Джоди Пиколт - Жестокие игры
— Мисс Пибоди?
Голос напугал Эдди, и она резко обернулась. В метре от нее стояла удивленная Мэгги Сакстон.
— Мэг? Я тебя не заметила.
Между ними была стена — невидимая, но очень толстая. Последний раз они разговаривали на похоронах Хло. Мэг и Хло часто играли у них во дворе. Сейчас перед ней стояла повзрослевшая Мэг, а Хло умерла.
— Ты как? — из вежливости поинтересовалась Эдди.
— Нормально, — ответила Мэг. Повисло тягостное молчание. — Пришли ее навестить?
Обе повернулись к могиле, как будто ожидали, что появится Хло.
— Жаль, что я ее не помню, — призналась Мэг. — Она была старше меня, но если бы… если бы все сложилось иначе, мы могли бы стать подругами.
— Думаю, Хло была бы рада, — негромко согласилась Эдди.
В глазах девочки стояли слезы. Она отвернулась, чтобы Эдди их не заметила.
— Мэг, с тобой все в порядке?
— Нет! — всхлипнула Мэг. — Боже мой!
Инстинктивно Эдди протянула к ней руки, и это прикосновение было сродни удару током. От Мэг пахло шампунем, дешевой косметикой и детством. Эдди переполняли чувства от близости девочки, ровесницы Хло. «Вот как это было бы…» — подумала она, закрыв глаза.
Мэг говорила совсем тихо, и Эдди даже показалось, что она ослышалась.
— Ей так повезло.
— Кому?
— Хло.
Эдди замерла.
— Ты же это не всерьез?
— Всерьез. — Мэг вытерла лицо краем футболки. — Я жалею, что не умерла.
Эдди осенило: вот почему Мэг оказалась на кладбище! Ходила на то место, где произошло предполагаемое нападение. Джек этого не совершал — она знала это так же точно, как и то, что стоит рядом с могилой дочери, — тем не менее что-то той ночью напугало Мэг.
Эдди обняла ее за плечи.
— Нам нужно идти. Это место хранит грустные воспоминания для нас обеих.
Мэг взглянула в сторону опушки.
— Мисс Пибоди, — прошептала она, — мне кажется… кажется, что он и меня трогал.
— Трогал… тебя? — переспросила Эдди, четко выговаривая каждое слово.
— Трогал меня, — едва слышно повторила Мэг. — Ну… вы понимаете?
Да хранит ее Господь, Эдди понимала.
В конечном итоге все сводится к одному: материнский инстинкт непреодолим, он дремлет в каждой женщине, готовый вспыхнуть в любую секунду. И не имеет значения, твой это ребенок или нет, — инстинкт есть инстинкт.
Эдди любила Джека. Она поверила ему, когда он сказал, что не трогал Джиллиан Дункан. Но она была матерью и знала, что должна сделать любая мать. Поэтому она отвела Мэг в полицию, в кабинет Чарли, и закрыла за собой дверь. Она с невозмутимым видом, крепко держа Мэг за руку, слушала, как эта девочка — подружка ее дочери — говорила Чарли то, в чем призналась Эдди несколько минут назад.
Чарли знал, что под ним твердый пол, но ему казалось, что земля уходит из-под ног. Он в сотый раз откашлялся, нервно сглотнул и включил диктофон, который поставил между собой и дочерью.
Мэгги трясло, хотя на ней был отцовский синий форменный пиджак, который обычно висел на двери. Рукава были слишком длинными, и он вспомнил, как они с Барбарой одевали Мэг, когда она была еще крошкой: безумно красивые ангельские крылышки из настоящих перышек, мягкая повязка с усиками на голову. Все это было запечатлено и хранилось в толстых семейных альбомах.
О господи!
— Где… он тебя трогал?
Она не могла смотреть отцу в глаза, и это было хорошо, потому что Чарли тоже отводил взгляд.
— Здесь и здесь.
— Потерпевшая, — глухо сказал Чарли, — указывает на левое бедро и грудь.
У него напрягся каждый мускул. Как он скажет об этом Барбаре? Как продолжать допрос? Невозможно оставаться детективом, когда так сильно хочешь быть просто отцом.
— Чарли, — негромко сказал Гулиган, — тебе не обязательно самому это делать.
Чарли покачал головой.
— Мэг, Джек Сент-Брайд обнажался перед тобой?
— Нет, — прошептала его дочь.
— Где-нибудь еще касался? Не только руками?
— Он касался тебя какой-нибудь частью своего тела? — негромко уточнил Мэтт.
— Господи!
Чарли вскочил и нажал на диктофоне кнопку «стоп». Почему нельзя отмотать назад собственную жизнь? Он отошел в дальний угол кабинета, Мэтт направился к нему.
— Моя малышка… — прохрипел Чарли. — Он сделал это с моей доченькой!
— Мы его посадим, — пообещал Мэтт. — За это он тоже ответит.
Чарли кивнул и повернулся к столу, но Мэтт остановил его.
— Нет, — заявил прокурор, — позволь мне.
Молли лежала, свернувшись калачиком, в кроватке и сосала во сне большой палец. Мэтт смотрел на нее и представлял, какую боль сейчас испытывает Чарли. Боже, если бы кто-то обидел его дочь, он бы за себя не отвечал!
Ему перед судом только этой драмы и не хватало! Правда, заявление Мэг можно выделить в отдельное производство, рассматривать в другой день, с другим судьей… если найдется достаточно доказательств. Мэтт ничего не сказал Чарли, но в глубине души он сомневался в достоверности истеричного признания Мэг. Она той ночью приняла галлюциногенное вещество… Вполне вероятно, что это нападение — просто плод фантазии.
Но признание девочки все-таки отразилось на деле об изнасиловании Джиллиан: он не мог рисковать и вызывать Мэг в качестве свидетеля. Если она подтвердит, что принесла наркотик, а потом признается, что на нее тоже напали, поверят ли ей присяжные? А если не поверят? А если усомнятся в словах Джиллиан?
Мэтт не мог с уверенностью сказать, помогут показания Мэг делу или навредят. Чтобы засадить Джека Сент-Брайда, показания Мэг не нужны, поэтому он просто исключит ее из списка свидетелей. Он вызовет в качестве свидетеля Челси Абрамс. Пусть даже ее рассказ не настолько совпадает с показаниями Уитни О'Нил, как показания Мэг, все равно вызвать ее менее рискованно.
Мэтт осторожно коснулся мягкой макушки дочери.
— Спокойной ночи, — прошептал он, но еще долго не отходил от кроватки.
Лунный свет пробивался через окно, но Джордан с Селеной его не замечали. Селена посмотрела на его руки, которые обнимали ее.
— Что скажешь?
— Признаюсь, произошло временное помутнение рассудка.
— Ага. — Селена повернулась к Джордану лицом. — Чувствуешь вину?
— Нет. Я чувствую… чувствую…
Она ударила его по руке.
— Я вижу, что ты чувствуешь. — Она со смехом высвободилась из его объятий. — Убирайся!
— Десять минут назад ты говорила совсем другое.
— Может, мне тоже признаться, что у меня временно помутился рассудок?
Они заснули, сидя на диване, когда смотрели очередной повтор сериала «Перри Мейсон». А проснувшись, оказались в объятиях друг друга. Хватило одного толчка — подсознательного напоминания о том, что они, как бы ни старались, не могут быть порознь. Из гостиной им удалось перебраться в спальню.
