Грегори Робертс - Тень горы
– Мы с ним очень органично дополняем друг друга. Я знаю, как мертвец выглядит, а он знает, что тот чувствует. Никогда не видел, чтобы кто-нибудь обращался с трупами так нежно, как он. Он называет их Спящими и разговаривает с ними, как со спящими. Очень мило с его стороны, очень трогательно. Но я держу наготове бейсбольную биту на случай, если кто-нибудь из них вдруг ответит.
Конкэннон замолчал, стиснул руки и воздел сцепленные кисти к небу, словно в молитве.
– Я понимаю, трудно поверить, что такой враг человечества, как я, может перестроиться, но это так. Я изменился, и доказательством служит то, что я приехал сюда, рискуя встретить недоброжелательный прием, чтобы сообщить вам две вещи. Первую я уже сообщил. Это было все, что я знаю о Ранджите и этой девице.
– А вторая? – спросила Карла.
– А вторая вот какая: Компания триста семь наняла гунд из других городов для того, чтобы убить сегодня этого иранца, Абдуллу. А поскольку Абдулла прячется здесь на горе, то и вы оба оказываетесь на линии огня.
– Когда они прибудут? – спросил я.
Конкэннон взглянул на свои часы и ухмыльнулся:
– Часа через три. У вас было бы больше времени, если бы ты не был таким несговорчивым и дал мне высказаться, не перебивая.
Все это мне не нравилось. У меня было ощущение, что Конкэннон подставляет нас.
– А почему ты решил нас предупредить? – спросила Карла.
– Подчищаю кое-какие мелочи, мисс, – улыбнулся он. – Я никогда не держал зла на вашего дружка. Я пытался привлечь упрямого осла на свою сторону, и я не стал бы этого делать, если бы не испытывал к нему симпатии. Я обращался с ним скверно, но ненавидел не его, а Абдуллу – за то, что он пошел против меня и угрожал мне.
– Хватит уже об Абдулле, – бросил я.
– Но я перестал ненавидеть его, – продолжал Конкэннон, – он не сделал ничего плохого, пусть даже он иранская… личность. Это я поступал плохо и открыто признаю это. Как бы то ни было, иранцу сегодня, по-видимому, крышка. А я нашел нишу, где чувствую себя на своем месте и буду спокойно ждать, пока другие убивают моих врагов и посылают их мне. Я буду, так сказать, среди своих, если вы понимаете, о чем я.
– Мы понимаем, – сказала Карла, хотя я не понимал.
– Вы верите, что я не держу на вас зла и не желаю вам ничего плохого?
– Нет, – ответил я. – Гуд-бай, Конкэннон.
– А еще говорят, что он писатель, – подмигнул он Карле. – Он, наверное, сочиняет крошечные ничтожные брошюрки.
– Он большой писатель, а я занимаю большое место в его книгах, – ответила Карла. – Спасибо за предупреждение, Конкэннон. Кстати, какое имя тебе дали при рождении?
– Фергюс, – сказал я, опередив его, и он, засмеявшись, спрыгнул с багажника и широко развел руки:
– Я все-таки нравлюсь тебе! Я так и знал. Ты пырнешь меня, если я тебя обниму?
– Да. И не приезжай больше.
Он медленно опустил руки, улыбнулся Карле и залез в свой автомобиль.
– В полицию обращаться бесполезно, – сказал он, высунувшись из открытого окна. – Им заплатили большие деньги за то, чтобы они не появлялись здесь, пока этого иранца не прикончат раз и навсегда.
Он завел машину, заблокировал одно колесо, дал газ и развернулся на месте.
– Вам не нужно динамита? – спросил он. – У меня в багажнике целый ящик, а мне он сейчас без надобности.
– Спасибо, может быть, в следующий раз, – улыбнулась Карла, помахав ему на прощание.
Двойные габаритные огни «понтиака» упорхнули за поворот, как две летучие мыши. Карла живо повернулась ко мне, блеснув зелеными глазами:
– Наверное, Абдулла у Халеда. Надо его предупредить.
– Само собой, а также Сильвано и учеников. Все это может докатиться и до Идриса.
Она собралась уже бежать к дому Халеда, но я остановил ее:
– Давай обсудим кое-что, прежде чем говорить с Халедом.
– Давай. Что именно?
– Мы договорились, что всюду будем вместе, да?
Карла посмотрела на меня, уперев руки в боки.
– В дупло я не полезу, – заявила она, скривив губы в улыбке.
– И не надо. Я хочу сказать другое.
– Непременно сейчас?
– Если сегодня станет горячо, не отходи от меня. Держись рядом или у меня за спиной. В крайнем случае сцепимся локтями. Если придется драться, встанем спина к спине. Ты будешь стрелять, я орудовать ножом. Но только давай все время будем вместе, иначе я свихнусь от тревоги за тебя.
