Нина Георге - Лавандовая комната
П. Д. с трудом вылез из кабины и проковылял к задней дверце фургона:
– Послушай, Кунео, я присмотрю за твоей колымагой, пока ты вернешься. Или не вернешься.
Кунео заколебался, но, когда Макс решительно начал таскать его книги на судно, тоже схватился за ящик с инструментами и чемодан:
– Capitano Пердито, разрешите подняться к вам на борт?
– Прошу. Это для меня честь, синьор Кунео.
Макс отдал швартовы. Женщина-кошка стояла, прислонившись к капоту машины и глядя перед собой загадочным взглядом. Эгаре пожал П. Д. на прощание руку.
– Я действительно вам снился? Или это просто так – для красного словца? – спросил он.
Пер Дэвид Олсон лукаво улыбнулся.
– Мир слов вообще далек от действительности. Это я вычитал у одного немца. Его зовут Герлах, Гунтер Герлах. Автор не для скудоумных. – Он задумался. – Идите на Кюизери-сюр-Сей. Может, там вы найдете Санари. Если она еще жива.
– Она?..
– Да откуда мне знать? Просто я привык все самое интересное ассоциировать с женщиной. А вы разве нет?
Ухмыльнувшись, Олсон тяжело водрузил свое тело на водительское сиденье фургона, но зажигание не включал, поджидая женщину.
Та потянулась к Эгаре.
– Ты мне еще кое-что должен, – чуть хрипло сказала она и поцеловала его в губы.
Это был первый поцелуй за двадцать лет, и Жан был потрясен тем, насколько он оказался хмельным.
Она страстно впилась в его губы, касаясь языком его языка.
Наконец, сверкая горящими глазами, она оттолкнула Жана от себя. «Ну и что с того, что я хочу тебя? – говорил ее гордый гневный взгляд. – Тебя это не касается!»
Аллилуйя. Чем же я заслужил это?
– Кюизери? – спросил Макс. – А что это?
– Это рай, – ответил Эгаре.
24
Кунео занял вторую каюту и объявил камбуз своими владениями. Он извлек из своего чемодана и контейнера для бутылок целую батарею пряностей, трав, масел и эссенций, которые сам приготовил для облагораживания подливок и соусов и просто для того, «чтобы испытывать счастье от одного только запаха».
Заметив на лице Эгаре скептическое выражение, он спросил:
– А что, что-то не так?
– Нет, синьор Кунео, просто…
Просто я уже отвык от благовоний. Они слишком прекрасны. Невыносимо прекрасны. И не вызывают никакого «счастья».
– Я знал одну женщину… – начал Кунео мечтательно, продолжая инвентаризацию своих кухонных ножей. – Так вот она плакала от запаха роз. А другая находила что-то эротичное в том, что я пеку пирожки. Запахи иногда оказывают странное воздействие на душу.
«Счастье, вызываемое выпечкой пирожков, – подумал Эгаре. – На „с“. Или на „я“ – язык запахов». Неужели он и в самом деле когда-нибудь начнет составлять свою энциклопедию чувств?
А почему бы не завтра же? Да что там завтра! Сегодня! Сейчас!
Все, что ему нужно, – это бумага и ручка. И потом когда-нибудь, в один прекрасный день, буква за буквой, его мечта могла бы осуществиться. Могла бы… Если бы да кабы…
Сейчас. Есть только «сейчас». Давай же, трус! Попробуй наконец дышать под водой!
– А на меня такое действие оказывает лаванда, – нерешительно произнес он.
– Какое именно? Вызывает слезы? Или эротические ощущения?
– И то и другое. Так пахнет самое большое несчастье моей жизни. И счастье тоже…
Кунео высыпал из полиэтиленового пакета кучу гладких камней и выстроил их в ряд на одной из полок.
– А это – мое самое большое несчастье и счастье, – сообщил он неожиданно. – Время… Оно сглаживает острые углы и грани того, что причиняет боль. А поскольку я часто забываю об этом, то и вожу с собой эти речные камешки – из каждой реки, по которой мне довелось путешествовать.
Луэнский канал перешел тем временем в Бриарский, один из эффектнейших отрезков маршрута Бурбонне, с корытообразным водным мостом через Луару, которая в этом месте настолько свирепа, что не годится для судоходства.
Они встали на якорь в спортивной гавани Бриара, так пышно украшенной цветами, что берега кишели художниками, пытающимися запечатлеть эту красоту.
Бриарская марина – это уменьшенная копия Сен-Тропе: множество дорогих яхт; по набережной прогуливаются отдыхающие и туристы. «Литературная аптека» была здесь самым большим судном, и многие капитаны-любители подходили поближе, чтобы осмотреть ее, оценить проделанную работу по ее реконструкции, а заодно взглянуть на экипаж. Эгаре понимал, что он и его команда выглядят странно. Не просто как новички, а еще хуже – как дилетанты.
