Сара Райнер - Другой день, другая ночь
Майкл кивает.
– Пожалуй.
Достав двадцатифунтовую купюру, он уже хочет было поделиться своими горестями с этими двумя, но что-то его удерживает. Худые вести не лежат на месте. Вряд ли его бизнесу пойдет на пользу, если возникшие проблемы предать огласке. Пусть Линду и Кена птицами высокого полета не назовешь – насколько ему известно, Кен подрабатывает то тут, то там, – Майклу стыдно. Стоит только признаться, насколько я близок к тому, чтобы потерять дело всей своей жизни, – и мне не удастся его сохранить, думает он. Интересно, я боюсь рассказать об этом Крисси по той же причине?.. Алкоголь наконец ударяет в голову, и Майкл с облегчением переводит разговор на менее больную тему – состоявшийся на прошлой неделе футбольный матч.
Он почти прикончил вторую пинту, а бокал Кена пуст уже несколько минут, когда к ним вновь подходит Линда.
– Налить еще, ребята?
Подтрунивание над Кеном по поводу плохой игры «Арсенала» не способно заглушить Майкловых внутренних демонов, но теперь они кричат не так громко. Хочется взять еще выпивки, чтобы окончательно их обуздать. Он ждет от Кена предложения, но, так и не дождавшись, говорит Линде «да». Как он и надеялся, Кен кивает головой, Линда открывает два крана, вручает им по бокалу. И только чуть позже, заметив, что она не уходит, Майкл догадывается: Кен ждет, что заплатит он.
Хватает же наглости!
В другое время он бы уступил и расплатился – зачем ставить Линду в неловкое положение? – однако письмо от Боба означает, что наличные в его кошельке скоро иссякнут. Майкл не двигается, Кен тоже ничего не предпринимает. Он не смотрит Майклу в глаза, просто таращится на бокалы с пивом.
Прямо сцена из «макаронного вестерна», думает Майкл. Каждый из нас ждет, кто первый протянет руку к кобуре.
Линда многозначительно стучит ногтями по барной стойке и закатывает глаза. Еще некоторое время Кен остается неподвижен, затем его правая рука начинает медленно двигаться к бедру. Однако он не просовывает ее в карман брюк, а лишь сверху ощупывает его содержимое. Затем он повторяет то же самое в левой стороны и, пожав плечами, обращается к Майклу:
– Прости, дружище, но я на мели… Ты не мог бы?..
Демоны тут как тут, возмущаются громче обычного. Лицо у Майкла вспыхивает, грудь распирает от злости. Он достает из кошелька десять фунтов – сдачу, только что полученную от Линды, – и бросает на стойку перед Кеном, со всего маху хлопнув ладонью, отчего тот вздрагивает.
– На, подавись, – говорит он. – И это тоже забери.
Майкл толкает свой бокал, пиво проливается на стойку. Он идет прочь из паба, бормоча на ходу: «Дрочила!» Дойдя до дома Кена – крошечного коттеджа с ухоженным палисадником, украшенным вычурными статуями и горшками с миниатюрными нарциссами (это Делла старается, его жена), – он едва сдерживается, чтобы не запустить кирпич в свинцовый переплет окна. С неожиданной волной удовлетворения в груди Майкл представляет, как разлетаются по ковру осколки, и на мгновение ощущает прилив сил: впервые за день появляется чувство, что он управляет ситуацией. Придя домой, Кен заподозрит Майкла, – и что, где доказательства? Господи, сделай так, чтобы кто-нибудь другой сегодня тоже испытал страдания!
Десятилетиями я работал как проклятый, думает Майкл, и к чему пришел? Меня преследуют кредиторы, как стая волков.
Внезапно он замечает свет, пробивающийся сквозь занавески, и рисует в воображении Деллу перед телевизором – как частенько сидит и Крисси. Порыв проходит так же быстро, как нахлынул. Майкл засовывает руки в карманы и продолжает путь домой.
Отец с детства внушал ему, что за тяжелый труд воздастся сторицей; он попытался привить эту мысль своим детям. Похоже, меня ввели в заблуждение, думает Майкл. В последние несколько лет я работал больше, чем обычно, и посмотрите, с чем остался. Возможно, если бы бизнес загнулся лет десять назад, у меня был бы выбор, но что, черт побери, меня ждет теперь?
Будто в шахматах: какой бы ход он ни сделал, ему поставят шах. С мыслью о том, чтобы закрыть магазин, объявить себя банкротом и – в лучшем случае – заняться подработками, как Кен, он пока смириться не в силах. Опять же, как посмотреть в глаза Крисси? Вот бы оно все прошло само собой… Вместо того, чтобы продолжать идти в горку, Майкл резко поворачивает и направляется к магазину на углу. Там недешево, и ассортимент скудный, но стену лбом не прошибешь. К тому же это поможет ему заснуть.
