Алексей Колышевский - Откатчики. Роман о «крысах»
– А… Ну да… Конечно… А где он живет, твой друг-то?
– Николай Иванович, если вы думаете, что я вчера по этому поводу перебрал и сегодняшняя наша встреча по этой причине вдруг отменится, то это не так. И знаете, что я вам скажу? Я сегодня ночью почти совсем не спал, все думал, думал… И вот что я надумал: я привезу вам все деньги, все триста тысяч. Ведь вы тогда совершенно правильно определили сумму. Мне так будет спокойнее. Если покой стоит триста тысяч евро, то я готов заплатить за него такую цену. Устроит вас этот вариант?
Раков обрадовался. Он мгновенно представил себе, что сто или сто пятьдесят тысяч он заберет себе, а остальное вернет акулам, сказав, что это именно та сумма, которую Гера скрысил у них. Даже если они захотят встретиться с Герой лично, что вряд ли, но чем не шутит лукавый, то найти его у них не получится. По причине выбытия Германа из числа населяющих эту землю, ха-ха-ха. Тем самым Раков останется в глазах акул прежним честным служакой, а дача, любимая дача, станет прекрасным способом разрядки для бывшего рыцаря плаща и кинжала.
– Ну что ж. Не могу не согласиться с тобой. Это выбор человека, вставшего на путь раскаяния. Место помнишь?
– Да. Помню.
– Как подъедешь, позвони.
– А вы разве не там, в машине, сидеть будете?
– Нет. Я тебя стану ждать прямо на месте.
– А где же само место?
– Ты подъедешь, и я расскажу тебе, как туда дойти. Это примерно полкилометра. Просто на машине туда подъехать нельзя, перегорожено все.
– Ну, хорошо, Николай Иванович. Я вам доверяю. Куда вы скажете, туда я и подойду.
– И давай без сюрпризов. Ты же один приедешь? Никому не говорил ничего?
– О чем? О том, что я запросто могу стать фигурантом уголовного дела о взятках? Нет, разумеется. Приеду один.
– До вечера.
– До вечера, Николай Иванович.
Орлов подошел к огромной, во всю стену, карте, на которой было написано «Карта МЧС». Такие карты есть у всех силовых ведомств, «Скорой помощи», словом, у всех, кому надо проехать к объекту, который может не быть нанесен на обыкновенную, гражданскую карту. Например, недостроенный дом, или заводской корпус, или склад, или…
– Вот оно. Недостроенное общежитие. Два корпуса. Если идти полкилометра, то это может быть только здесь, – Орлов ткнул пальцем в схематично нанесенную на карте группу построек. – Почти на самой окраине Лосиного острова. Недострой, брошенный в восемьдесят восьмом году. Два собранных из панелей девятиэтажных корпуса. Рамы без стекол, дверные проемы без дверей. Территория огорожена бетонным забором. Вокруг безлюдно. На территории груды строительного мусора. Жуткое зрелище. В начале девяностых – любимое место разборок у останкинской преступной группировки. Вспомнить, сколько они там народу положили, ужас. Раков про это место говорит – дело ясное. Он и сам его хорошо знает. Там человека никто никогда не найдет. Бродячие собаки сожрут труп и даже костей не оставят. Сгрызут.
– Там вечером ни одной души нет. Выстрела никто не услышит, – подал голос один из эсбэшников Орлова.
– Да его и так никто не услышит. На такие мероприятия пистолет с глушителем берут. Интересно, там крыша вертолет выдержит? – спросил Орлов у одного из восьми человек, принимавших участие в совещании. Они сидели в одном из просторных помещений бывшей турбазы, переоборудованном в учебный зал, и решали, как лучше спасти Геру. Сам Гера, услышав про какой-то там вертолет, притих, окончательно подавленный мощью и величиной организации, членом которой он стал менее суток назад.
– Боюсь, что нет, Виталий Олегович, пилот может неточно приземлиться, ведь там совершенно темно, да и крыша черт знает в каком состоянии. Вдруг провалится, да к тому же на ней наверняка что-нибудь навалено.
– А просто зависнуть метрах в пяти-шести над землей? Вот здесь есть открытый участок, без деревьев. Винту ничего не будет мешать. Можно попробовать зависнуть?
– Можно и зависнуть, Виталий Олегович.
– Сколько у нас в вертолет народу помещается?
– Так это надо милицейский брать. А то на наш придется допуск для полетов над Москвой оформлять, за сегодняшний день не успеем. Да и у нас только маленькие. Там пилот да пара пассажиров, ну, может, еще одного можно втиснуть. С перегрузом получится. Воздух сейчас холодный, с перегрузом взлетать нежелательно.
– Ну так, значит, берите милицейский, в дивизии ВВ, в чем проблема-то? Мне самому, что ли, в МВД звонить?
Гера закрыл глаза и захотел уменьшиться и залезть в ящик письменного стола – до того ему было неловко оттого, что так много внимания уделялось его персоне.
– Сейчас позвоним, Виталий Олегович. Считайте, что все уже решили.
– Видал, Герман, как тебе много внимания уделяем? В милиции, чтобы для какой-то операции во внутренних войсках вертолет выцыганить, надо представление министра, не меньше! А мы для тебя вертолет безо всякой бюрократии, по одному звонку арендуем. Цени заботу! Должен теперь много пользы компании принести.
– Я постараюсь, Виталий Олегович. Спасибо вам.
– Ладно. Позже будешь благодарить. Мы тут без тебя договорим и обсудим все остальные нюансы, а ты иди, подыши сосновым воздухом. В шесть часов вечера за тобой придет машина. Ты ее внешнего вида не пугайся – это будет обыкновенная жигулевская «шестерка». Видишь, кстати, как интересно! В мое время, когда говорили про автомобиль «шестерка», то ничего, кроме «ВАЗа», на ум не приходило, а сейчас уточнять приходится оттого, что все думают, что «шестерка» – это такой же, как у тебя, «AUDI», и лишь переспросят в лучшем случае, в каком кузове, ха-ха-ха! Ладно – это лирика. Так вот, значит, подъедет «шестерка», за рулем хачик. Это наш сотрудник. У нас кто только не работает, твою мать. Он тебе даст бронежилет. Наденешь перед самой встречей. Штука неудобная, долго в нем с непривычки не просидишь. Под твоим пальтишком будет незаметен. Потом наш сотрудник тебя привезет прямо к этой самой больнице. Так, чтобы все, кто там, в машине Ракова, останутся сидеть, видели, что ты подъехал на частнике. Для полного правдоподобия ты подойдешь со стороны водительской двери и сунешь ему в окошко сто или двести рублей. Наш сотрудник сразу уедет. А ты поглазеешь немного по сторонам, вроде как в незнакомое место попал, – это тоже спектакль для тех, кто будет за тобой наблюдать. Потом позвонишь Ракову. Он тебе скажет идти к этому самому общежитию. Иди спокойно, думай о чем-нибудь приятном и ни о чем не беспокойся. Постарайся двигаться естественно, чтобы не было понятно, что на тебе жилет. Остальное – это уже наша работа.
Герман сделал все в точности так, как проинструктировал его Орлов. В «шестерке» действительно сидел типичный «хач-бомбила» и слушал какую-то свою местную попсу вроде Таркана. На заднем сиденье лежал бронежилет скрытного ношения. Когда свернули со Щелковского шоссе на Краснобогатырскую, хачик остановился возле «Рамстора» и жестом показал Гере на бронежилет. Штука и впрямь оказалась страшно неудобной. В ней у Геры было такое ощущение, будто его завернули в ковровую дорожку и поставили стоймя. Дышать было тяжело, но Гера мало-помалу привык. Двигались по Краснобогатырской, в час по чайной ложке. Вся узкая улица, единственная транспортная ниточка, связывающая два округа Москвы – Восточный и Северо-Восточный, – как всегда, была заполнена автомобилями до отказа. Наконец доехали до последнего Т-образного перекрестка. Свернули направо и, проехав через лес, затем по мосту над железной дорогой, затем мимо каких-то учебных корпусов, повернули налево. Это и была стоянка, окруженная с двух сторон лесом, перед входом на территорию больницы МПС. На круглых часах в «шестерке» было без десяти минут девять. Время визитов к больным давно истекло, и случайных машин на гостевой стоянке не оставалось. Кроме одной. Большой внедорожник, кажется, «ISUZU». Двигатель работает, габаритные огни не горят, понять, сколько человек сидит в салоне, нельзя из-за сильной тонировки. Машина была развернута «на выезд», и Герин «частник», лихо сделав круг по стоянке, чтобы сразу вырулить в сторону дороги, «осадил» прямо перед капотом внедорожника. Гера вышел. Как и учил его Орлов, обошел машину и на глазах у тех, кто сейчас наблюдал за ним, вытащил из кармана две сторублевки. «Водила» опустил стекло так, как делают это только «водилы»: на два пальца, не больше. Гера сунул ему деньги, тот улыбнулся, впервые за всю поездку, и быстро укатил. Гера, стараясь не смотреть на внедорожник, достал из кармана телефон и позвонил Ракову:
