Джеффри Арчер - Бойтесь своих желаний…
– Позвольте мне поехать с вами – можем позаниматься вместе…
– Звучит заманчиво. Однако на улице дождь, придется вызвать такси.
– Предоставьте это мне.
Тепло улыбнувшись ей, Себастьян почти бегом покинул бар и сразу попал под ливень. Такси удалось найти не сразу, и, когда он наконец поймал машину, оставалось лишь надеяться, что ехать не слишком далеко, потому что разменных денег у него осталось совсем мало. Увидев ее стоящей за стеклянной дверью, он махнул рукой.
– Куда едем, шеф?
– Точно не скажу, не знаю, где живет леди. – Себастьян подмигнул водителю такси.
Повернувшись, он увидел бегущую к машине Эми, быстро открыл заднюю дверь, так чтобы она не успела вымокнуть. Она скользнула на сиденье, и едва он собрался устроиться рядом, как у него за спиной кто-то произнес:
– Спасибо, Клифтон. Большое спасибо, что в такую жуткую погоду поймал такси моей жене. До завтра, – добавил профессор и захлопнул дверь машины.
15– Доброе утро, господин Морита. Очень рад встрече с вами, – произнес Седрик, энергично кивнув.
– Я тоже очень рад нашей встрече, мистер Хардкасл, – ответил на приветствие гость. – Позвольте представить моего управляющего директора, господина Уэяму. – Тот в свою очередь сделал шаг вперед и почтительно поклонился. Седрик снова кивнул. – И моего личного секретаря, господина Оно. – Секретарь согнулся ниже, чем управляющий директор, но Седрик вновь лишь кивнул.
– Пожалуйста, присаживайтесь, господин Морита, – предложил Седрик, а затем, дождавшись, пока его гость устроится, прошел за свой стол и сел. – Надеюсь, полет прошел благополучно?
– Да, благодарю вас. Мне удалось поспать несколько часов между Гонконгом и Лондоном, и с вашей стороны было очень любезно прислать машину и своего личного секретаря встретить нас в аэропорту.
– Рад был помочь. Достаточно ли комфортабелен ваш отель?
– Более чем, благодарю вас, и очень удобен своим расположением в Сити.
– Рад слышать. Итак, давайте приступим к делу?
– Нет, нет, нет! – вскочил с места Себастьян. – Ни один японский джентльмен не приступит к обсуждению бизнеса, пока ему не предложат чаю. В Токио чайная церемония, которой должна руководить гейша, может длиться тридцать минут или дольше, в зависимости от того, насколько высок занимаемый вами пост. Разумеется, гость может отказаться от предложения, но непременно будет ожидать его от вас.
– Забыл, – признался Седрик. – Глупейшая ошибка, и в день встречи я уже не допущу ее. Хвала небесам, ты будешь рядом и спасешь, если вдруг еще что забуду.
– Увы, не смогу, – напомнил Себастьян. – Я же буду сидеть в дальнем конце комнаты с мистером Оно. Мы будем вести протокол вашей беседы, и никому из нас даже в голову не придет вмешиваться в нее.
– Значит, когда мне можно будет начать говорить с ним о делах?
– Не раньше, чем господин Морита сделает первый глоток из своей второй чашки чая.
– Ну а во время предварительной беседы следует ли мне упоминать мою жену, родных?
– В случае, если он первым затронет такую тему. Его супругу зовут Ёсико, они женаты одиннадцать лет, и она иногда сопровождает его в зарубежных поездках.
– Дети у них есть?
– Трое. Два сына – Хидэо шести лет и Масао четырех; дочь Наоко, ей всего два годика.
– И мне можно будет рассказать ему, что мой сын – барристер и недавно стал королевским адвокатом?[21]
– Только если он заговорит о своем сыне первым, что маловероятно.
– Понимаю, – сказал Седрик. – Или, по крайней мере, мне так кажется. Как полагаешь, руководителей других банков ждут такие же страдания?
– Им следует пойти на это, если хотят получить контракт так же, как вы.
– Очень тебе благодарен, Себ. Как продвигается твой японский?
– Да все шло хорошо, пока я не свалял дурака и не попытался закадрить профессорскую жену.
Седрик от души хохотал, когда Себастьян поведал ему во всех деталях о произошедшем накануне вечером.
– Вымок, говоришь?
– До костей. Как-то не получается у меня с женщинами: я, похоже, не обладаю такой притягательной силой, как другие ребята в банке.
– Вот что я скажу тебе о «других ребятах в банке», – сказал Седрик. – Влив в себя пару пинт, они станут уверять, что давали уроки Джеймсу Бонду. Большинство из них просто бахвалятся.
– А вам приходилось сталкиваться в моем возрасте с такой же проблемой?
– Конечно нет. Ведь я познакомился с Берил, когда мне было шесть лет, и с тех пор не смотрел ни на одну женщину.
