Донна Тартт - Маленький друг
Евреи и их присные, которые суть Антихрист, украли всю нашу нефть и все наше имущество. (Откровения, 18:3. Откровения, 18:11–15.) Иисус наведет порядок. (Откровения, 19:17).
К окну подошел и гость Юджина – жилистый лопоухий молодчик лет двадцати трех – двадцати четырех, с выпученными глазами и вертлявой провинциальной походкой. Он старательно набриолинил свои короткие непослушные вихры, но они все равно торчали во все стороны.
– Ради таких невинных душ Христос и проливал кровь, – сказал он.
Он скалился в блаженной улыбке фанатика, излучая не то надежду, не то придурь – смотря как поглядеть, конечно.
– Слава Господу, – механически отозвался Юджин.
Ядовитые, неядовитые – Юджину все змеи не нравились, но отчего-то он был уверен, что у этих, в ящиках у него за спиной, или яд выдоен, или они еще как-то обезврежены, иначе как тогда все эти проповедники с Аппалачей – такие вот, как его гость – целуют гремучих змей прямо в морды, засовывают их себе под рубашки, швыряют их туда-сюда в этих жестяных сарайках, которые служат им церквями – а ведь, говорят, именно это они и делают. Сам Юджин ни разу не видел церковной службы со змеями (даже для гористого шахтерского Кентукки, откуда прибыл его гость, это было в диковинку). Однако он частенько видел, как люди в церкви начинали нести что-то невообразимое, хлопались навзничь, заходились в конвульсиях. Он видел, как бесов изгоняли одним шлепком по лбу одержимого и нечистый дух исходил сгустками кровавой слюны. Он был свидетелем тому, как после наложения рук слепой прозрел и паралитик встал на ноги; как-то раз на службе у пятидесятников близ Пикенса, штат Миссисипи, он видел, как чернокожий проповедник по имени Сесил Дейл Макаллистер заставил толстуху в зеленом спортивном костюме восстать из мертвых.
Такие явления Юджин считал совершенно законными, впрочем, они с братьями считали законными и показную роскошь, и дрязги Мировой федерации реслинга, и даже если кое-какие матчи были договорными, их это мало заботило. Ну да, много мошенников проворачивало чудеса во славу Его; легионы обманщиков и проныр вечно выискивали новые способы одурачить ближнего своего, и против них восставал и сам Иисус, но если даже хотя бы пять процентов чудес, явленных Юджину, были подлинными, разве этих пяти процентов недостаточно? Юджин был предан Создателю истово, неколебимо, потому что до ужаса Его боялся. Он не сомневался в том, что Христу под силу облегчить бремя и тех, кто находится в заточении, и притесненных, и их притеснителей, и пьяниц, и сирых, и убогих. Но взамен Он требовал полного повиновения, потому как возмездие Он вершил стремительнее милосердия.
Юджин проповедовал слово Божие, но ни к одной из церквей себя не причислял. Он проповедовал всякому имеющему уши, так же, как это делали пророки и Иоанн Креститель. Сильна была вера Юджина, но Господь отчего-то не сподобился наделить его обаянием или даром красноречия, и иногда он даже в лоне собственной семьи сталкивался с такими трудностями, что они казались ему непреодолимыми. Проповедовать слово Божие на заброшенных складах или стоя у обочины означало трудиться в поте лица среди нечестивцев.
Про этого проповедника с гор не Юджин придумал. Это его братья, Фариш с Дэнни, организовали его приезд (“чтоб помочь твоему служению”) – и они так перешептывались, и перемигивались, и что-то вполголоса обсуждали на кухне, что Юджин заподозрил неладное. Их гостя он раньше и в глаза не видел. Его звали Лойал Риз, он был младшим братом Дольфуса Риза, гаденького связиста из Кентукки, с которым Юджину довелось работать в прачечной парчманской тюрьмы, где Юджин с Фаришем в конце шестидесятых мотали срок по двум статьям за многочисленные автоугоны. Дольфусу освобождение не светило. У него был пожизненный срок плюс девяносто девять лет за разбойное вымогательство и два убийства при отягчающих, правда, Дольфус уверял, что он невиновен и его подставили.
Дольфус с Фаришем – два сапога пара – в тюрьме сдружились и с тех пор друг друга из виду не теряли, Юджин подозревал, что Фариш с воли помогал Дольфусу проворачивать в тюрьме кое-какие делишки. В Дольфусе было шесть футов шесть дюймов, за рулем он был что твой Джуниор Джонсон[14] и (по его словам) знал с полдесятка способов убить человека голыми руками. Однако в отличие от угрюмого и неразговорчивого Фариша Дольфус любил поговорить.
