Юрий Винничук - Девы ночи
– Записывай. Это на Новом Львове.
Я записал.
– Смотри, не надуй Шиньона! – помахал он мне вслед пальцем.
«Бобик» мы остановили за углом. Улица состояла из приватных домиков, вся в зелени.
– Подождите меня, – сказал я. – Посмотрю, есть ли там кто.
Металлическая калитка оказалась запертой. Я нажал на кнопку звонка, немного подождал и вернулся к цыганам.
– Кажется, никого нет. Но калитка заперта.
– Ничего, это не помеха.
Мы перелезли через сетку во двор Франя и исследовали дом со всех сторон. Окна везде были закрыты и зарешечены, лишь на втором этаже у окон не было решеток.
– Теперь очередь Муни, – сказал Ося.
Муня даже подпрыгнул от радости, что наконец имеет возможность проявить свои таланты, и с грациозностью обезьяны вскарабкался на развесистую грушу. Дальше он с такой тонкой ветки, которая могла разве что его и выдержать, добрался до форточки, оттянул ее немного на себя и пропустил металлическую проволоку в щелку. На конце проволоки была петля, которой он ловко поймал головку шпингалета. Раз! – и форточка распахнулась. Но окна были двойные, и ту же операцию ему пришлось проделать снова. Худенькое тело Муни нырнуло в комнату, а через считаные секунды он уже стоял на пороге и гостеприимно приглашал нас в комнату.
– Там наверху кто-то есть, – сказал шепотом Муня. – Во второй комнате. Какая-то баба. Спросила: кто там.
– А-а, это, должно быть, наша кража, – усмехнулся Ося. – Но пока ее не стоит выпускать, чтобы под ногами не путалась. Давай, братва, рассыпайся по дому и ищи джинсы.
– Кто найдет первым, получит сотню! – объявил я.
Цыгане принялись за работу, а я, поднявшись наверх, позвал девушку. Она откликнулась, но дверь была заперта.
– Если хочешь, чтобы мы тебя выпустили, ты должна нам помочь.
– Что я должна сделать?
– Ничего. Только ответить на пару вопросов. В твоей комнате, часом, нету джинсов?
– Нет.
– Франь бывает здесь каждый день?
– Нет.
– А как же ты там живешь?
– Нормально. Тут есть кухня и ванная. В холодильнике продукты… Кое-как живу.
– Позавчера вечером Франь приходил?
– Он сидел тут весь вечер. Потом приехали какие-то двое.
– Ты не слышала разговора?
– Я не прислушивалась.
– Ага, значит, тебе нравится там сидеть?
– Ты что, сдурел? Выпусти меня!
– Скажи, что ты слышала.
– Отдельные слова.
– Ну?
– Франь спросил про какого-то поляка… Они сказали, что все в порядке.
– А про джинсы был разговор?
– Да… Кто-то сказал, что они в машине.
– Они принесли их сюда?
– Не знаю… Правда, не знаю.
– Слушай меня внимательно… Франь хорошенько влетел. Твои показания очень важны. Хочешь отомстить Фране?
– Еще бы!
– Припомни что-нибудь из того разговора. Про Мыколу вспоминали?
– Мыколу… Не помню. Про поляка говорили, что он потерял сознание, когда его ударили по голове… Сюда выходит вентиляционное отверстие и можно слышать, что говорят внизу. Но потом они перешли в другую комнату или в кухню, и я уже ничего не слышала.
– У тебя есть прекрасная возможность отплатить Фране. Повторишь все это еще сегодня.
– Кому?
– Милиции.
– Ни за что на свете. Франь меня убьет.
– Франь твой загремит надолго.
– А если не загремит?
– Хищение трехсот пар джинсов и телесные повреждения милиционеру – это не шутки.
– Я бы дорого заплатила, чтобы его упекли за решетку.
Снизу донесся радостный вопль:
– Нашел! Я нашел! Ура-а!
Я сбежал вниз и увидел дикий танец Муни.
– Джинсы в подвале в мешках! – радовался он. – Это я нашел! Давай стольник!
– Сначала покажи мне свою находку.
Джинсы были зашиты в десять белых мешков, видимо, по тридцать в каждом. Мешки лежали на деревянном настиле.
– Они были привалены досками, – объяснил Муня. – А я догадался и раскидал.
– Моя школа! – с гордостью похвалил Ося.
Мы вернулись наверх и стали ждать Франя. Цыгане вытащили из бара коньяк и угощались. Я нервно ходил у окна, следя за улицей. Я не мог дождаться, когда же, в конце концов, явится этот курдупель, который так обвел меня вокруг пальца. И не только меня – Мыколу тоже. Интересно, какая во всем этом роль у лейтенанта и Эдика?
Прошел час, когда к калитке наконец подкатили «Жигули» и из них вышел Франь в сопровождении неизвестного. Ося мигом расставил ребят по местам. Не успел хозяин со своим компаньоном войти в комнату, как цыгане выскочили из засады и быстренько скрутили обоих. Все произошло так молниеносно, что ни один из них не успел даже матюкнуться. Зато когда они оказались связанными на полу, отвели душу.