Она засмеялась и стиснула меня в объятиях, так что я, по-видимому, в основном сказал все правильно.
– Ну, побежали, – сказала она, готовая сорваться с места.
– Подожди, – сказал я.
– Опять?
– Что значит «может быть, в следующий раз»?
Я имел в виду ее последние слова, сказанные Конкэннону.
– Что-что?
– Ты сказала «Может быть, в следующий раз», когда Конкэннон предложил нам динамит.
– Это обязательно надо обсуждать здесь и сейчас?
– У Конкэннона не бывает следующего раза. Он одноразовый парень и действует не задумываясь, хоть вся планета лети в тартарары.
– Ты не веришь, что человек может исправиться?
Когда она поддразнивала меня, то была восхитительна, но сейчас мы говорили о Конкэнноне, а на гору рвались бандиты, чтобы убить нашего друга.
– Я не верю Конкэннону, – ответил я. – Ни в качестве громилы, ни в качестве гробовщика-предпринимателя. Не верю его словам. Это может быть ловушка.
– Очень хорошо, – воскликнула она. – Побежали, наконец?
Глава 83
На последнем повороте лесной тропинки, ведущей к дому Халеда, мы услышали музыку и пение сотен голосов, сливавшихся в единой гармонии. Дом, словно территория тюрьмы, был освещен прожекторами, развешенными на деревьях. Мы остановились у первой ступеньки лестницы.
– Питомцев у него, похоже, изрядно прибавилось, – заметила Карла, глядя на залитую ярким светом террасу. – Хор впечатляющий.
Хористы пели во весь голос, впав в религиозный экстаз. Лучи прожекторов обесцветили листву, и деревья превратились в скелеты, испуганно протягивавшие руки к небу.
Из широких дверей на террасу вышел Халед, держа руки на поясе. В ярком электрическом свете, слепившем глаза, он был лишь темной тенью. Позади него виднелись еще две тени.
Он поднял руку, пение прекратилось. Воздух наполнился звоном насекомых.
– Салям алейкум, – сказал он.
– Ва алейкум салям, – ответили мы с Карлой.
Где-то очень громко залаяли очень большие собаки. Услышав такой лай, представляешь себе оскаленную пасть и хочется убежать. Карла взяла меня под руку. Лай был исключительно свирепым, но Халед опять поднял руку, и собаки смолкли.
– Прошу прощения, включил не ту запись, – сказал он, отдавая пульт одной из теней. – Ты зачем пришел, Лин?
– Мы пришли к Абдулле, – сказала Карла.
– Ты зачем пришел, Лин?
– Она уже сказала, – ответил я. – Где он?
– Абдулла очистился от скверны перед смертью и молится, – сказал Халед. – Никому сейчас нельзя его беспокоить, даже мне. Он беседует наедине с Аллахом.
– Сюда едут бандиты – за ним.
– Мы знаем, – сказал Халед. – Учеников здесь сейчас нет. Ашрам на время закрылся. Мы…
Его прервало возобновившееся исступленное пение. Через несколько секунд оно оборвалось на середине фразы.
– Перестань баловаться с пультом, Джабала, – бросил Халед через плечо.
Насекомые и лягушки обрадовались вновь наступившей тишине.
– Мы готовы к сражению, – заявил Халед.
– Где же я читала эту фразу? – произнесла Карла.
Халед величественно поднял руку:
– Это я распространил слух, что Абдулла прячется здесь. Я спровоцировал это нападение из города. Это ловушка, Лин, а вы забрались в нее.
Опять залаяли собаки.
– Джабала! – крикнул Халед, и лай прекратился.
Халед спустился к нам на тропинку. Он заметно похудел, снова занявшись спортом, и потерял половину набранного веса. Он восстановил форму, был уверен в себе и опасен. Похоже было, что он наконец-то полюбил себя.
Он сжал обе мои ладони своими, наклонился между нами и шепотом обратился к Карле:
– Привет, Карла. Я не могу говорить с тобой открыто перед своими людьми. Ты женщина, которую сопровождает мужчина, не являющийся твоим родственником. – Он обнял меня, шепча ей в ухо: – Прими мои соболезнования по поводу потери мужа. Но ты должна уйти отсюда. Здесь будет схватка.
Он отодвинулся от нас, но я задержал его руку:
– Если ты знал об этом, почему не предупредил нас?
– Теперь вы предупреждены, Лин, и примите это как благословение. Вы должны уйти. Мои люди нервничают. Давайте обойдемся без эксцессов.
– Аллах хафиз, Халед, – сказала Карла, повернувшись, чтобы уйти, и потянула меня за собой.
– Скажи Абдулле, что мы здесь, на горе, если ему понадобится помощь, – попросил я.
