Джон Уэйн - Зима в горах
— Меня влечет к вам, Райаннон, — сказал Роджер. — Но я счастлив, что женюсь на Дженни.
— Тише, — прикрикнула она. — Никому не разрешается испытывать ко мне влечение, пока я на дежурстве. — Она протянула ему пустой стакан. — И я убеждена, что вы с Дженни прямо созданы друг для друга, — добавила она.
Роджер молча кивнул. От волнения у него вдруг сдавило горло. Он верил Райаннон, чувствовал, что глубокая, мудрая интуиция, присущая ей в житейских делах, не обманывает ее и сейчас.
Сжимая в руке пустой стакан, он пошел обратно к своей любимой, к своей надежде, к своей судьбе. Дженни снова надела очки, высморкалась и согласилась хлебнуть еще глоточек.
Встреча с Джеральдом взбудоражила их, и они еще долго говорили, деловито, сухо обсуждали положение вещей. В конце концов было решено, что после знаменательного дня святого Давида они тотчас покинут Карвенай. Со всеми делами здесь будет к тому времени покончено. Потом, когда все наладится и жизнь войдет в колею, они восстановят связи с теми, к кому повлечет их чувство или привычка. А уехав отсюда, они будут лучше защищены от враждебных действий Туайфорда, и как только Роджер начнет снова получать жалованье, смогут решить, что им следует предпринять дальше.
С этого вечера жизнь каждого из них, словно натянувшая тетиву стрела, была нацелена на уже обозначившийся впереди день святого Давида.
Великий день начался с миссис Аркрайт. Иными словами, в цепи событий, разворачивавшихся на протяжении двенадцати часов и надолго оставшихся в памяти, первое памятное событие было связано с появлением миссис Аркрайт.
Сначала все шло по заведенному шаблону: восьмичасовой рейс в город, когда глаза еще слипаются спросонок, но резкое весеннее солнышко уже заливает горы, и они вспыхивают всеми цветами радуги, ошеломляя, восхищая и разгоняя сон; затем, как всегда, на минутку к Дженни в отель — она озабочена, немного взвинчена, но весела: скоро все заботы и напряженное ожидание останутся позади; затем обратный рейс в десять тридцать с первыми покупателями, возвращающимися с покупками к себе в поселок. И тут Роджер, забежав на минутку в часовню — подбросить топлива в печурку — и спеша обратно к автобусу, чтобы поспеть на одиннадцатичасовой рейс в город, увидел, что Гэрет стоит у машины и, как зачарованный, смотрит вдаль.
«Просто не верится», — произнес Гэрет.
Роджер проследил за направлением его взгляда. Вдали, медленно приближаясь к ним, двигалась фигура миссис Аркрайт. Она была видна им в профиль и двигалась боком, согнувшись под углом в сорок пять градусов. Объяснялось это тем, что миссис Аркрайт усердно катила по земле какой-то предмет, который явно был ей не вподъем.
«Мусорный бак, клянусь богом!» — пробормотал сквозь зубы Гэрет.
Уже слышен был стук металла о твердую землю.
«Неужто она хочет оставить его на главной улице? — сказал Роджер. — Чтобы забрали мусорщики?»
«Сегодня не их день», — сказал Гэрет.
Он вдруг стремительно забрался в автобус и сел за баранку.
«Поехали!» — крикнул он Роджеру.
«Еще нет одиннадцати, — сказал Роджер, просовываясь в открытую дверь автобуса и глядя на Гэрета. — И народ прибывает. Вон, поглядите».
Он указал на движущиеся фигуры, которые появились на улице и не спеша направлялись к автобусу с явным намерением сесть в него.
Гэрет запустил мотор.
«Ну и ладно! — крикнул он, перекрывая шум. — Отправимся без них. Я не повезу эту штуку!»
«Какую штуку?» — крикнул Роджер.
«Мусорный бак миссис Аркрайт!»
Услыхав шум мотора, люди, направлявшиеся к автобусу, прибавили шаг, а некоторые даже замахали руками. Одна пожилая дама воздела над головой зонтик и действовала им наподобие семафора, а миссис Аркрайт, поставив бак стоймя, потрясала в воздухе кулаками.
Роджер поднялся в автобус и шепнул Гэрету на ухо: «Придется ее обождать. Иначе не оберешься греха».
Гэрет застонал и закрыл лицо руками. Пассажиры, беззлобно протестуя, начали подниматься в автобус и занимать места. А потом все обернулись поглядеть, как миссис Аркрайт, которой оставалось еще ярдов пятьдесят до автобуса, будет подкатывать к нему свой бак.
«Пусть кто-нибудь из мужчин поможет ей», — сказала старая дама, махавшая зонтиком.
