Тан Тван Энг - Сад вечерних туманов
– За несколько месяцев до высадки наших солдат, – признался Аритомо, – Томигава приехал повидаться со мной.
Я вся подалась вперед и уставилась на него:
– Он приезжал сюда? И чего же он хотел?
– От имени императора он передал мне в дар водяное колесо.
Аритомо разглядывал линии на своих ладонях.
– Если это хоть как-то, пусть и немножко, утешит тебя, могу уверить, что Томинага не насиловал твою сестру. Он предпочитал мужчин. Всегда. Думаю, он пошел повидаться с твоей сестрой, потому что считал, что без нее ты не уедешь.
– Но ведь уехала-таки. Я ее бросила.
– Она как раз и хотела, чтоб ты так поступила. Ты сдержала данное ей слово.
Мы сидели на лавке, прислушиваясь к бормотанью престарелых монахинь, покинутых в этом монастыре, о котором скоро все позабудут. Наверное, они молились, чтобы приплыли облака и унесли их, когда придет их черед покинуть этот мир…
Не один день после нашего возвращения из Храма Облаков я места себе не находила, не в силах сосредоточиться на своей работе в Югири. Не было покоя в душе: рассказав Аритомо о том, что пережила моя сестра, я преступила данное ей обещание хранить в тайне ее страдания.
Аритомо держался все настороженнее: я замечала это по тому, как он каждое утро, когда мы начинали занятия кюдо, слегка приподымал лицо, как будто воздух на пробу брал или вслушивался в шум деревьев. День ото дня дожди шли все сильнее и все дольше, иногда часами кряду, однако, когда дождь прекращался, Аритомо гонял нас еще немилосерднее, бранясь, что мы слишком долго возимся с полученным заданием.
Он велел нам обстричь сосны по периметру его сада. Я была самой легкой, а потому на меня надели веревочную петлю и подняли на высоту тридцати футов[231] от земли. Сосновые иголки исцарапали мне щеки и руки, и я с трудом улавливала среди порывов ветра голос Аритомо, выкрикивающего мне свои указания. Я пробыла на верхотуре минут десять, когда заметила, как он взмахом руки велел рабочим опустить меня на землю. Извернувшись в петле, чтоб можно было глянуть назад, я увидела, что все небо почернело.
Мы бегом бросились к дому и добежали как раз вовремя. Стоя бок о бок на энгава, смотрели, как мир растворялся в воде. Горы, джунгли, сад – все исчезло в потоках дождя.
Какой-то неестественный сумрак окутал дом. Молния сверкнула и пронеслась по комнатам, высвечивая и пронизывая ширмы из рисовой бумаги, словно переносящиеся из мира в мир души. Аритомо пошел в кабинет и зажег настольную лампу. Я поразилась: он не отдал поклона портрету своего императора.
Фотографии на стене вообще не было.
– Монсун начался, – сказал он. – В следующие несколько месяцев работы будет немного.
– Дождь не будет лить непрерывно, – беззаботно бросила я, скрывая, насколько гложет меня тревога, что он объявит: моему ученичеству пришел конец. Я понимала, что еще не готова создать свой собственный сад.
– Прислушайся вот к этому.
Над нашими головами ливень, борясь с ветрами, молотил по черепицам крыши. Сад, дом, пространство между нами двоими – все сделалось песней, скрытой в атмосферной стихии.
– Хочешь, чтоб я уехала из Югири? – спросила я.
– Нет, – последовал ответ. – Я хочу сделать тебе татуировку.
Верно ли я расслышала за шумом дождя?
– Татуировку? Такую, как ты Магнусу сделал?
– Ты не понимаешь, – он сжал и разжал пальцы несколько раз. – Это будет настоящее хоримоно, покрывающее верхнюю половину тела.
– Ты с ума сошел, Аритомо, – опешила я. – Ты хоть подумал, во что превратится моя жизнь, если кто-нибудь узнает, что на мне – вот такое?!
– Если бы тебя заботило, что подумают другие люди, ты бы никогда не приехала повидаться со мной.
– Ты говорил, что бросил это дело – татуировки.
– В последнее время они снова манят меня к себе, – он стиснул пальцы. Костяшки на них, похоже, распухли еще больше, чем обычно. – Боль донимает все больше. Я хочу создать хоримоно, Юн Линь. Такой возможности у меня не было никогда. Или не находился человек, который мне нужен.
Он зашел за пустую бамбуковую птичью клетку и смотрел на меня сквозь ее прутья. Я видела его лицо, разделенное на длинные узкие полоски. Легким толчком кисти он заставил клетку вращаться. Лицо его словно перемещалось.
– Мне совсем не интересно сделать одну маленькую наколку. А вот хоримоно…
Вращение клетки замедлилось, но ее прутья по-прежнему отбрасывали тени по стенам. Мне вдруг показалось, что я внутри волшебного фонаря смотрю, как мир кружится вокруг меня на экране из рисовой бумаги.
– Обрести хоримоно – большая честь, – продолжал Аритомо. – В Японии от тебя потребовали бы рекомендательных писем и хороти вел бы с тобой долгие беседы, прежде чем решился бы поработать над твоей кожей.
Послышался мягкий треск бамбука: Аритомо остановил вращение клетки. Стены же, казалось, продолжали вращаться на несколько секунд дольше. Он вышел из-за клетки.
– И что за рисунок ты задумал?
– Хороти и его клиент не обсуждают содержание рисунков до того, как принимается решение.
– А как они договариваются?
– Некоторые хороти хранят рисунки или фотографии уже сделанных ими наколок.
– Дай мне их посмотреть.
– Я никогда не храню их: они не для того. И я никогда не делал хоримоно.
Секунду-другую он колебался. Потом опустился на колени перед шкафчиком с ящиками в углу кабинета. Достал коробку с гравюрами по дереву, которые уже показывал мне, и разложил их на столе.
– Большинство мастеров татуировок – искусные художники-граверы: навыки, в сущности, требуются одни и те же. Хороти часто создают картины, вдохновленные книгой «Суикоден».
– Как это происходит?
Он положил на стол один оттиск укиё-э. Процесс нанесения татуировки начнется с судзи — нанесения контура кисточкой, объяснял он, при этом пальцы его легко порхали по гравюре, будто стрекоза скользила над прудом. После этого контур будет наколот и наступит следующая стадия – бокаши, наполнение рисунка цветами.
– Есть два способа исполнить бокаши. Использовать больше иголок там, где нужно наложить более темные цвета. Тушь попадает в кожу на одинаковом уровне, иголки держатся вот так, – он свел пальцы в одну точку, как будто пытался отбросить тень головы птицы. Отвесно поведя рукой, клюнул меня в кисть. – Эффект оттенков, подобных тому, что ты видишь здесь, – он показал на лепестки камелии в углу укиё-э, – создать труднее. Тушь понадобится вводить тебе под кожу на разную глубину. Мне потребуется меньше иголок при использовании их под косым углом.
