чжи такая реакция Лю Юэцзиня очень встревожила; он стал бить его по щекам, повторяя:
– Очнись, эй ты, очнись. Есть кое-что поважнее. Где моя сумка?
Глава 24. Цюй Ли
Между Янь Гэ и Цюй Ли состоялся серьезный разговор. В молодые годы Янь Гэ считал, что оценивать серьезность разборки между супругами можно только по степени ярости во время ссоры. Можно ругаться тихо или громко; можно просто высказывать недовольство, а можно переходить на личности; можно приводить доказательства, а можно уходить в сторону и ворошить прошлое, обобщая и переворачивая все с ног на голову. А еще можно от брани перейти к рукоприкладству, пиная, царапая и кусая друг друга, и так до решающей фразы: «Твою мать, подаем на развод!» В молодые годы у Янь Гэ и Цюй Ли тоже случались такие перепалки. Цюй Ли раньше хоть и была уравновешенной, ее обычное самообладание отнюдь не распространялось на семейные баталии, законы которых она не нарушала. По наблюдениям Янь Гэ, не только он сам, но и все его друзья ссорились точно так же. Только лет после сорока Янь Гэ понял, что такого рода подход к ссорам еще ни о чем не говорит. Ведь настоящая ярость зачастую таится внутри. Когда эмоции затихают, можно и не вспомнить из-за чего произошел весь сыр-бор. Следующей стадией конфликтов считается та, на которой супруги вместо бурного выяснения отношений начинают спокойно и хладнокровно устраивать скрупулезный разбор полетов. При этом с каждым разом их копания становятся все глубже и напористее. Если разговор не выливается в словесные баталии, то это, как правило, приводит к еще более плачевным результатам. Если поверхность моря спокойна, это еще не значит, что в его глубинах нет бурных водоворотов и течений. У кого в личной жизни не случалось таких бурных водоворотов и течений? Но если эмоциональные проявления обычно сумбурны, то хладнокровное копание в проблемах всегда обусловлено определенной целью. Такие ссоры устраиваются уже не ради самих ссор, а ради достижения определенных целей. Бурно выражая эмоции, человек руководствуется лишь чувствами, в то время как невозмутимость участников ссоры демонстрирует их скрытые намерения. Но едва у людей появляются скрытые намерения, все в этом мире усложняется, можно сказать, что от этого меняется сам характер проблем. Если человек в своей жизни опирается лишь на здравомыслие, это является доказательством того, что он уже миновал предыдущую стадию эмоций. Так что перечисленные выше типы ссор отличаются друг от друга как небо и земля.
Что касается размолвки Янь Гэ и Цюй Ли, то она не подходила ни под один из перечисленных типов. Супруги прошли и через стадию бурных проявлений эмоций, и через стадию внешнего хладнокровия, но потом, запутавшись, стали заложниками непонятных отношений. Так же и в море: помимо поверхности и пучины, существует еще и промежуточная толща воды. Сейчас они, можно сказать, задержались в этой самой толще. То есть в разгар скандала Цюй Ли могла перейти на личности, но при этом она обходилась без пинков, царапанья и укусов, хотя это, можно сказать, спасало их отношения. Раньше, стоило Цюй Ли узнать, что у Янь Гэ появилась новая девица, она тут же устраивала ему скандал; теперь же она хитрила и действовала у него за спиной. Так за восемь лет она втихаря выудила у него пятьдесят миллионов. Но ладно бы только это, Цюй Ли еще умудрилась привлечь в сообщники погибшего в аварии вице-президента, который помогал ей делать видеозаписи. Поначалу Янь Гэ думал, что эти записи тот делал сам, чтобы держать начальника на коротком поводке. Но он погиб, и, надо сказать, очень вовремя. Янь Гэ по этому случаю вспомнил, как шесть лет назад, прогуливаясь с начальником Цзя на побережье в Бэйдайхэ, он неожиданно услышал, как тот буркнул: «Было бы замечательно, если бы несколько человек отправились на тот свет». Тогда Янь Гэ удивился таким мыслям начальника, зато сейчас оценил их в полной мере. Заместитель Янь Гэ, желая навредить ему, в результате помог. Но Янь Гэ никак не ожидал, что за спиной помощника действовала Цюй Ли, его собственная жена, что спала под боком. При этом она по-прежнему продолжала устраивать скандалы, но скандалы, изображающие ревность. Кто бы мог подумать, что в это же время она крадет его деньги и снимает на видео щекотливые сцены! В этом, собственно, и состояли перемены в ее поведении. Можно даже сказать, что супружеских конфликтов у них как таковых уже не было, супруги оставили позади