Юрий Винничук - Девы ночи
– Вот вы меня в национализме заподозрили, а сами в желто-голубой машине катаетесь.
Сержант несколько секунд помолчал, словно обдумывая мои слова, а потом, глядя на меня в зеркальце, прошипел:
– Ты знаешь что? Больше так не шути, хорошо?
– Умгу.
– Очень тебя прошу.
– Хорошо. Я просто подумал, что тебе будет очень смешно.
– А мне, вишь, не смешно.
– Ну, извини…
– Только на первый раз.
– Эдик, ты меня, пожалуйста, под самый дом не подвози, хорошо? А то соседи, знаешь… Они у нас на желто-голубой цвет бурно реагируют.
– Опять начинаешь? – грозно сверкнул зубами сержант.
Почему он так тяжело реагировал на эти невинные шутки? Может, потому, что дебил?
– Все, Эдик, я больше не буду. Но останови на соседней улице. Я уж как-нибудь доплетусь эти несколько метров.
Эдик притормозил.
– Ага, забыл спросить, – задержался я в дверях. – Где лежит Мыкола?
– Что? Хочешь проведать?
– Хочу.
– На Ужгородской. Травматология, четвертая палата.
– Ну, тогда чао! – приветливо помахал я рукой.
Эдик посмотрел на меня с неприкрытым интересом. Подозреваю, что в его голове пронеслась остроумная мысль: а не добавить ли этому чмурику еще один бланш под глазом? Но он лишь скорбно покачал головой, окончательно разуверившись в своих педагогических способностях, и не ответил ничего. Пока я не свернул за угол, он сидел в машине, провожая меня внимательным взглядом милиционера, таким нам знакомым с розовых плакатов.
Дома я снял с себя одежду и голый встал перед зеркалом. Тело напоминало географическую карту Полинезии – множество синих и красных островков покрывали его вдоль и поперек. На коленях запеклась кровь.
Я набрал в ванну воды, следя, чтобы она была еле теплая, потому что горячей я бы не выдержал, и погрузился по самую шею. У меня все жгло, я чувствовал себя так, будто только что сошел с конвейера, на котором, собственно, собирают таких типов, как я. С одним уточнением – мой экземпляр оказался явно напартаченным, потому что ни одна часть тела не держалась кучи и не гармонировала с остальными.
После купели я отыскал перекись водорода и промыл раны, не прекращая шипеть и скулить, оделся во все чистое и снова заглянул в зеркало. Ко мне вернулся мой родной приличный вид. Только на нижней губе виднелась засохшая кровь. Но тут уж милиция ни при чем. Это я сам себя укусил, когда по полу катался.
В кладовке, куда милиция не заглядывала и где стоял целый ящик заморских бутылок, я выловил бутылочку хеннесси, сел на диван и задумался. Размышлять с бутылкой в руке куда проще. Галичанин не верблюд – напиться обязан. Я набрал коньяку в рот и почувствовал, как весь он моментально вспыхнул огнем. Такое впечатление, что я напился жидкого газа для заправки зажигалок. А уже следующий глоток подействовал, как первые капли дождя на кактус в мексиканской пустыне; еще один глоточек – и я вошел в период цветенья. В голове прояснилось, и закишели идеи.
Что меня сейчас ожидало? Поиски Оси, это ясно. Начать нужно с него. Вдруг я с ужасом представил, что Осю убили. Но еще один глоток развеял это подозрение. До такой степени плохо кряду не бывает. Я уже привык, что одновременно со мной может приключиться два западла. Но три – это уже слишком. Кто-то ограбил Мыколу. Кто-то, кто знал об этой афере. Кто? Неужели и впрямь цыгане позарились? Сумма все-таки серьезная.
Я посмотрел на часы – близился первый час. Нужно торопиться.
Я положил в карман триста рублей и вышел из дому.
Когда я уже ехал в такси, мне пришло на ум, что Ося эти джинсы заграбастать не мог. Потому что, если бы он это сделал, то должен был бы как-то договориться со мной – он не мог вот так меня оставить. Я для него – опасный свидетель. Я знаю, как его найти. Неужели он такой отчаянный? Кроме меня его может узнать еще и Франь. Хотя, с другой стороны, Ося не так глуп, чтобы лично идти на дело. И тогда, наверное, окажется, что у него стопроцентный верняк.
По Збоищам гулял ветер, перелаивались собаки, а вообще царило безлюдье. Мне долго пришлось стучать, пока наконец дверь не открылась и на пороге не показалась взлохмаченная и заспанная молодая цыганка.
– Чего тебе надо?
– Осю.
– Нету Оси, – буркнула она, захлопывая дверь перед самым моим носом.
Но я успел пропихнуть ногу.
– Я друг Оси. Понимаешь? Есть важное дело.
– Забери ногу. Нет тут Оси.
– А где он?
– А я откуда знаю?
Я вытащил десятку и помахал ею в воздухе. Цыганка улыбнулась.
– Я у друзей денег не беру.
