Лю Чжэньюнь - Меня зовут Лю Юэцзинь
Сяо Бай не совсем понял, на что намекает Янь Гэ, однако это его особо не волновало. Главное, чтобы начальник был им доволен, тогда и ему будет житься вольготнее. Сбежав в этот раз из дома, Цюй Ли пребывала в полной уверенности, что никто, кроме нее и ее водителя, не в курсе о ее передвижениях за прошедшие три дня. Разумеется, она наказала Лао Вэню, чтобы тот никому ничего не говорил. Она не могла знать, что о каждом ее шаге тот моментально докладывал Сяо Баю, а тот – Янь Гэ. Последний продолжал поиски исключительно для видимости. Поступая так, Янь Гэ преследовал две цели: во-первых, он хотел выяснить, насколько далеко зайдет Цюй Ли, ну а кроме того, он хотел потянуть время. Хотя на этот раз время ему требовалось не для любовных похождений, а для улаживания дел с начальником Цзя и Лао Линем. Из сведений, поступавших от Лао Вэня к Сяо Баю, а потом к Янь Гэ, стало известно, что за последние три дня Цюй Ли успела побывать в восьми местах. Она совершала свои вылазки как днем, так и вечером; среди мест ее посещений значились рестораны, квартиры знакомых, пригородные адреса и СПА-центр. На вопрос Янь Гэ, с кем именно она встречалась, Сяо Бай ответил: «Она всегда просила подождать Лао Вэня на улице, поэтому тот не видел, с кем именно она пересекалась».
Янь Гэ показалось это странным. Его не то чтобы удивляли ее активные передвижения, просто их цель совершенно не вязалась с проверкой любовных похождений Янь Гэ. Как ему казалось, Цюй Ли ушла, чтобы провести свое расследование, а тут выходило, что никаким расследованием она не занималась, следовательно, у нее имелись другие намерения, а это уже заставляло Янь Гэ нервничать. Он никак не мог понять, какие планы она вынашивала.
Планы самого Янь Гэ, которые, с одной стороны, касались Цюй Ли, а с другой – начальника Цзя и Лао Линя, находились на грани срыва. После встречи с Лао Линем, когда Янь Гэ представил флешку и тем самым раскрыл свои карты, со стороны начальника Цзя не последовало никакой реакции. А ведь Янь Гэ знал, что Лао Линь тотчас должен был отчитаться перед ним. И хотя в ресторане Лао Линь с явным безразличием бросил флешку в котелок с едой, Янь Гэ прекрасно понимал, что это не более чем блеф. Фотография Янь Гэ с певицей и то неприятно удивила начальника Цзя, теперь же, узнав о флешке, он наверняка занервничает по-настоящему. Однако вопреки всему начальник Цзя хранил молчание. А уж Янь Гэ-то знал, что молчание или несет грозу, или знаменует конец. В то же время Янь Гэ понимал, что не все так просто. Флешка в его руках и фото в газете имели разную степень воздействия. Фото всего лишь неприятно задело начальника Цзя, и, как выразился Лао Линь, попало в разряд обычных сплетен. Никакой губительной силой оно не обладало. Другое дело флешка, которая сразу ставила на кон жизнь начальника. При сложившихся обстоятельствах начальник Цзя не мог сидеть и бездействовать, пуская все на самотек. Помнится, до всех этих неурядиц Янь Гэ часто приглашал начальника Цзя поиграть с ним в гольф. Однажды во время игры тому понадобилось облегчиться. Янь Гэ хотел было подбросить его на электрокаре до туалета, но тот, не церемонясь, просто отошел на пару шагов в сторонку, отвернулся, расстегнул ширинку, вытащил свое хозяйство и стал мочиться прямо на траву. Янь Гэ ничего не оставалось, как последовать его примеру и встать рядом. Тогда Янь Гэ впервые мочился вместе с начальником Цзя. И этот опыт его насторожил. Видимо, начальник Цзя долго терпел, потому как струя у него оказалась настолько сильной, что примяла под собой траву. Вонючая и мутная, она сразу выдавала возраст хозяина, одновременно говоря о неординарности его личности. Мощь и беспощадность его струи заставила Янь Гэ осознать, что под видимой мягкостью начальника Цзя скрывается не только дух истребления, но еще какая-то незримая сила. Так что, справив малую нужду вместе с начальником, Янь Гэ ощутил, что бессилен ему противостоять. Однако, отправив «подачу» начальнику Цзя, Янь Гэ теперь ничего не оставалось, как дожидаться ответного удара, никаких других действий он предпринять не мог. Он не собирался идти на крайние меры и губить всех, включая себя. Предполагалось, что фото в газете и история с флешкой должны были лишь вернуть их прежние отношения. Неопределенность с начальником Цзя напрягала Янь Гэ гораздо сильнее, чем неопределенность с Цюй Ли. Когда Янь Гэ что-то тревожило, он начинал налегать на шпинат, таким же образом поступала и Цюй Ли, когда заедала свои тревоги гамбургерами. Только насытившись они успокаивались и могли посмотреть на проблему другими глазами. Разница состояла лишь в том, что от фастфуда полнеют, а от шпината – нет. В тот день Янь Гэ съел уже полтарелки шпината, но облегчения не чувствовал. Тут ему позвонил Сяо Бай и передал сообщение от водителя Цюй Ли о том, что она приехала в банк. Янь Гэ резко вскочил с дивана. Поход Цюй Ли в банк по важности значительно превосходил все остальные ее перемещения, ведь банк напрямую касался финансов. Наконец-то Янь Гэ прозрел относительно ее планов. Он уже не мог и дальше притворяться, что ему ничего не известно о местонахождении своей жены, поэтому он попросил срочно Сяо Бая доставить его к банку. Там, у самого входа, он ее и выловил. За три минувших дня Цюй Ли как-то преобразилась. Раньше она могла устроить скандал из-за прически, а теперь казалась на удивление притихшей. Свалившееся на ее голову несчастье отнюдь ее не ожесточило, напротив, теперь она казалась ласковой и даже благовоспитанной. Похоже, что за эти дни она даже похудела. Последнее удивило Янь Гэ сильнее, чем перемены в ее поведении. Столкнувшись с Янь Гэ, Цюй Ли не удивилась и не разозлилась. На его предложение поговорить она ничего не ответила, лишь изящно указала пальчиком на ближайшее кафе. Присев за столик, Янь Гэ решил все обсудить иначе, чем он делал всегда, то есть без всякой пустопорожней лжи – правдиво и по существу. Он потер руки и выложил начистоту всю историю своих отношений с певицей, а в конце подытожил:
– Она понадобилась мне для дела. Признаюсь, я с ней спал, но я ее не люблю. – Чуть помолчав, он добавил: – Это так, забавы ради, встретились и разошлись, все кончено, мы переспали всего лишь раз.