– Хорошо же ты расправился со своим дружком, – сказал я.
Но Франь молчал, лишь смотрел на меня полным ненависти взглядом. Молчал он и тогда, когда цыгане стали приносить мешки с джинсами.
– Так, ну я пошел звонить, – сообщил я и направился к дверям.
И только тогда Франь подал голос:
– Ты что – собираешься повесить на меня эти джинсы?
– Ты сам их на себя повесил. Думаешь, выкрутишься?
– Ничего из вашей затеи не получится. Хотите сухими выйти из воды? Подбросили Фране собственную кражу!
– Ах ты ж сука! – вскипел Ося и уже хотел было съездить ему по морде, но я удержал:
– Упаси бог поставить ему какой-нибудь синяк! Он только этого и ждет. Видишь, как на понт берет? Ждет, что торговаться начнем.
– Давай-давай, беги, звони, – подначивал Франь. – Там на тебя уже дело заведено. Приличная папочка. Даже я такой не заслужил.
– Зато теперь ты заслужил не только папочку.
Я вышел на улицу к телефонному автомату и набрал номер. Трубку снял Эдик, но, к моему удивлению, особенного восторга в его голосе я не заметил. Однако приехали они через полчаса. И было их только двое – лейтенант и мой дорогой Эдик. Это меня несколько сбило с толку – почему их всего двое? Но кто его знает, может, так и нужно?
Эдик скептически обвел глазом связанных грабителей, потом перевел взгляд на нас и покачал головой:
– Хе! Во дают!
– Так, – сказал лейтенант. – Кто объяснит мне весь этот цирк?
– Никакого цирка здесь нет, – вежливо объяснил я. – Мы нашли джинсы в подвале. Потом устроили засаду, и вот результат.
– Ага, – погладил подбородок лейтенант, – так вы еще и незаконно проникли на чужую жилплощадь?
– Они эти джинсы с собой привезли, – сказал Франь. – Дождались нас, а потом вам позвонили. Знали, что делают.
– Белый день на дворе, – кивнул я в сторону улицы. – Если бы мы разгружали триста пар джинсов, нас бы обязательно кто-нибудь из соседей увидел. Пойдите, опросите их и убедитесь, что к джинсам мы не имеем никакого отношения.
– Правда? – засмеялся Эдик.
– Я сразу поставил диагноз: хитрый жук! – усмехнулся и лейтенант.
– Надо ж придумать такое!.. – качал головой Эдик. – Только тут маленькая неувязочка вышла – на Мыколу напали цыгане.
– Они же были переодетые! – напомнил я.
– Я давно говорил, – вздохнул лейтенант, – что эти зарубежные детективные фильмы приносят нам одни лишь неприятности… А у нас тут еще и своя беда – польское телевидение. Насмотрится человек разных гангстеров, и тоже талант пробует. А таланта-то нет. Вот какая штука. Нет таланта.
– Так вы ради своего дружка даже джинсы решили вернуть? – спросил Эдик цыган и, не дожидаясь ответа, расхохотался.
– Слушай, лейтенант, – произнес твердо Ося. – Мне ваши расклады до заднего кармана. Я хочу одного – чтобы к этому делу не пришивали цыган. Ясно? Я этих джинсов в глаза не видел.
– Вешай, вешай лапшу на уши, – усмехнулся лейтенант. – Я вас как облупленных знаю… Эдик, развяжи пацанов.
Сержант быстро разрезал ножом путы. И только теперь до меня дошло, в какое болото я попал. Зачем я лез в эти жернова?
Цыгане, в отличие от меня, вели себя спокойно, а Муня безразлично изучал природные богатства своего замурзанного носа.
– Там наверху есть свидетель! – не унимался я.
– Какой еще свидетель? – удивился Эдик.
– Девушка, которую Франь выкрал со свадьбы.
– Ну и что она там свидетельствует?
– Что слышала, как позавчера джинсы привезли сюда.
– О-о! Это очень интересно! – потер руки сержант. – Ану, Франь, приведи сюда эту дамочку.
– Подождите! – перебил я его. – Пусть он даст ключ, а я приведу, а то он ей пригрозит, и она будет бояться…
– Ну, не говорю ли я – кино ноцне![67] – подмигнул лейтенант. – Давай, Франь, веди ее.
– Запросто! – обрадовался такому доверию курдупель и через минуту привел выкраденную проститутку.
Чего и стоило ожидать, даже эта моя последняя надежда успешно лопнула. Проститутка все отрицала. Она со мной и не разговаривала, ничего не слышала и ничего не видела. Франя здесь несколько дней не было, ее саму выкрали цыгане – те самые, что стоят здесь, – а Франь ее отбил. За это она его страстно любит. Ах, наконец-то милиция вмешалась и ей больше незачем прятаться. С этими словами она выплыла из дома в неизвестном направлении. Ну что же. За свободу она не слишком переплатила.