Кунео неутомимо спрашивал каждого гостя, не встречал ли он в своих странствиях сухогруз «Лунная ночь». Какая-то швейцарская супружеская пара, уже тридцать лет путешествовавшая по Европе на голландской барже типа Luxe motor, заявила, что, кажется, они видели что-то подобное. Лет десять назад. Или двенадцать?
Когда Кунео собрался заняться ужином, на камбузе его встретила зияющая пустота, а содержимое холодильника составляли лишь корм для кошек и пресловутая белая фасоль.
– У нас нет ни денег, синьор Кунео, ни продовольствия, – признался Эгаре и рассказал ему об экстренном отплытии из Парижа и прочих злоключениях, постигших его экипаж.
– Речники – люди отзывчивые. Да и у меня есть кое-какие сбережения, – сказал неаполитанец. – Я мог бы выделить вам часть денег в качестве платы за проезд.
– Это очень трогательно, но ни о какой плате не может быть и речи, – возразил Эгаре. – Нам надо придумать, как заработать денег.
– А ваша женщина? – невинно спросил Макс Жордан, пребывавший в блаженном неведении относительно обстоятельств, связанных с этой женщиной. – Разве она не ждет вас? Может, нам не стоит терять время?
– Она не ждет меня, – поспешил успокоить его Эгаре. – В нашем распоряжении целая вечность.
Да, да… We have all the time in the world[48]. Ах, Манон!.. Ты помнишь – этот бар-погребок, Луи Армстронг и мы?..
– Значит, вы хотите сделать ей сюрприз? Как это романтично! Хотя… довольно рискованно…
– Кто не рискует, тот не живет, – вмешался Кунео. – Вернемся к вопросу о деньгах.
Эгаре ответил ему благодарной улыбкой.
Они с Кунео склонились над картой рек и каналов, и итальянец отметил крестиком несколько деревень:
– Вот здесь, в Апремон-сюр-Алье, за Невером, у меня есть знакомые. Хавьеру всегда нужны помощники для ремонтных работ на кладбищах – он обновляет памятники… А здесь, во Флёри, я както раз подрабатывал поваром в Дигуэне… у одного художника… Здесь, в Сен-Сотюр… хм… если она больше не дуется на меня за то, что я с ней не… – Он покраснел. – Короче, там наверняка найдутся люди, которые с удовольствием нам помогут и продуктами, и соляркой… Или подскажут, где можно заработать.
– А в Кюизери вы кого-нибудь знаете?
– В книжном городе на реке Сей? Нет, там я никогда не был. Но может, как раз там я и найду то, что ищу.
– Женщину.
– Да, женщину. – Кунео глубоко вздохнул. – Такие женщины встречаются редко. Может быть, раз в сто лет. А то и в двести. Она – все, что только может пожелать себе мужчина. Красивая, умная, великодушная, страстная – ну, в общем, все сразу!
«Странно, – подумал Эгаре. – Я бы так не смог говорить о Манон. Говорить о ней – значит делить ее с кем-то. Значит исповедоваться. На это я пока не способен».
– Главный вопрос заключается в том, как заработать деньги быстро, – задумчиво произнес Макс. – Сразу предупреждаю: в качестве жиголо от меня толку мало.
Кунео посмотрел по сторонам.
– А книги? – спросил он. – Вы что, не хотите с ними расставаться?
Как же это ему самому не пришло в голову!
В Бриаре Кунео отправился покупать на свои деньги овощи, фрукты и мясо у крестьян, а заодно уломал какого-то заядлого рыбака с удочкой уступить ему весь дневной улов. Жан открыл свой книжный салон, и Макс сошел на берег, чтобы работать живой говорящей рекламой. Курсируя между деревней и мариной, он кричал:
– Книги! У нас есть книги! Новинки сезона! Фривольные, умные и дешевые! Книги! Прекрасные книги!
Проходя мимо столиков уличного кафе, за которыми сидели дамы, он прибегал к военной хитрости.
– Чтение делает женщину красивой! Чтение делает женщину богатой! Чтение делает женщину стройной! – манил он.
Время от времени он подходил к двери ресторана «Le Petit St'Trop» и декламировал:
– Вы испытываете муки любви? У нас есть от этого специальная книга! У вас проблемы со шкипером? Мы дадим вам книгу от этой напасти! Вы поймали рыбу и не знаете, как ее выпотрошить? В наших книгах вы найдете ответы на любые вопросы!
Многие узнавали писателя, чей портрет они видели на обложках журналов. Кое-кто возмущенно отворачивался. Но в конце концов на палубе «Литературной аптеки» и в самом деле собралась горстка читателей.
Так Макс, Жан и Сальваторе Кунео заработали свои первые евро. Кроме того, высокий мрачный монах из Роньи дал им несколько баночек меда и горшочков с травами в обмен на специальные книги по агностике.
