Лори Спилман - Слова, которые мы не сказали
Я пытаюсь вспомнить тот момент. Да, она права. Мне было жаль расставаться с мамой. Тогда в моей душе еще не успели поселиться горечь и обида.
– Я никогда не забуду, Анна. Твой отец тогда сказал: «Если взял кого-то за яйца, держи крепко и получи все, что пожелаешь». Он именно так и сказал. – Она нервно усмехается. – Я запомнила, потому что никогда не слышала, чтобы взрослые так говорили. Сначала испытала настоящий шок. Знаешь, я ведь и не поняла, что это значит.
Но сейчас ей ясно. Так же, как мне. Папа использовал ситуацию для собственной пользы и получил все, что хотел. В результате же единственным человеком, кого тогда попросту использовали, была я.
Трейси переводит взгляд на озеро.
– Я помню, мы с тобой как-то раз были там, на берегу, почти как сегодня. Правда, тогда мы бегали босиком по воде. Потом Боб приплыл на своей старой лодке. Он был такой счастливый, поймал огромную форель. «Посмотри-ка, сестренка», – сказал он тебе. Он называл тебя сестренкой, помнишь?
Я киваю, мечтая о том, чтобы она поскорее ушла.
– Боб вытащил из ведра в лодке огромную рыбину и стал хвалиться перед нами. Она была еще живая, я раньше никогда не видела такую здоровую рыбину. Он был похож на мальчишку, который гордится полученной пятеркой. «Приготовим ее на ужин», – сказал он. Ты помнишь, Анна?
Я уже ощущаю тот мускусный запах, который принес теплый ветер с озера, вижу перед глазами старую железную лодку Боба, чувствую, как пощипывает порозовевшие от солнца плечи. Но хуже всего то, что я помню и счастливое лицо Боба, помню, как он держал за хвост форель, а ее серебристые чешуйки поблескивали на солнце.
– Кажется, да.
– Он тогда еще побежал в дом, чтобы позвать твою маму и захватить фотоаппарат.
Я смотрю на спящего сына Трейси и стараюсь выбросить из головы все воспоминания. Я больше не хочу это слушать, но горло сжимает так сильно, что я не могу попросить ее замолчать.
– Пока Боба не было, ты прыгнула в его лодку.
Я отворачиваюсь и жмурюсь.
– Пожалуйста, – сдавленно произношу я. – Хватит. Я знаю, что было дальше.
Через пять минут появился Боб, в одной руке он нес камеру, другой поддерживал под локоть мою мать. Он без умолку болтал, рассказывая маме, как поймал этого гиганта. Он еще не знал, что я вывалила все из ведра – и рыбу, и воду – в озеро.
– Я была настоящей стервой. – С трудом шевелю дрожащими губами. Это, скорее, мысли вслух, они не предназначены для Трейси. Это откровение для меня самой, и оно принесло облегчение. Ведь это правда.
– Боб тебя не выдал, более того, сказал твоей маме, что, должно быть, плохо закрыл крышку и рыба смогла выпрыгнуть. – Трейси смотрит на меня и улыбается. Удивительно, но в ее глазах я не вижу укора или осуждения. Она говорит тепло, немного посмеиваясь над тем, что было, будто пытается меня развеселить и приободрить. – Тогда он думал только о тебе, Анна.
Я опускаю голову и закрываю лицо руками.
– Чем сильнее он любил тебя, тем яростнее ты сопротивлялась.
Мне знакомо это. То же самое сейчас происходит между мной и Эбби. Малыш Трейси начинает ворочаться, и она поднимается.
– Да, мой милый, уже идем домой. Нам пора кушать. Анна, ты можешь подождать маму у меня. Она вернется к трем.
Вытираю нос рукой и качаю головой.
– Спасибо.
Трейси переминается с ноги на ногу, словно ей неловко уйти и оставить меня одну.
– Ну что ж. Рада была тебя видеть, Анна.
– И я.
Я смотрю, как она медленно идет к небольшому домику, где когда-то жили ее родители.
– Трейси!
Она оборачивается.
– Прошу тебя, не говори маме, что я была здесь.
Она смотрит на меня, прикрываясь рукой от выплывшего из-за облаков солнца.
– А ты приедешь снова?
– Думаю, да. Только не сегодня.
Трейси молчит, по лицу ее видно, что она раздумывает, высказать ли мне все, что у нее на душе. И все же она решается.
– Знаешь, Анна, просить прощения кажется тяжело, пока не сделаешь это. Потом понимаешь, что это самое простое на свете.
* * *Мне удается дождаться, пока Трейси скроется из вида, и только тогда я даю волю слезам. Она тоже думает, что извиняться должна я. Но я-то уверена, что права.
Я провожу во дворе дома еще около получаса, прокручивая в голове разговор с Трейси, вспоминаю, как она пересказывала произошедшее в нашем детстве, и сопоставляю со своими воспоминаниями о том, как вела себя в те годы.