Ее тотчас поддержало несколько женских голосов. Как выяснилось, единственным пассажиром мужского пола оказался маленький сухонький пастух в огромных сапогах. Он воинственно поглядел по сторонам и сказал неожиданно гулким басом:
«На это дело нужно кого-нибудь помоложе.»
«У нас тут молодых парней нет», — поспешно сказал Роджер.
«Вот вы и есть самый молодой, — твердо произнес пастух. — И вы работаете на этом автобусе, не так ли? Добровольно, правда, — добавил он, смягчаясь, — но все равно».
Миссис Аркрайт добралась уже почти до самого автобуса, лицо ее блестело от пота. Роджер почувствовал, как коллективная воля пассажиров поднимает его с места. Он вылез из автобуса, словно из укрытия, и подошел к миссис Аркрайт.
— Доброе утро, миссис Аркрайт, — сказал он.
— Не очень-то оно доброе! — огрызнулась миссис Аркрайт. — Ну-ка, помогите мне. Надо втащить это туда.
— Втащить туда? — растерянно повторил Роджер.
— Ну да, туда, в автобус. Ну давайте же, скорее, помогите, не то он не станет ждать и уедет без меня, ему ведь только этого и надо, я знаю. По глазам вижу. — Она сквозь стекло впилась взглядом в Гэрета, который по-прежнему сидел, закрыв лицо руками.
— Да ведь не положено возить мусорные баки в автобусе.
— Нечего тут стоять и пререкаться со мной. Сколько лет я от них терпела, хватит. Я сказала, что сделаю это, если они будут так со мной поступать.
— Что вы сделаете? Если как они будут поступать?
— Они, видите ли, не желают забирать у меня мусор! — выкрикнула миссис Аркрайт. — Я посинела, объясняя им их обязанности, а они не желают слушать. Говорят, чтобы я таскала мусорный бак на сборный пункт. Я одинокая женщина, вдова. Мой Хьюберт предупреждал меня. Но я им еще покажу.
— Но что же вы…
— Я отвезу это в город, — сказала она, торжествующе глядя на Роджера. — Я втащу этот бак прямо в отдел здравоохранения и оставлю его у них там посреди приемной.
— Но сегодня же суббота. Там никого не будет.
— Тем лучше. Придут в понедельник и увидят. К понедельнику-то еще лучше провоняет.
— Миссис Аркрайт, вы же понимаете…
— Это привлечет их внимание к моим проблемам, — сказала миссис Аркрайт. Она вдруг понизила голос и говорила вполне рассудительно, но при этом так странно покосилась на Роджера, что он понял: у нее еще что-то на уме. Он стоял в нерешительности, уже взявшись одной рукой за бак.
— Вы бы лучше отложили это до понедельника. Когда они там все соберутся.
— Лучшего момента, чем сейчас, не подберешь, — сказала она. — Не потащу же я его теперь обратно. Ну, давайте, будьте другом, помогите мне поднять его в автобус.
Видя, что уговоры бесполезны, Роджер наклонился и приподнял бак.
— Тяжелый, — воскликнул он.
— Там одни кухонные отбросы, даже золы нет, — сказала миссис Аркрайт и впереди Роджера поднялась по ступенькам в автобус.
Последовала короткая перепалка с Гэретом, но миссис Аркрайт получила поддержку со стороны всех пассажиров, немедленно проявивших женскую солидарность, и в конце концов было решено освободить для бака место в передней части автобуса. Пастух должен был придерживать бак, чтобы он не заваливался на поворотах, все же остальные переместились на задние сиденья, и Роджер начал собирать деньги за проезд. Еще потолковав, решили, что пастуха следует освободить от платы.
Так они совершили свой одиннадцатичасовой рейс в Карвенай.
Когда они прибыли туда и остановились на площади, миссис Аркрайт еще раз проявила характер и отказывалась покинуть автобус, пока Роджер не согласится отнести бак туда, куда она укажет. Как выяснилось, миссис Аркрайт желала примостить бак на тротуаре перед входом в муниципалитет, в укромном уголке сбоку от лестницы, ведущей к портику.
— Там он никому не будет мешать, — сказала миссис Аркрайт и снова хитро покосилась на Роджера.
— Но отдел здравоохранения находится не в этой части здания. Он за углом.
— Ничего, ничего, не беспокойтесь, — удовлетворенно сказала миссис Аркрайт.
Роджер пожал плечами и поставил бак, куда было указано. Он еще раздумывал, не попробовать ли ему все же отговорить миссис Аркрайт от этой затеи, но тут его внимание отвлек Мэдог, который вышел из муниципалитета и начал быстро спускаться по лестнице.
При виде Роджера он прирос к месту и уставился на него с таким видом, словно не мог поверить своим глазам; потом сказал:
— Слава тебе господи, по крайней мере хоть вы здесь.
— А почему бы мне не быть здесь?
— А потому, — сказал Мэдог, — что никого больше нет.
