Айрис Мердок - Ученик философа
Она спустилась вниз и зажгла еще несколько ламп. Руби не было ни в кухне, ни в ее комнате. Алекс пошла к задней двери, которая была открыта, и выглянула в сад. Вдалеке двигались огни и человеческие фигуры, слышались голоса. Алекс не рискнула позвать еще раз. Она шагнула на вымостку позади дома. Потом ахнула и открыла рот, чтобы закричать, увидев рядом с собой мужчину.
— Алекс… — Это был Джордж.
— Ох, слава богу! Что там за ужас в саду, что творится?
— Не знаю.
— Ну конечно, эти ужасные девчонки устроили вечеринку, как они посмели, в моем саду, и без спросу, я сейчас пойду и скажу, чтобы прекратили, там сотни человек, они истопчут всю траву, о, черт бы их побрал, черт бы их…
— Нет, стой, там что-то странное, мне кажется, это что-то другое.
— Что же тогда?
— Не знаю. Дьяволовы козни.
— Руби ушла.
— Алекс, иди в дом, выпей и запри дверь.
— Не уходи… ты же ко мне шел…
— Нет, я шел мимо, просто услышал шум.
— Куда ты шел?
— Просто гулял по городу, шел в сторону канала.
— Канала? К тому месту? Не ходи туда, останься со мной, прошу тебя…
— Я только схожу посмотрю, в чем там дело.
— Вернись, не ходи, пожалуйста…
Но Джордж уже исчез.
Ставни Слиппер-хауса одна за другой закрывались, сокращая пятно света на газоне. Снаружи раздался разочарованный стон, за ним смех. Том побежал к дому.
Хэтти распростерла руки, чтобы взяться за обе ставни окна гостиной, и вскрикнула: за окном возникла фигура и прижалась к стеклу, подобно Питеру Пэну.
Том постучал в стекло.
— Это всего лишь я! Можно войти?
Хэтти пронзила его взглядом и с силой захлопнула ставню.
Том, приплясывая по ту сторону еще не закрытой половины окна, кричал:
— Я не виноват! Я их не приводил!
Хэтти с грохотом захлопнула вторую ставню и задвинула засов. Она постояла, глядя в нарисованные глаза вечно молодого брата Алекс. И заплакала.
Ставни закрылись, и свет перестал падать на траву как раз в тот момент, когда Джордж шел по саду. Кто-то встал с травы и сунул ему стакан вина.
Перл сказала Хэтти:
— Послушай, если ты так расстроена, я пойду и попрошу его прийти сюда.
— Нет!
— Тогда я пойду поговорю с ним и выясню, что происходит. Я уверена, что он не хотел…
— Нет, не уходи!
Неста сказала Диане:
— Пойдемте сегодня ко мне домой. Просто для начала, чтобы показать, что вы на это способны…
Бобби Беннинг, сильно перебравший, сидел под сенью кустов, и ему понемногу становилось нехорошо. «Я никуда не гожусь, — думал он, — мне надо подать заявление об уходе. Я никогда не найду другой работы, буду жить на пособие, что скажет мама, это ее убьет».
Питер Блэкет рассказывал во всеуслышание:
— Я сунул ему стакан, гляжу — а это Джордж Маккефри! Я чуть не сдох на месте.
— Питер, тебе пора домой, — сказал Джереми Блэкет.
— Я думаю, нам всем пора домой, — отозвалась Оливия Ньюболд.
Валери Коссом, которой длинная белая туника придавала зловещую красоту, услышала, что Джордж в саду, и пошла его искать. Гектор Гейнс искал Антею. Центр сада не был освещен, но в одном конце его виднелись огни Белмонта, а в другом конце кроны деревьев подсвечивались фонарями с проезда Форума.
Том совершенно отчаялся. Шум и смех еще усилились, и, кажется, в заднюю калитку начали заходить какие-то совсем незнакомые люди. Он хотел все объяснить Хэтти, но не знал как, и уйти тоже было невыносимо. Ему в голову пришла еще одна расстроившая его мысль: Доминик Уиггинс наверняка решил и расскажет об этом Несте, что Том вел Антею к Дороге влюбленных, чтобы возлечь с ней под кустами боярышника.
Отец Бернард потерял Диану, зато нашел Бобби Беннинга. Он сел рядом со страдающим юнцом и обнял его одной рукой.
— Откройся мне, сын мой.
Перл сказала Хэтти:
— Я пойду найду его, не переживай, я быстро. Я выйду через заднюю дверь, а ты запри за мной, и я тебе покричу, когда вернусь.
Валери сказала:
— Привет, Неста, ты Джорджа не видела? О, привет, Диана, ты не видела Джорджа?
— Он здесь? — спросила Диана и помчалась прочь меж кустов.
— Она как испуганная мышка, — сказала Неста. — Мне просто плохо становится, когда я вижу, что женщина так боится мужчины.
Расстроенная, Валери пошла искать дальше.