Он расстается с остатками наличных, и в груди вновь вспыхивает гнев. Тем не менее покупка совершена, он выходит на улицу, откручивает крышку – и становится немного лучше.
Крисси расскажу завтра.
Теплая жидкость стекает в желудок, и он облегченно закрывает глаза.
* * *Эбби в изнеможении падает в кровать.
Похоже, Каллум чувствует предстоящие перемены. Сегодня он был чересчур взвинчен: сейчас почти полночь, а она только уложила его в постель. Мало ей забот, так еще и Гленн до сих пор не вернулся. Прислал сообщение, что задерживается на работе. Даже не позвонил и не поинтересовался, есть ли новости от риелтора.
Она тянет руку к лампе, выключает свет, закрывает глаза.
Какого черта мужа еще нет дома? Эбби проверяет часы. Если не вернется через несколько минут, значит, опоздал на последнюю электричку… От мимолетной мысли, не завел ли он роман, екает сердце. Но сейчас думать об этом некогда – меньше чем через пять часов встанет Каллум. Начнется шум, грохот, обычная дневная суета: одеть, накормить, отправить в школу, а потом идти в супермаркет… А еще нужно скорее найти себе квартиру, иначе они упустят покупателей.
Мне действительно надо поспать, думает она. Так много предстоит сделать. Если не высплюсь, буду как размазня.
Она откидывает одеяло, встает и бредет в ванную, отпирает шкафчик. Там в глубине лежит темазепам – Гленн уговорил врача выписать, когда узнал о диагнозе Каллума. Стресс от известия и напряженная работа в какой-то момент довели его до бессонницы. Упаковка почти полная, и хотя срок годности наверняка истек, Эбби это не беспокоит. Она выдавливает в ладонь одну, две – да черт с ним! – три таблетки.
* * *Майкл вздрагивает и просыпается. Он не помнит, как отключился. Сердце бешено колотится, в голове стучит, горло пересохло. Где-то рядом мерцает свет, слышен разговор… Наконец до него доходит: это телевизор. Значит, он на диване.
Майкл хмурит брови, пытаясь воскресить в памяти вчерашний вечер. Бесполезно, он не помнит ничего после того, как выпил виски …
Затем вдруг он с содроганием вспоминает вчерашний день. Письмо… Долги… Чем все это кончится для магазина, для его семьи… Мысль о последствиях врывается ураганом, им овладевает паника.
Медленно, будто увязая в смоле, он идет по коридору. Ноги до того тяжелы, что он едва отрывает их от пола. Наконец он открывает дверь в ванную, запыхавшийся, весь в поту, и опирается спиной о косяк.
Это инфаркт, думает он.
– Крисси?..
Сердце вроде пока стучит.
Жена мгновенно подскакивает в постели, включает лампу на тумбочке.
– Милый? Что такое?
Свет слепит. Это переполняет чашу, и Майкл без чувств падает на пол.
* * *Карен подскакивает. Кто-то звонит по городскому, хотя на улице еще темно. От страха сжимается сердце – кому придет в голову звонить в такую рань, если ничего не случилось. Затем она вспоминает об отправленном Анне сообщении. Наверно, перед уходом на работу подруга прочитала его и теперь хочет ответить. С облегчением она снимает трубку.
– Привет!
– Карен?
Страшное предчувствие возникает еще до того, как Ширли успевает сказать:
– С отцом беда. Я в больнице.
В нее словно разом бросили сотню мячей, а она не может поймать ни одного. Когда он успел заболеть? В какой он больнице? В какой палате?
Все эти мысли крутятся в голове, а Ширли тем временем вполголоса произносит:
– Врачи не уверены, что он выкарабкается…
Этого не может быть, думает Карен. Каким-то образом ей все же удается выдавить:
– Постараюсь приехать как можно быстрее.
Едва она кладет трубку, мысли уносятся вперед, к тому, что делать с детьми. Взять с собой? Вряд ли это разумно в такой ситуации. Есть только один человек, которого она могла бы попросить посидеть с ними час-другой. Но… О боже!
Карен берет с тумбочки мобильный. Есть сообщение. Даже того, что видно на экране, достаточно: «Все хорошо, дорогая. Ты не виновата, я вела себя бестактно».
Это все, что нужно знать Карен. Она звонит, и через полчаса Анна тут как тут. Шепотом они договариваются не будить детей.
– Не стесняйся, ложись на кровать и поспи еще немного, – говорит Карен и убегает.
Она едет по А27 с максимальной скоростью, на которую способен ее допотопный «Ситроен».
Что, если папа умрет до того, как я успею туда добраться?
Она выжимает педаль газа, не думая о безопасности.
Часть II
Ветры перемен
13