Сказав это, она схватила меня за руку и втащила за собой в полутемную комнату, посреди которой лежал матрац. Это была единственная мебель в этом помещении.
Цыганка одним махом сняла через голову платье и, уперев руки в бока, встала передо мной совершенно голая, в одних лишь трусах. Она была отчаянно худая и напоминала посиневшего бройлера. Кости выпирали всюду, где надо и не надо, а на месте груди темнели одни соски.
– Что ж ты за Осин друг, что меня не любил? – ощерила она золотые зубы.
– У меня нет времени на базар.
Но, не обращая ни малейшего внимания на мои слова, цыганка повалилась на матрац и по-кошачьи потянулась:
– Ну? Покажи, какой из тебя Осин друг.
Возможно, после пятнадцати лет тюрьмы за кражу джинсов я буду рад и такому счастью, но сейчас ее ребристая фигура не пробуждала во мне никаких желаний. Я отвернулся и вышел из комнаты. Вслед мне прозвучало:
– Педераст горбатый!
Я молча проглотил и это, но невольно выпрямился. В соседнем дворе какой-то цыганчук в одних только черных трусах стегал плетью деревянное ведро.
– Эй, ты! Не знаешь, где Ося?
Цыганчук прищурил глаз, засунул палец в нос и задумчиво поковырялся. Потом вынул его, внимательно исследовал и, вытерши о трусы, сказал:
– А рубль дашь?
– Дам.
– Ну, так дай!
Я просунул ему рубль между штакетинами. Цыганчук выхватил деньги и закружился в бешеном танце:
– Обманули дурака на четыре кулака! Обманули дурака на четыре кулака!
Я в сердцах плюнул и хотел было уже идти, когда из дома вынырнула цыганка. Она лениво зевнула и сказала:
– Ну, где там твоя десятка?
– Дураков нет, – брякнул я. – Скажи, где Ося.
Цыганчук в момент перескочил через забор и запрыгал вокруг меня:
– Дядя, дай мне еще рубль. Скажу, где Ося!
– Пошел ты! – прикрикнула на него цыганка.
Я вытащил десятку и поднял у нее над головой:
– Кто первым скажет, где Ося, получит деньги!
В ту же секунду оба так быстро затрещали, что я еле понял – Ося, оказывается, играет в карты через две хаты в садике.
Я скомкал десятку и, подбросив ее вверх, крикнул:
– Лови!
Я еле успел отскочить. Когда я выходил со двора, сзади раздался такой ужасный писк и визг, что, казалось, целая орава котов празднует медовый месяц.
Ося и правда играл в карты еще с тремя участниками похищения львовской Прозерпины.
– А-а, – поднялся он мне навстречу. – Попался, кто на базаре кусался? Ты чего динамо прокрутил?
– Какое динамо? – не понял я.
– Нормальное. Мы приехали, а нас никто не ждал на шоссе.
– Так ты сам туда ездил?
– Я такие дела никому не доверяю. Вот с Зиной мы ездили.
Зина при Осе был кем-то типа охранника – эдакий туповатый амбал, готовый на все.
– И вы с тем милиционером не виделись?
– Говорю же, что нет. Выпьешь? – спросил Ося и, не дожидаясь ответа, налил мне шампанского.
– Дело в том, что кто-то таки встретился с милиционером. Этого милиционера побили, и он сейчас в больнице. А джинсы пропали.
Цыгане переглянулись.
– Ничего не понимаю, – покачал головой Ося. – Ты прислал сказать, что встреча переносится на девять. Мы и приехали в девять. Прождали с час и вернулись.
– Но я никого не посылал! – взорвался я. – Встреча не переносилась.
Понемногу для меня все прояснялось.
– Итак, кто-то специально перенес встречу и перехватил Мыколу. Но это должны были быть цыгане. Так, по крайней мере, утверждают легавые со слов Мыколы.
– Цыгане? – оскорбился Ося. – Мы бы здесь обязательно что-то услышали. Никто из наших этого сделать не мог. Разве что кто чужой.
– А кто знал про джинсы?
– Только мы четверо.
– И вы больше никому не рассказывали?
– Чего наперед хвалиться? Пока дело не сделано, цыган языка не развяжет… Да и, знаешь, мы с легавыми живем душа в душу. Чего нам портить отношения?.. А этот твой Франь? Что-то он мне совсем не понравился.
– Это же он меня свел с Мыколой. Это его товарищ.
– Товарищ… Товарищи разные бывают.
– Мне ясно одно: кто-то должен был переодеться цыганами… Но ты еще не знаешь, зачем я к тебе приехал. Меня сегодня загребли менты. Ворвались с самого утра, перевернули весь дом – искали джинсы. Ничего, естественно, не нашли… Тогда увезли с собой… А там отдубасили и милостиво подарили шанс. Целые сутки. За это время я должен найти джинсы. Если нет, то могу загреметь.
– Ну и ну! – потер лоб Ося. – Вот это ты влип, браток. Чем же я тебе помогу? Я бы и сам хотел в этом деле разобраться. Не люблю, когда цыганам гнилое дело шьют. Но с чего начать?