«Нельзя же просто взять и постучать в дверь, — думал Том, — меня не впустят, и я выставлю себя полным идиотом, это просто позор, лучше всего вернуться домой. Завтра напишу письмо с извинениями. О боже». Нетвердой походкой он направился по саду в сторону Белмонта и вдруг понял, что за ним идет девушка, совсем незнакомая. В сад набилась куча каких-то посторонних людей, но Том ничего не мог с этим поделать.
— Эй, что вам тут надо? — спросил он. И добавил: — А мне-то тут что надо, если уж на то пошло?
Занавеси в гостиной Белмонта были задернуты, но большое незанавешенное окно лестничной площадки, в которое виднелся изгиб белой лестницы, давало рассеянный свет. Том посмотрел на девушку: она хихикала — возможно, была навеселе — и играла длинными светлыми прядями волос. Она была довольно высокая, в элегантном разноцветном шелковом платье. Она подошла к Тому, нахально толкнув его бедром. Том отскочил и пригляделся повнимательней.
— Эмма! Ах ты… негодник! Это уж слишком! Да ты еще и пьян, от тебя разит виски!
— Выпей, я принес, давай сядем где-нибудь.
— Ты зверски пьян. Как ты узнал, что мы здесь?
— Встретил возле паба каких-то пьяных, они сказали, что в Слиппер-хаусе вечеринка. Где девочки?
— Если ты про Хэтти Мейнелл, она в доме и закрыла все ставни!
— А я думал, ты пришел петь ей серенады, ведь Розанов тебя заставляет на ней жениться!
— Ох, заткнись!
Эмма схватил Тома за талию.
Перл все не возвращалась, и Хэтти была очень расстроена. Она стояла в гостиной, не закрывая двери, чтобы услышать стук или зов Перл. Она боялась невероятной толпы в саду, шум которой все не стихал, злилась на нее и глубоко переживала невероятное, низкое предательство Тома. Все было так неправильно, так плохо. Хэтти пожалела, что отпустила Перл на поиски Тома, потому что это было похоже на капитуляцию — как будто она сама за ним гоняется.
В этот момент из глубины дома до Хэтти донесся странный звук — как будто открылась дверь и раздались шаги. Это не могла быть Перл, потому что Хэтти сама как следует заперла за ней заднюю дверь, да и вообще все двери были заперты, все окна закрыты на засовы. Хэтти в ужасе прижала руки к лицу — дверь гостиной отворилась, и вошел Джордж Маккефри.
Хэтти и Перл, конечно, говорили про Джорджа — сначала мимоходом, а потом, после пикника, подробнее. Хэтти наравне с остальными восхищалась его подвигом, спасением Зеда, но в то же время ее возмущал наглый и, как она чувствовала, насмешливый взгляд, которым он на нее смотрел. Еще она сердилась на то, что он захватил «ровер» и в результате им с Перл пришлось везти Алекс и Руби обратно в Белмонт. (Алекс не скрывала своего недовольства таким раскладом.) Хэтти придерживалась мнения, что люди обязаны считаться с окружающими; выходки Джорджа и попустительство его родичей ее нисколько не забавляли. Перл сказала, что Джордж когда-то был учеником Джона Роберта, но очень неопределенно, поскольку мало что об этом знала; это тоже, неизвестно почему, было для Хэтти очень неприятно — она стала заметно нервничать при упоминании имени Джорджа. Перл еще раньше поведала ей распространенную легенду об ужасном Джордже, а также поделилась своим личным убеждением, что он просто псих.
И действительно, вошедший Джордж выглядел невменяемым. Его взгляд напоминал пристальный прищур «кошачьей гримасы» Алекс. Круглое лицо лоснилось, словно от пота, большие, широко посаженные карие глаза влажно блестели, он улыбался, как безумец, показывая квадратные зубки. Голова его выглядела странно и походила на мерцающее лицо, вырезанное из тыквы и освещенное свечкой изнутри. Он попал в Слиппер-хаус через угольный сарай. Сарай соединялся окном с коридором заднего хода, когда-то выходившего прямо на улицу, пока перед самой войной не соорудили пристройку. Пока Джордж шел по саду, память услужливо подсказала ему, что щеколда этого неприметного окошка, скрытого занавеской, сломана. Джорджа воодушевила неожиданная, странная ночная сцена и чьи-то случайно подслушанные слова о том, что девушки забаррикадировались в доме. Он ощутил тот неудержимый позыв, который в разговоре с Розановым назвал чувством долга. Он должен, обязан пойти в Слиппер-хаус, попасть внутрь, еще раз поглядеть на девушку, которую до сих пор представлял малюткой с развевающимися волосами, в нижней юбке. На пикнике он хорошенько поглазел на нее, но в результате его интерес притупился и убеждение, что она — «табу», укрепилось. Нельзя было допустить, чтобы Хэтти его заворожила, и он с облегчением понял, что не заворожен. Но теперь все опять поменялось, словно он допустил ошибку, а теперь боги ее исправили, и его тянуло к ней, словно по принуждению, из чувства долга.
