Томас Пинчон - Край навылет
– О и вот тоже, это тебе. – Передавая видеокассету в коробочке.
– «Вопи, Блэкула, вопи»? У нас дома копий уже стопка, включая режиссерскую версию.
– Дах-рагуша, я их только доставляю.
– Есть номер, по которому тебе звонить, если мне захочется переслать это кому-то еще?
– Так оно не работает. Я сам заеду.
И он выскальзывает в летний вечер.
13
В некий ранний час, слишком уж скоро, мальчишки и Хорст встают и загружаются в просторный черный «линкольн» на «Дж. Ф. К.». План на лето – лететь в Чикаго, впитать город, арендовать машину, поехать в Айову, навестить там прародителей, а затем отправиться в гран-тур по местам, которые Максин про себя называет Ебупрофанным Западом, потому что едва там оказывается, такое ощущение, что у нее месячные. Она едет с ними в аэропорт, типа не цепляясь или как-то, просто приятно проветриться, через окошко «таун-кара», ничо?
Бортпроводницы ходят парами, руки молитвенно сложены впереди, монахини неба. Длинные очереди людей в шортах и высящихся рюкзаках медленно шаркают на регистрацию. Детвора балуется с подпружиненными лентами на стойках контроля очередей. Максин ловит себя на том, что анализирует проходимость – какая очередь движется быстрее. Это просто привычка, но Хорсту от нее не по себе, потому что Максин всегда права.
Она медлит, пока не объявляют посадку, обнимаясь со всеми, даже с Хорстом, смотрит, как они спускаются по телескопическому трапу, и только Отис оглядывается.
На обратном пути, минуя другой выход на посадку, она слышит, как ее зовут по имени. Вообще-то визжат. Это Вырва, обряженная в сандалии, большую обвисшую соломенную шляпу, летний сарафан микродлины и некоторого количества энергичных оттенков, по статутному праву запрещенных в Нью-Йорке.
– Направляемся в Калифорнию, нет?
– На пару недель к родне, потом возвращаемся через Вегас.
– «Дефкон». – Что, Дастин в серферских шортах с гавайским узором, попугаи и прочее, объясняет, есть ежегодная хакерская конференция, где гики всех убеждений, по все стороны закона, не говоря о разноуровневых копах, считающих, будто работают под прикрытием, сбираются, сговариваются и спиваются.
Фиона отправлена в какой-то анимэшный лагерь в Нью-Джёрзи – кино по «Кваке», мастерские по машиниме, японский персонал, уверяющий, будто не знает ни слова по-английски, кроме «обалдеть» и «отстой», чего для широчайшего диапазона человеческих устремлений более чем достаточно…
– А как все в ПодБытии? – Из чисто светских соображений, поймите…
Но Дастину как-то не по себе.
– Так или иначе, грядут большие перемены. Кто бы там внутри ни был, лучше наслаждаться этим, покуда можно. Пока его относительно невозможно взломать.
– А так не будет?
– Уже недолго. Слишком многим его хочется. В Вегасе все будет как скоростная впарка в ебаном зоопарке.
– Не смотри на меня, – грит Вырва. – Я просто косяки скручиваю и подаю говножрачку.
Из динамиков разносится голос, объявляя что-то по-английски, а Максин неожиданно не понимает ни слова. Некий гул, которым мрачно предсказываются события, вообще не таким ей хочется быть призванной.
– Наш рейс, – Дастин подхватывает их ручную кладь.
– Привет Зигфриду и Рою.
Вырва шлет воздушные поцелуи через плечо аж до выхода на посадку.
В конторе, когда Максин добирается до нее, – Дейтона с крохотным телевизором, который она держит в выдвижном ящике стола, приклеилась к дневному фильму по Афро-Американскому Романтическому Каналу (АРКА) под названием «Подрезанная защита любви», в котором Хаким, дефенсив-лайнбекер-профи, на площадке рекламного ролика пива, в котором снимается, знакомится и влюбляется в Прозорлайвость, модель, участвующую в том же ролике, и она незамедлительно заводит Хакима до того состояния, когда он вскоре с раннинг-беками расправляется так же, как свойственники с закусью. Воспламененное его примером, нападение начинает разрабатывать собственные мето́ды побед. То, что прежде было тусклым годом для команды, которая никогда не выигрывает даже в орлянку, переворачивается с ног на голову. Победа за победой – дикая карта! плей-офф! Суперкубок!
В перерыве между таймами на Суперкубке команда опущена на десять очков. Масса времени, чтобы все изменить. Прозорлайвость ураганом проносится сквозь несколько кордонов секьюрити в раздевалку.
– Милый, нам нужно поговорить. – Перерыв на рекламу.
