Эшли Родс-Кортер - Три коротких слова
– Садись на следующий поезд и выходи на «Юнион-стейшн», – прокричал Фил, вытаращив глаза. Гэй перекосило от ужаса.
Доехав на следующем поезде до станции «Юнион-стейшн», я вышла, поднялась наверх в службу метрополитена и сообщила, что ищу родителей. Служащий куда-то позвонил и ответил, что мои родители на другом конце платформы.
Ко мне подбежали запыхавшиеся Фил и Гэй.
– Где вы были? – спросила я.
– Где ты была, черт возьми? – проревел Фил.
– Я стояла здесь.
– Мы прочесали всю платформу. Как ты мимо нас проскочила? – закричал он, словно я сделала это нарочно.
Я повернулась к ним спиной и толкнула турникет. Фил схватил меня за воротник куртки.
– Никогда – ты слышишь? – никогда больше так не делай! – Его лицо покрылось красными пятнами.
– Мы думали, ты потерялась!
Гэй била мелкая дрожь.
– Почему ты не села с нами в вагон?
– Двери закрылись. – Дернув плечами, я высвободилась из рук Фила. – Мне больно!
– Это мне больно, Эшли, – зарычал он в ответ. – А если бы с тобой что-нибудь случилось?
В полном молчании мы доплелись до Капитолийского холма. Кортеров уже ожидали коллеги по работе, и меня оставили в покое. После ужина я сразу же отправилась спать и выключила свет, надеясь, что утром, как говорит Гэй, будет новая песня. Заскрипели ступени, и я испугалась, что сейчас меня снова будут отчитывать.
Ручка двери тихо звякнула. Я отвернулась лицом к стене, на которую упал луч света. На край кровати присела Гэй.
– Сегодня был не самый лучший день, но мы прожили его вместе. Теперь он вплетен в нашу семейную историю.
– Нити рвутся, – пробормотала я.
– Нет, если нити прочные. Ты крепко сшита, иначе тебя бы здесь не было. Просто помни, что ты больше не одна. Мы здесь, чтобы поддержать тебя.
Она встала и вышла из комнаты. Дверь затворилась, потом вновь приоткрылась, и Гэй шепнула:
– Эшли. Я люблю тебя, золотко. Спокойной ночи.
Я сделала вид, будто не расслышала.
Несмотря на слова Гэй, я никакой любви не чувствовала. Хадсоны тоже говорили, что любят Люка, но это не помешало им отправить его назад в приют. Мама клялась мне в любви, но в конце концов бросила. Адель, тетя Лианна, некоторые приемные родители – все они твердили «люблю, люблю», а затем бесследно пропали. Мне нравился огромный дом Кортеров, новые друзья и школа. Надо было придумать, как всего этого лишиться.
Мы отправились в Колорадо – снимать фильм о детях, живущих в семьях военнослужащих, – и остались на пару дней покататься на лыжах. Мы ехали по горной дороге, как вдруг пошел снег.
– Останови, пожалуйста! – попросила я.
Фил остановился на обочине. Выпрыгнув из машины, я запрокинула голову. Снег щекотал лицо, и мне вспомнилось, как Адель обещала отвезти меня в Колорадо. И вот я здесь, с другой семьей. Несколько лет назад я бы не смогла радоваться этому снегу и этой поездке без Люка и без Адель. А сейчас я почти смирилась с тем, что в дальнейшем мне придется жить – может, даже хорошо жить – без них. И все же интересно, думают ли обо мне Адель и мама.
В следующий раз мы отправились в круиз по Карибскому бассейну. В голову пришли рассказы миссис Чавес о том, как она, перебираясь с острова на остров, в конце концов попала в США. Я принялась считать, сколько раз за истекшие девять лет я переезжала с места на место, и у меня не хватило пальцев на руках. Тогда я впервые почувствовала, что мои скитания, похоже, закончились.
На одном из островов мы искупались в озере с водопадом, а затем пошли вверх по крутому склону.
– Смогу, смогу, смогу, – пыхтела Гэй.
– Ты о чем? – спросила я.
– Это слова Паровозика, Который Верил в Себя. Тебе разве не читали в детстве эту сказку?
Я покачала головой.
– А вообще тебе читали сказки на ночь?
– Что-то не припомню.
Дома Гэй стала читать мне на ночь сказки: «Кролик Пэт», «Баю-баюшки, луна», «Там, где чудища живут» и другие книжки для малышей. Я обожала, когда она вот так нянчилась со мной, но мне неловко было в этом признаваться. Однажды вечером я в шутку залопотала, как младенец.
– Ляля хочет ам-ам? – подыграла Гэй, протягивая мне невидимую бутылочку.
– Я всегда хотела поильник! – сказала я нормальным голосом. – Мама слишком рано забрала его у меня.
На следующий день Гэй купила мне детский поильник. Я налила в него сока и удобно устроилась на диване, потягивая сок в свое удовольствие.
– Как здорово! – И я подбросила поильник кверху. – И не проливается.