Янь Гэ рассчитывал, что Цюй Ли тотчас вспылит, чего он, собственно, и добивался. В таком случае этот скандал из-за певицы, как это случалось раньше, можно было бы считать исчерпанным. Однако Цюй Ли не попалась на эту уловку. Мало того, что она не заводилась, так она еще и вела себя совершенно отчужденно, словно ее все это абсолютно не касалось. Похоже, она уже отдалилась от него. Возможно, если бы это дело затрагивало только любовные похождения Янь Гэ, то ситуацию еще можно было спасти, но кто бы мог подумать, что Цюй Ли раскусит все его махинации. Помешивая ложечкой кофе, она, опустив голову, сказала:
– Янь Гэ, больше никогда не ссылайся на свои любовные похождения. Наши с тобой проблемы куда серьезнее.
В глазах Цюй Ли блеснули слезы. Она сделала паузу и тяжело вздохнула, словно освобождаясь от груза. Вот, собственно, и все – таз с водой опрокинулся. Когда люди показывают свою истинную личину и раскрывают козыри, дела принимают необратимый ход. Когда Цюй Ли продемонстрировала свою осведомленность, Янь Гэ ничего не оставалось, как тоже открыть свои карты, как он поступил с Лао Линем и начальником Цзя. Поэтому, показывая в сторону банка за окном, он спросил:
– Итак, ты решила укрепить свои тылы, верно?
Цюй Ли тоже посмотрела в сторону банка и ответила:
– «Сначала муж с женой, что птахи из одной и той же рощи, но в миг угрозы разлететься им, чем вместе жить, бывает проще»[22].
Янь Гэ озадачился. Он засомневался в депрессии Цюй Ли, от которой та якобы страдала много лет.
Глава 13. Лю Юэцзинь
Лю Юэцзиню разбили голову, и теперь на его голове под бейсболкой красовалась повязка – прямо как у Хань Шэнли, когда тот несколько дней назад приходил на стройплощадку выколачивать долг. Пострадай Лю Юэцзинь в обычной потасовке или от руки кого-нибудь другого, он бы не спустил это дело на тормозах. Но его избили люди брата Цао. Впрочем, и это не важно, главное, что Лю Юэцзиню срочно требовалось найти сумку, а потому он плевать хотел на свою голову, и не было у него времени, чтобы выяснять отношения с обидчиками.
Итак, когда Хань Шэнли вместе с Лю Юэцзинем сходили в утиную лавку, где попросили брата Цао найти сумку, они условились, что вернутся туда за новостями вечером следующего дня. На следующий день после обеда Лю Юэцзиня вдруг озарила мысль, что дальше он может обойтись без Хань Шэнли, поэтому он пошел в лавку один. Проникшись харизмой брата Цао, Лю Юэцзинь утвердился в мысли, что его сумку найдут. Хань Шэнли был всего лишь посредником между Лю Юэцзинем и братом Цао, поэтому сейчас, когда их знакомство уже завязалось, необходимость в Хань Шэнли отпала. Кроме того, страдающий катарактой брат Цао напоминал Лю Юэцзиню родного дядю. Хань Шэнли в прошлый раз вел себя не очень деликатно, вызвав недовольство брата Цао. А вот за него, Лю Юэцзиня, брат Цао заступился, когда тому не хватило денег на задаток. Если сумку найдут, а Хань Шэнли при этом окажется рядом, то по договору Лю Юэцзинь должен будет сразу с ним рассчитаться по долгу, а кроме того, дополнительно выложить ему проценты от шестидесяти тысяч. Но эти деньги пригодились бы ему самому. Лю Юэцзиню снова звонил сын и напомнил, что срок в три дня истек, и поскольку он не внес плату за обучение, его исключили из школы. Понять, правда это или нет, было нельзя, но нетерпеливый тон сына говорил о том, что тянуть дальше никак нельзя. А ведь Лю Юэцзиню следовало еще уплатить тысячу юаней – задаток, который потребовал за поиск сумки лысый Цуй. В прошлый раз брат Цао его приструнил, но кто знает, вдруг лысый Цуй пристанет снова, когда деньги найдутся. Когда у Лю Юэйцзиня только-только украли сумку, ему казалось справедливым заплатить Хань Шэнли за помощь. Однако если сумку все-таки найдут, ему будет досадно расстаться с деньгами. Лю Юэцзинь не то чтобы не собирался возвращать эти деньги, просто хотел взять очередную отсрочку. Именно поэтому, не дожидаясь вечера, он пошел в утиную лавку один.