– Ууух! – Дейтона качает головой. – Ой, ты вернулась? Слуш, минут десять назад звонил какой-то мудак с замашками белого. – Она роется на столе и находит записку позвонить Гейбриэлу Мрозу и нечто похожее на номер сотового.
– Я это из другой комнаты сделаю. Твое кино опять включили.
– Ты с этим типом осторожней, детка.
Держа в уме древнее различие СРМов между соучастием и просто телефонными звонками, которые, вероятно, следует принять, она тут же связывается с Гейбриэлом Мрозом.
Никакого «здрасьте, как поживаете».
– На защищенной линии? – вот что желал бы знать цифровой олигарх.
– Я все время по ней покупки делаю, сообщаю людям номера моих кредиток и прочее, ничего плохого пока не случалось.
– Полагаю, могли бы углубиться в определения «плохого», но…
– Мы рискуем серьезно отклониться от темы, да, судьбоносной для занятой, важной жизни… Итак…
– Сдается, знакомы с моей тещей Маркой Келлехер. Видели ее сайт?
– Время от времени кликаю на него.
– Могли там читать кое-какие жесткие комментарии, типа, каждый день, о моей компании. Есть представление, зачем она это делает?
– Она, похоже, вам не доверяет, мистер Мроз. Глубоко. Должно быть, она верит, что за блистательной сагой излишеств мальчика-миллиардера, которая всех нас так развлекает, залегает нарратив потемнее.
– Мы занимаемся безопасностью. Чего хотите, прозрачности?
Нет, я предпочитаю матовость, шифровку, хитрожопство.
– Для меня слишком политично.
– Как насчет финансово? Эта швигер – сколько, по-вашему, мне будет стоить, чтобы она отвалила? По грубой прикидке хотя бы.
– Отчего-то, типа, у меня такое смутное чувство, у Марки нет ценника.
– Ну да, ну да, может, все равно спросите? Был бы очень, очень признателен.
– От нее у вас столько головняка? Ладно вам, это же просто веб-лог, сколько народу его читает?
– Один – уже много, если это не тот человек.
Что приводит их к ничьей, национальная принадлежность по выбору. Ее ответом должно бы стать: «При ваших-то связях в высших кругах, кто на всей гражданке света белого вообще станет требовать от вас объяснений за что бы то ни было?» Но это было б равносильно признанию, что ей известно больше, чем положено.
– Я вам так скажу, увижу Марку в следующий раз – спрошу у нее, почему она не отзывается более высоко о вашей компании, а если она после этого харкнет мне в рожу и обзовет вашей шестеркой, продавшейся корпорациям, тип-того, я смогу не обратить на это внимания, птушто глубоко внутри буду знать, что оказываю громадную услугу роскошному парню.
– Вы меня презираете, верно?
Она делает вид, будто обдумывает вопрос.
– Это у людей вроде вас лицензия на презрение, у меня мою отозвали, поэтому приходится удовольствоваться тем, что я ссу кипятком от ярости, а это длится недолго.
– Приятно знать. В будущем может оказаться сподручным держаться подальше и от моей жены, кстати.
– Секундочку, дружочек, – ну и мерзотен же этот парень, – вы неверно меня поняли, типа она же крошечка-хаврошечка и все такое, но…
– Просто постарайтесь держать дистанцию. Будьте профессионалом. Удостоверьтесь точно, на кого работаете, ОК?
– Говорите помедленней, я пытаюсь записать.
Мроз, как и ожидалось, надувшись, бросил трубку.
Вписывается Роки Тэкнез. Как обычно, без багажа.
– Эй. Макси, мне надо было в ваш район, страху тут нагнать, нет, постойте, я что сказал, имел в виду – «произвести впечатление» кое на каких клиентов. Надо кой-чо с вами пообсуждать, лично.
– Важное, верно?
– Возможно. Знаете столовку «Омега» на 72-й?
– Возле Колумба, конечно. Десять минут?
Роки сидит в кабинке позади, в глубоких недоосвещенных уголках «Омеги», с гладким деловым типом в заказном костюме, в очках с бледной оправой, среднего роста, япповые прихваты.
– Простите, что от работы отрываю и проч. Поздоровайтесь, Игорь Дашков, приятный человек для вашего «Ролодекса».
Игорь целует Максин руку и кивает Роки.
– На ней жучка нет, надеюсь.
– У меня нетерпимость к жукам, – делает вид, будто объясняет, Максин. – Я лишь все запоминаю, а потом, на дебрифинге, могу вывалить федералам дословно. Ну или тем, кого вы так опасаетесь.
Игорь улыбается, склоняет голову, типа, без сомненья очарован.
– Покамест, – бормочет Роки, – не изобрели такого копа, какой мог бы вызвать у этих ребят что-нибудь сильнее легкой досады.
В соседней кабинке Максин замечает двух молодых мясников определенного измерения, они заняты ручными игровыми консолями.