Он вырос в семье протестантов-проповедников, приверженцев движения Святости[15], у них в семье все были проповедники в третьем колене, один он – заблудшая овца. Юджин любил, когда Дольфус под гул гигантских стиральных машин в тюремной прачечной травил байки о своем детстве в Кентукки: как он в рождественскую метель пел гимны на улицах горных шахтерских поселков, как их отец разъезжал с проповедями на раздолбанном школьном автобусе, в котором им иногда приходилось жить месяцами – есть мясные консервы прямо из жестянок и засыпать на куче кукурузных листьев под шелест гремучих змей в клетках у них в ногах; как они переезжали из города в город, стараясь укрыться от властей, про службы под лозами[16] и полуночные собрания при свете бензиновых горелок, когда все шестеро детей хлопали в ладоши и танцевали под перезвон бубнов и дешевой сильвертоновской гитары, на которой играла мать, пока отец глотал из банки заваренную чилибуху и накручивал гремучих змей себе на шею, на руки, обвивал ими талию, словно живым ремнем, их чешуйчатые тела тянулись вверх, извивались под музыку, будто карабкаясь по воздуху, а отец бился в экстазе, притопывал, трясся всем телом и безостановочно голосил о могуществе Живого Бога, о Его чудесах и знамениях и о том, какой ужас и какую радость дарит Его грозная, грозная любовь.
Их гость, Лойал Риз, в семье был самым младшеньким, и Юджин наслушался в прачечной рассказов о том, как его новорожденным младенцем уложили спать среди змей. Проповедовать со змеями он начал с двенадцати лет, а так на вид – невинный теленок: огромные лопоухие уши, прилизанные волосы, из остекленелых карих глаз так и льется благость. Насколько знал сам Юджин, у Дольфусовой родни особых проблем с законом не было (один Дольфус – исключение из правил), кроме этих их своеобразных религиозных практик. Но Юджин был убежден, что его пересмеивающиеся злобные братцы (они еще и наркотиками торговали, оба) привезли сюда младшего Дольфусова родственничка, имея на то свои скрытые умыслы – то есть не только затем, чтобы доставить неудобства и неприятности Юджину. Братья его были лентяями, и как бы им ни хотелось позлить Юджина, они не стали бы тратить столько сил и тащить сюда юного Риза со всеми его рептилиями ради простого розыгрыша. Сам юный Риз, лопоухий и прыщавый, похоже, ни о чем не догадывался: он аж светился надеждой и призванием, и сдержанный прием, который ему оказал Юджин, его лишь слегка озадачил.
Юджин глядел, как его младший брат Кертис вприпрыжку мчится по улице. Гостей он не ждал и теперь не знал, что ему тут делать с этими шипящими гадами в ящиках. Он думал, их запрут где-нибудь в кузове грузовика или в амбаре, а не разместят у него же под носом. Он дар речи потерял, когда увидел, как к нему по лестнице аккуратно затаскивают один покрытый брезентом ящик за другим.
– Ты почему мне не сказал, что у этих гадов яд не выкачан? – резко спросил он.
Младший братишка Дольфуса, похоже, опешил.
– Но это ка-ардинально противоречит Писанию, – сказал он. Как и у Дольфуса, у него был резкий, гнусавый выговор горца, только без Дольфусовой ухмылки в голосе, без его смешливого дружелюбия. – Мы свидетельствуем знамения, и змей берем такими, какими их сотворил Господь.
– Меня могли ужалить, – сухо сказал Юджин.
– Ни за что, брат мой, если ты помазан Господом!
Он отвернулся от окна, глянул Юджину прямо в лицо, и тот даже слегка вздрогнул, до того яро горели у Лойала глаза.
– Прочти Деяния апостолов, брат мой! Прочти Евангелие от Марка! Грядет победа над Диаволом, здесь во дни апокалипсиса, как оно и было предсказано в библейские времена… “Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: будут брать змей и если что смертоносное выпьют.”[17]
– Эти твари опасны.
– И змей, и агнец – всё Его творения, брат.
Юджин промолчал. Он позвал сюда легковерного Кертиса, чтоб тот с ним вместе дождался приезда младшего Риза. Кертис был зверек отважный, если ему казалось, что кто-то из родных в опасности, он сразу – взволнованно, неуклюже – кидался их защищать, и Юджин хотел его попугать, притворившись, будто его ужалила змея.
Но в результате в дураках оказался сам Юджин. Теперь ему было стыдно, что он хотел разыграть Кертиса, особенно после того, как Кертис кинулся его жалеть, когда Юджин завопил от ужаса: гремучая змея свилась кольцами, бросилась на сетку, забрызгала ему ядом всю ладонь, а Кертис гладил Юджина по руке и участливо спрашивал: “Жалят? Жалят?”