все возможные стадии ссор. Иначе говоря, Цюй Ли стала настолько искусной в ссорах, что теперь могла холодный расчет скрыть под маской бурных эмоций; глаза ее говорили об одном, а в мыслях она держала совсем другое; разыгрывала ревность, а на деле интересовалась лишь деньгами. Когда фото Янь Гэ с певицей попало в газету и ему пришлось разыгрывать спектакль, Цюй Ли, как оказалось, подыгрывала ему, якобы занявшись проверкой фактов. Она врала ему даже о проблемах со своим здоровьем. Но это все пустяки, главное, что в ответственный момент она запорола Янь Гэ все его дело. Предложенная ему начальником Цзя сделка была практически улажена, когда в дом Янь Гэ вдруг проник вор и утащил сумку Цюй Ли. Сумка никого не интересовала, но в ней оказалась копия флешки. Потеря этой флешки в корне меняла дело. Злосчастный вор сорвал Янь Гэ все планы, но хуже всего, что помимо этого вора был еще один. И кто же? Его собственная жена. С момента кражи прошло уже шесть дней, а флешку так до сих пор и не нашли. Лао Син из агентства «Тысяча планов мудреца» доложил, что вора он нашел, но оказалось, что сумка попала в руки другого. Лао Син нашел и другого вора, но у того сумки тоже не оказалось, из чего Лао Син заключил, что первый вор его обманул. Янь Гэ сетовал на бестолковость этого уроженца Ханьданя. Как так? Найти обоих воров и при этом не знать, в чьих руках находится сумка? Все-таки его первое впечатление о Лао Сине оказалось верным. В то же время Янь Гэ понимал, что пропажа флешки сильно осложняла дело. Одна проблема переросла в другую, поэтому он начал тревожиться по поводу условленных начальником Цзя десяти дней. Почему именно десять дней? Этого Янь Гэ тоже не понимал, но знал, что все это не просто так. Он и сам хотел как можно быстрее найти флешку, ведь чем раньше он ее добудет, тем быстрее вернется к нормальной жизни. Но время шло. И хотя все произошло по вине Цюй Ли, она с момента пропажи флешки сохраняла абсолютную невозмутимость. Янь Гэ посчитал, что Цюй Ли ведет себя так потому, что эта ситуация погубит их обоих, однако сегодня он обнаружил, что снова оказался в дураках. Если раньше Цюй Ли под маской бурных эмоций сохраняла холодный расчет, то сейчас, ударив в спину, поменяла тактику и стала скрывать эмоции под маской невозмутимости. Точно так же, как Цюй Ли действовала за спиной у Янь Гэ, Янь Гэ втихаря контролировал Цюй Ли. Благодаря своему личному водителю Сяо Баю, который в свою очередь контролировал водителя Цюй Ли, Янь Гэ был в курсе всех передвижений супруги. Сегодня утром Сяо Бай шепнул Янь Гэ, что, по сведениям водителя Лао Вэня, вчера вечером Цюй Ли попросила того купить ей один авиабилет до Шанхая. При этом она настойчиво просила сохранить это в тайне. Так Янь Гэ и узнал, что Цюй Ли под маской спокойствия на самом деле спит и видит, чтобы Янь Гэ нашел эту флешку. Выждав шесть дней, и решив, что флешка вряд ли найдется, она задумала сбежать или выкинуть еще что-то в этом роде. Узнав о ее планах, Янь Гэ решил ее остановить. Ведь он заключил с ней сделку, и эта сделка должна была состояться после розыска флешки. Цюй Ли не следовало покидать Пекин прежде, чем она выполнит свои обязательства. Янь Гэ боялся, что, во-первых, она может запутать все еще сильнее, а во-вторых, он намеревался выяснить у Цюй Ли, что она еще успела натворить за его спиной. Пока что он не мог думать ни о чем, кроме флешки, но потом он хотел вместе с Цюй Ли разложить все по полочкам и хладнокровно выведать у нее все подробности. Раз она оказалась способной воровать его деньги и записывать на видео компромат, то не исключено, что она могла выкинуть что-нибудь еще. Янь Гэ боялся вовсе не того, что Цюй Ли улетит в Шанхай, его беспокоило, что, оказавшись в Шанхае, она могла уехать в любое другое место. Другими словами, ее побег мог заметно осложнить Янь Гэ жизнь. Если у него возникли такие трудности с поиском сумки, то что говорить о поиске жены? Все это время Янь Гэ был целиком поглощен поиском сумки. Но упусти он Цюй Ли, у него пропадет возможность выпытать у нее об остальных ее махинациях. Пока она оставалась в Пекине, Янь Гэ еще мог ее контролировать, поэтому он прямиком направился в спальню Цюй Ли и ясно дал понять, что не позволит ей покинуть Пекин и улететь в Шанхай. Сначала она удивилась, сообразив, что ее выдал личный водитель, но удивление ее было недолгим. Прекратив расчесывать волосы, она зажгла сигарету и сказала:
