Гай Давенпорт - Кардиффская команда
Сэм развязал другой шнурок, и каждый из них стащил по носку.
- Цветочный тальк, сказал Уолт. Лаванда и миндаль.
- Если у Жан-Люка в спортзале с большой висюлиной, сказал Сэм, две девчонки есть, интересно, он их обеих каждый день любит, или одну по понедельникам, другую по вторникам и так далее. Снимай ремень и расстегивайся, Уолт. А я молнией займусь.
Когда вошла Пенни, каждый из них тянул за штанину джинсов.
- Мы тебе время экономим, сказал Уолт.
- Я отвернулась, ответила Пенни, направляясь в кухню. Мне показалось, я заметила двух полуголых детишек, которые из моего ассистента месье Марка Бордо, тоже полуголого, тряпичную куклу сделали.
- Жан-Люк выглядит смышленым и, вероятно, очень талантлив. Я спорить готов, он немного об одной девчонке подумает, пока с генерала кальсоны стягивает, о ее миленьком пупке, а потом на другую переключается, на ее язычок вертлявый или что там еще бывает.
- Мы играем в Жан-Люка и Старого Генерала в спортзале. Ему лет сто уже, наверное, и плавает по-собачьи. Потом, когда больше народу приходит поплавать и поразминаться, Марк говорит, Жан-Люк надевает микроплавки, для генерала же он ходит как на греческой олимпиаде.
- Генерал утверждает, что плавки de bain(54) скандалезны.
- А когда, донеслось от Пенни из кухни, жан-люковы Люсиль и Анна-Мари узнают друг о друге, у нас будет великолепный французский сюжет для романа. Я вижу, вы освободили генерала от последней ниточки одежды. Могу я его у вас позаимствовать через некоторое время?
25
Для того, чтобы знать, как жить, ответ нужно поискать. Когда подруга Дэйзи вдова Курси предложила ей домик в деревне на выходные, Дэйзи, Пенни, Уолт и Сэм съездили туда на поезде, влюбились в это место и постепенно превратили его в свое убежище. В доме имелась огромная кухня, выходившая в сад за высокими заборами, две небольшие комнатки внизу, прямо из "Матушки Гусыни"(55), а вверх по крутой и узкой лесенке - две спальни с каминами. Пенни звала его коттеджем Жюля и Луизы Мегрэ(56) на Мён-сюр-Луар. Фурье и Кропоткин(57) потирали бы руки от восторга. В меньшей спаленке, где Сэм с Уолтом провели свою первую ночь, попискивали мыши. Именно что провели, а не проспали, сказал Сэм, поскольку перья щекотались, и огонь в камине, и деревенские запахи в окно, и сова, и место новое и странное - поэтому большую часть ночи они проговорили, так и не заснув.
- Целых два дня, сказала Пенни Уолту на деревенской дороге от станции, ни улиц тебе, ни метро, ни телефона.
- Только мы.
- Тонны спокойствия. А тебе скучно не станет?
- Еще чего. Ты же сама как-то сказала, может, и не для моих ушей вовсе, что подростки родителям своим вовсе не друзья и отрываются сами по себе, и дружить с собственными детьми можно лишь до тех пор, пока у них волосы на лобке не пробьются. Ну а я с тобой дружить всю жизнь буду, вот увидишь.
САД
Марк в шезлонге, фотоны впитывает, Уолт в беспорядочном движении.
- Эти деревья - древние, как время. Яблоня и груша. Еще римляне посадили.
Часть грядки, которую нам предстоить прополоть, была, я думаю, петрушкой и базиликом, но они одичали. Мне нравится мох на кирпичах. Понюхай у меня пальцы.
- Лакрица, ответил Марк, не открывая глаз.
- Ею там все зарастает, вон там, позади. У семян крючки, как на липучках.
- Glycyrrhiza glabra, la reglisse(58). Солодковый корень. Один из самых характерных ароматов.
- Если я даже с ним подружусь, откуда-то издалека сзади донесся голос Уолта, Кристофер, наверное, все равно не даст понюхать. Его лосьон после бритья, как говорит Сэм, - липкий, он думает, лосиная сперма. А свитера и рубашки у него конским потом воняют.
- Как голоса разносятся в этой тишине - она, кажется, сама как-то резонирует.
Послушай.
- Я никогда норвежцев не нюхал.
- Пенни говорит, что мы никогда больше не услышим о любопытстве твоего носа, стоит тебе обнаружить, что существуют люди, гораздо менее нас щепетильные по части купания.
- Вот это как раз самое интересное. Что если носки у Кристофера действительно тошнотны, как львиные клетки в венсаннском зоопарке? Нам что-нибудь от "Феликса Потэна"(59) нужно? А есть книжка, в которой давались бы имена всей этой мошкары, мух и комаров?
- Уолт.
- Adsum(60). Вот тут, посреди того, что я считаю мятой. Квадратный стебель, верно?
- Квадратные стебли у мяты. Уолт, я всецело честен и дружелюбен в своем желании тебя понять.
- Теперь, значит, во мне проблема.
- Под понять, мне кажется, я имею в виду узнать. Кропоткин и Фурье это очень хорошо, равно как и простой здравый смысл, который Пенни применяет с таким авторитетом, хотя по моему частному мнению, вы вчетвером все это придумали, мы же вместе с бедным Кристофером - мы чужаки, пришли снаружи будто бараны на стрижку, невинные и сбитые с толку.
- Бээ.
Марк привстал в шезлонге, снял солнечные очки и почесал в раздумье лодыжку.
Уолт, приподняв бровь, провел языком по верхней губе.
- Подойди сюда, сказал Марк, чтобы я еще раз понюхал твои лакричные пальцы.
- Ну, там сейчас еще и мята, и если это базилик, значит, и базилик, и на письке тоже.
- А это как произошло?
- Откуда я знаю? Самыми интересными должны быть пальцы на ногах - все травы, и лиственный мусор, и сорняки. В голландском журнале из киоска на Ваграм старший брат с джинсово-голубыми глазами и в джинсах, прогнивших в промежности, мастурбирует младшего братца часто и продолжительно, если верить словарю и моей дешифровке грамматики, а промежду тем, как, мне кажется, там написано, когда старший брат - со своими очень дружелюбными друзьями, младший мастурбирует себя сам - постоянно и счастливо, еще два голландских наречия. У них обоих изумительно большие ноги, у двух этих любящих братьев, и члены удешевленного размера.
- И ты душевно веришь, что младший братец сойдет с ума от счастья прежде, чем у него волосы в трусиках заведутся.
- У него уже немного есть. У старшего - клевая густая рощица, как у тебя и Жан-Люка в спортзале.
Марк выдохнул улыбку, притянул Уолта поближе и поцеловал в пупок.
- Ты в самом деле умастил письку лакрицей. У тебя колени дрожат, парнишка.
- С ума схожу.
- Ты пахнешь солнышком, травой и мальчиком.
27
Стоило "роллсу" тихонько укатиться, как Сайрил рванул наверх к Марку, грохоча по лестнице так, что консьержке понравилось. Месье le petit(61) раньше был таким серьезным, суровым.
Он уже развязывал галстук, когда Марк открыл ему дверь.
- Когда поднимался, слышал твою пишущую машинку, сказал Сайрил после бодрого привет.
- Не понимаю, каким образом, ответил Марк. Хвастался в письме старому другу о том, как я сейчас живу, и выпустил добрую половину. Он мне не поверит.
Сайрил в спальне развешивал на плечики рубашку, пиджак и брюки. Из коробки в углу, на которой Сэм печатными буквами написал БЭТМЭНСКИЙ ПРИКИД САЙРИЛА, он вытащил красную спортивную рубашку, короткие белые брючки, длинные синие носки, трусики стиля микро и обтерханные тенниски, когда-то - Уолта.
- Сегодня утром - сорок отжиманий, сказал он.
28
Пенни, свернувшись калачиком в кресле, читала "Le Charretier de la "Providence""(62) Сименона. Деревенский денек, сияющий, синенебый и теплый, продвигался к полудню. Они с Уолтом вышли рано утром, сели на поезд от Звезды до Вернона, где на площади выпили кофе и прошли восемь километров до коттеджа, беседуя с коровами, лошадьми и почтальонами на велосипедах. Уолт всю дорогу был живым собеседником. В конюшне осталась одна лошадь - та, которую хозяин взнуздал, чтобы ехать на рынок, крупное серое животное, дружелюбное, как собачонка: ее не привязывали, и время от времени она пускалась бродить по двору среди наседок.
Уолт босиком пропалывал граблями старую цветочную клумбу, откуда выдергивал сорняки и траву.
- Я всю землю переворачиваю и хорошенько перемешиваю, правильно?
В ста метрах по узкоколейке лесного склада туда-сюда катался маленький поезд, и его машинист в кабинке за небольшим паровозиком раскрыл большой зонт, под которым и стоял, ссутулившись.
- Да. Надо взрыхлить поглубже. У тебя спина похожа на шведскую ячменную печенюшку.
- А я и сам весь таким стану, как только семена посажу. Циннии и астры. Грязь между пальцами - это здорово.
- Да уже поздно, наверное, сажать циннии с астрами, но нас это не смутит.
Накидай дёрна лопатой, полей водой и воткни несколько семян.
- А потом надейся и наблюдай.
Двух лошадей вела маленькая девочка, дет восьми-десяти, в красном платьице - в вытянутой руке она несла свою куклу.
- Лопата, лопата. А-а, она в сарае. А где пакеты с семенами?
- У тебя за спиной, в мешке. Если ты сбросишь всю одежду с себя, как ты это сейчас делаешь, кажется, то начнешь с собой играть и о цветоводстве забудешь.
- Мнэ. Ну, может, самую чуточку, смеху ради. Я должен был родиться ирокезом, маис в Огайо выращивать. Ведро воды из кухни.
- И чашку - зачерпывать и медленно поливать. А потом над каждым маленький холмик навали.