Вечером Гэй прочла мне сказку «Хортон высиживает яйцо». Мы сидели в молчании, задумавшись о слоне, которого мать-кукушка оставила высиживать свое яйцо.
– Ты еще хочешь вернуться к маме? – спросила Гэй.
– Нет, – неуверенно ответила я.
– Если хочешь, ты можешь с ней увидеться, – сказала Гэй, выключая настольную лампу. Я подставила щеку для поцелуя.
– Надеюсь, когда-нибудь и ты поцелуешь меня, – прошептала Гэй.
Я резко села на кровати.
– Я же сказала, что этого не будет!
Гэй отпрянула, словно я дала ей пощечину. Широко открыв глаза, я неотрывно смотрела на мерцающие в темноте звезды, прикрепленные к потолку. Где-то рядом живет моя мама. Я сдержу свое обещание, хотя она не сдержала ни одного, и никогда не полюблю «чужую тетю».
Вскоре прибыли документы на удочерение. Мы ждали их несколько месяцев, однако постоянно сменяющие друг друга кураторы никак не могли завершить оформление бумаг.
– Ничего страшного, – утешал меня Фил. – Никто тебя у нас не заберет.
Мне исполнилось двенадцать лет, а значит, я сама должна была подписать согласие на удочерение и выбрать фамилию.
– Я всегда была Родс, – сказала я Кортерам, – и не хочу терять свою фамилию.
– Нам бы хотелось, чтобы все знали, что ты наша дочь, – ответил Фил, – но мы не настаиваем.
Он положил бумаги на стол.
– Мы никогда не передумаем, но у тебя есть такое право. Позже скажешь нам, что ты решила.
В целом мы с Кортерами все лучше понимали друг друга. С Филом мы быстро нашли общий язык, однако Гэй продолжала цепляться ко мне из-за еды. К четырем часам дня я уже умирала от голода и каждый раз клянчила у Гэй гамбургер. Она уступала, только если приготовила в тот день карри или запеканку, которые, как она прекрасно знала, я даже не попробую. Я ненавидела домашние соусы, признавала только консервированные овощи и кривилась, когда Гэй предлагала мне «диетические» морковь и брокколи, приготовленные на пару. Хорошо еще, что она не добавляла специи в мою порцию и перестала морщиться всякий раз, как я поливала мясо кетчупом. Я видела, что она делает над собой усилие, и, сама не знаю отчего, меня это страшно раздражало.
– Сегодня на обед будет все, что ты любишь, – сказала мне Гэй, когда я пришла на кухню за телефоном. – Запеченная курица, цветная капуста в сырном соусе, соленые огурчики и кексы с черникой. – Я промолчала. – Будешь вылизывать? – спросила она, разливая тесто по формочкам для выпекания.
– Я говорю по телефону, – буркнула я, хотя еще даже не набрала номер. Нарочно растянув разговор подольше, я нехотя вышла к столу. Все пахло очень вкусно, но как же мне не хотелось признавать свое поражение перед Гэй! Почему – я и сама не знала. Я медленно, словно подозревая, что мне подложили кнопку, опустилась на стул.
– Ну-ка, давай сюда тарелку, – сказал Фил, протягивая мне кусок белого мяса.
– Я не голодна.
Гэй поджала губы.
– Больше никаких перекусов, – заявила мне она и повернулась к Филу: – Я приготовила все, что Эшли обычно ест.
– Ну и прекрасно, – вызывающе ответила я. – Разрешите удалиться.
Я ушла к себе и не выходила весь вечер, хотя в желудке настойчиво урчало, а в голове вертелась одна и та же мысль: почему я готова довести Гэй до белого каления, лишь бы не есть то, что она готовит?
На следующий день Гэй, как обычно, забрала меня из школы.
– Заедем за гамбургерами?
– Ужина сегодня не будет? – спросила я.
– Не в том дело. То, что сегодня на ужин, тебе не понравится.
– А что на ужин?
– Сладкое мясо.
– Звучит неплохо.
– Это телячий зоб.
Мстит за вчерашнюю выходку, подумала я. Сделав заказ в автоматическом терминале обслуживания, Гэй повернулась ко мне:
– Я сегодня говорила с Бет Риз.
– По вопросам удочерения?
– Не-а.
От ее непринужденности мне стало не по себе. Должно быть, меня решили отправить обратно, раз Гэй советовалась с Бет Риз.
– Эшли, я из кожи вон лезу, чтобы готовить еду тебе по вкусу. Но отныне я буду готовить то, к чему привыкли мы с Филом. Тебе я буду готовить то же самое, только без соусов и специй. Есть или не есть – решай сама. Бутербродами и чипсами можешь питаться сколько угодно.
Дома я распаковала свой заказ, а Гэй принялась возиться на кухне. Она чистила морковь с таким видом, словно ей было в радость снимать тонкую кожицу.
– Ты злишься?
– Нет.
– О чем ты говорила с мисс Бет?