«Не надо слишком много думать», – всегда советовал мне отец. Он повторял это несколько раз и после возвращения из Мичигана. Тогда я замкнулась в себе, скучала по маме. Знаете, почему зеркало заднего вида такое маленькое? Мы не любим оглядываться назад и вспоминать прошлое.
Осматривая двор, я замечаю поодаль что-то знакомое. Воспоминания мгновенно уносят меня в прошлое. Этого просто не может быть. Встаю и делаю несколько шагов. Передо мной старое гимнастическое бревно. Протягиваю руку и стряхиваю с него снег. Да, это оно.
Боб натирал его куском синей замши. Он сделал его для меня своими руками в первую неделю, когда увидел, с каким интересом я смотрю выступления гимнасток по телевизору. Он несколько дней шлифовал и красил его, а потом установил на опоры из оцинкованной стали.
– Ну-ка, попробуй, сестренка, – сказал он, демонстрируя мне подарок. – Но будь аккуратна, если не хочешь сломать шею.
Я решила тогда, что ни за что не залезу на это чертово бревно.
– Оно должно быть на высоте четыре фута от земли, а не два, – проворчала я.
Порыв ветра бросает мне в лицо горсть снежинок. Со мной ведь ничего не случится, если я разок пройду по бревну? Возможно, это дарует облегчение, чуть сгладит вину. Ставлю на бревно правую ногу, и она мгновенно соскальзывает. От неожиданности я теряю равновесие и падаю на бок. Перекатываюсь на спину и смотрю на небо. Над головой кружатся и плывут куда-то в сторону облака. Я смотрю и думаю, как было бы хорошо уплыть с ними в прошлое. Все то, в чем я была уверена последние двадцать один год, теперь вызывает вопросы. И та миссия, с которой я сюда приехала, начинает видеться мне в другом свете.
Глава 14
В субботу утром я первым делом еду к Дороти. Я должна ее увидеть и сказать, что все делала неправильно и не уверена, что мне нужно за что-то прощать маму. На крыльце сталкиваюсь с Джейд и ее сестрой Натали.
– Привет! Что вы здесь делаете? – К сожалению, я поздно понимаю, что они здесь из-за отца.
– Ищем место для папы, – объясняет Натали.
Джейд пожимает плечами.
– Мы вчера получили результат ПЭТ. Химиотерапия ему не поможет.
– Мне так жаль. – Я кладу руку ей на плечо. – Я могу чем-то помочь? Может, что-то сделать для вашей мамы?
– Молись за них. – Джейд качает головой. – Ты не представляешь, что сказал мне папа, когда я везла его домой после обследования. Он спросил: «Джейд, в день твоего шестнадцатилетия Эрика Уильямс пила алкоголь?»
Я вздыхаю.
– Он никак не может забыть ту вечеринку. Ты наконец призналась?
– Я хотела. Правда. Но не смогла. – Она смотрит виновато. – Я посмотрела ему в глаза и ответила: «Нет, папочка». – Она переводит взгляд с меня на Натали, потом обратно. – Он так гордится своими девочками, как я могу расстроить его сейчас, когда…
Натали обнимает сестру. «Он умирает», – заканчивает каждый из нас про себя.
Джейд смотрит на меня и пытается улыбнуться.
– Как дела в Чикаго?
Мне приходится на несколько секунд задуматься. Ах да. Собеседование. Я так занята мыслями о маме, Бобе и Мичигане, что основная цель поездки совершенно вылетела из головы.
– Мне кажется, все хорошо. В понедельник расскажу подробно.
– Ты не говорила Клаудии о встрече?
– Нет, только тебе. Все остальные думают, что я улетела отдохнуть на пару дней. А почему ты спрашиваешь?
– Просто она уже знает. Она сидела у меня на гриме, и кто-то бросил фразу о том, что в Чикаго снег и метель. Клаудия сказала: «Надеюсь, наша Анна там не замерзнет».
– Странно. Я ей ничего не говорила.
– Будь осторожна. Эта змея ничего не забывает.
Я нахожу Дороти в гостиной. Она сидит за роялем и наигрывает песню «Мой мальчик Дэнни». Тихонько встаю рядом. Я слышала эту песню много раз, но сегодня меня особенно трогают слова матери, которая провожает сына и просит его скорее вернуться.
Я буду ждать тебя в дождь и жару,
Я так люблю тебя, мой мальчик Дэнни.
– Браво! – хлопаю я в ладоши.
Дороти поворачивается на стуле.
– Анна, дорогая!
– Здравствуй, Дороти. – Голос мой дрожит, и мне становится не по себе. Что со мной происходит? Неужели я никак не могу прийти в себя после Мичигана? Возможно, это все из-за разницы во времени.
– Маки, – говорю я и вкладываю ей в руку букет. Внезапно я вспоминаю цветы в мамином саду. Она всегда сравнивала их цвета с фруктами.
– Они цвета персиков из Джорджии, – добавляю я.
Дороти осторожно прикасается кончиками пальцев к лепесткам.
– Очень красивые. Спасибо, милая. А теперь садись и рассказывай.