– Шесть? – изумился Себастьян. – Вы еще хуже моей мамы. Она влюбилась в папу, когда ей было десять, и после этого у бедняги не было ни шанса.
– Как и у меня, – признался Седрик. – Видишь ли, в хаддерсфилдской начальной школе Берил была старостой и контролировала разлив молока, и если мне хотелось треть пинты добавочки… Эта кнопка еще тогда была командиршей! Такой и осталась, если задуматься. Однако никакая другая мне никогда не была нужна.
– И вы даже не смотрели на других женщин?
– Смотреть-то смотрел. Однако, если повезло найти золотую жилу, зачем искать медь? От добра добра не ищут.
Себастьян улыбнулся:
– Как же мне узнать, что я нашел свое золото?
– Узнаешь, мой мальчик. Поверь мне, узнаешь.
Последние две недели перед прилетом господина Мориты Себастьян приходил на каждую лекцию профессора Марша, при этом, однако, ни разу не оглянулся на его жену. По вечерам, когда он возвращался в дом своего дяди Джайлза на Смит-сквер, после легкого ужина, во время которого управлялся не вилкой с ножом, а палочками, он отправлялся в свою комнату и читал, слушал магнитофонные записи и методично кланялся перед высоким, во весь рост, зеркалом.
Вечером, накануне дня, когда занавесу суждено будет подняться, Себастьян почувствовал, что полностью готов. Ну, если не полностью, то наполовину – точно.
Джайлз уже стал привыкать к поклонам Себастьяна, когда тот каждое утро входил в комнату для завтрака.
– А вы должны кивнуть в ответ, иначе я не могу сесть за стол, – напоминал Себастьян.
– Мне начинает это нравиться, – сказал Джайлз в тот момент, когда к ним присоединилась Гвинет. – Доброе утро, милая, – произнес он, когда они с Себом встали.
– Перед нашей дверью припарковался шикарный «даймлер», – сообщила Гвинет, усаживаясь напротив Джайлза.
– Это за мной – еду в аэропорт встречать господина Мориту.
– А, точно, сегодня же знаменательный день!
– О да! – Себастьян допил апельсиновый сок, вскочил, выбежал в прихожую и еще раз остановился перед зеркалом.
– Рубашка мне нравится, – сказала Гвинет, намазывая маслом кусочек тоста, – а вот галстук немного… старомоден. Думаю, голубой шелковый, который ты надевал на нашу свадьбу, подойдет больше.
– Вы правы, – согласился Себастьян и кинулся наверх в свою комнату.
– Удачи, – пожелал Джайлз, когда племянник протопал вниз по ступеням.
– Спасибо, – бросил Себастьян через плечо, выбегая из дома.
Водитель мистера Хардкасла стоял у задней двери «даймлера».
– Пожалуй, я сяду спереди рядом с вами, Том, мне там сидеть всю дорогу обратно.
– Воля ваша, – ответил Том, усаживаясь за руль.
– А скажите, – спросил Себастьян, когда машина свернула направо со Смит-сквер на набережную, – когда вы были молодым человеком…
– Спокойно, дружок, мне всего-то тридцать четыре.
– Простите. Попробую еще раз. Когда вы были холостым, сколько женщин вы, ну… прежде чем женились?
– Трахнул?
Себастьян залился краской, но сумел выдавить:
– Да…
– Что, трудности с подружками?
– Ну, в общем, да.
– Отвечать напрямую на этот вопрос я не буду, чтобы сказанное не было потом использовано против меня, – рассмеялся Том. – Скажу так: не столько, о скольких я рассказал своим приятелям.
Себастьян снова засмеялся:
– А каково оно – быть женатым?
– Верх да вниз, как по Тауэрскому мосту. А к чему эти расспросы, Себ? – спросил Том, когда они проезжали Эрлс-Корт. – Нашел кого себе по вкусу?
– Если бы. Нет, просто каждый раз, когда я пытаюсь знакомиться с девчонкой, которая мне нравится, я все порчу. Знаете, будто посылаю ей абсолютно неверные сигналы.
– Ну да, хотя чего тебе огорчаться – вроде бы все при тебе.
– В смысле?
– Ну, ты парень симпатичный, малость, правда, избалованный, но хорошо образован, речь правильная, из хорошей семьи, чего тебе еще надо?
– Но я без гроша.
– Возможно. Зато у тебя отличный потенциал, а девочки это ценят. Всегда помни: они могут обернуть его в свою пользу. Уж поверь мне, в этом плане проблем у тебя не будет. Как возьмешься за дело, назад уже не оглядывайся.
– Вам следовало стать философом, Том.
– Куда мне, дружище. Если забыл, это не я застолбил себе место в Кембридже. И вот что тебе скажу: будь у меня шанс, я бы поменялся с тобой местами.
Подобная мысль Себу никогда не приходила в голову.
