Наталия Вико - Шизофрения
— В России, уважаемый Николай Николаевич, без чувства юмора выжить никак нельзя.
— Да-да, я понимаю, — закивал головой Николя. — Поэтому в России так много анекдотов.
— Источник и персонажи для народного творчества — неиссякаемы! — со смехом сказала Александра. — Продолжайте же, мсье Николя. Мне, правда, очень интересно про Исиду.
— Да-да, конечно. Та-ак… — он провел пальцами по лбу. — Потом, в годы правления римского императора Коммода культ Геракла и Исиды тоже пользовался большим признанием, а сам Коммод в образе Геракла охотно принимал участие в процессиях, посвященных Исиде.
— Это тот самый Коммод, который, я где-то читала, надев львиную шкуру, чтобы соответствовать образу мифического героя, с дубиной в руках гонял по арене Колизея безоружных людей и инвалидов, переодетых в сказочных драконов? — уточнила Александра. — И убивал с одного удара.
— Тот самый, — сначала улыбнулся, а потом сокрушенно покачал головой Николя. — Конечно, честно говоря, биография римский кесарей может вызывать удивление современного цивилизованного человека.
— Даже современный человек цивилизован до тех пор, пока не наглотается наркотика под названием неограниченная власть, — заметила Александра. — Дайте волю человеку без крепких нравственных устоев, другим словом — совести, делать безнаказанно все, что пожелает, и оглянуться не успеете, как тот превратится в тирана и садиста. Разве не так?
— Пардон, мадам, — Николя достал из кармана мобильник, сотрясающийся в ознобе виброзвонка, посмотрел на номер и отключил.
— Кстати, — продолжил он, — развалины храмов Исиды даже сейчас можно найти во Франтсии, Нидерлэндах, Альмании, Англии, Щвейтсарии. Культ Исиды существует и сегодня, — он понизил голос, — в лице служителей, сохраняющих ее таинства.
Александра понимающе кивнула, отметив про себя, что дело Онуфриенко не только бессмертно, но и интернационально.
— А «Земля Исиды» начиналась именно здесь, — Николя указал рукой на пол собора. — Под нами находится алтарь древнего храма Исиды, на месте которого был построен Нотр-Дам.
— Да? — Александра удивленно приподняла брови.
— Каждый старинный собор имеет свои тайны и скрытые помещения. Если посмотреть на Нотр-Дам сверху, то видно солнечные лучи в его восточной части. Это замысел архитектора. Он хотел изобразить древнего египетского бога Ра. Крипты готических соборов таят в себе столько тайн, закрытых для постороннего взгляда! Как внутренний мир женщины, — с улыбкой взглянул на Александру, видимо, приглашая оценить комплимент. — Особенно русской… красивой…
«Ну, наконец-то, — спрятала усмешку Александра, которая уже начала беспокоиться, что смешение русских и французских генов в графе дало неправильный результат.
Звонок мобильника, зовущий в ЗАГС, был как всегда вовремя. Александра быстро засунула руку в сумочку, нажала кнопку приема, извинилась перед добровольным гидом и отошла в сторону.
— Привет, Кузенька!… Все в порядке… На экскурсии в Нотр-Дам… С Николаем Николаевичем… Конечно, из посольства. Откуда же еще?… Куда переехать? В отель «Лувр»? Спасибо, конечно… Хорошо, хорошо. Я поняла… Перезвоню, — отключила она телефон.
— Простите, мсье Николя, — вернулась к рассказчику. — Вы говорили о криптах готических соборов. Так что же они скрывают?
— Разные важные тайны. Но есть тайны, которые на виду, — многозначительно улыбнулся он, — надо только видеть… Когда католические священники разрушили старый храм Исиды и разбили статую, которой поклонялись много-много людей, и на его месте стали строить новый, служители богини смогли оставить в этом новом храме мно-ого знаков, связанных с ней. Поглядите, — указал рукой на купол, — видите, богиня стоит на полумесяце в окружении звезд?
— Вижу. И что из этого следует?
— О, очень много интересного следует! — воскликнул Николя. — Там зодиак Исиды. Про зодиак вы, конечно, сами знаете, что такое.
Александра кивнула. Повернула голову и бросила взгляд на хорошенькую темноволосую девушку, которая уже давно появилась из-за колонны и все это время стояла, с любопытством наблюдая за ними.
— Богиня здесь белая, а часто бывает черная, — сказал Николя, указывая на статую.
— Почему черная? — с удивлением спросила Александра, вспомнив черную базальтовую Исиду в Александрийской библиотеке.
— Вы должно быть слышали что-то про «Черную Мадонну» и о «черных девушках»? — спросил Николя и неожиданно махнул рукой девушке у колонны, чтобы подошла.
— Наверное «черных девах»? — уточнила Александра.
— Да-да, конечно, «девах», — чуть смутился он. — Мой ассистент Кларисса, — перейдя на французский, представил он подошедшую изящную девушку, с чуть раскосыми темными глазами, немного похожую то ли на китаянку, то ли японку, восторженное выражение лица которой говорило, что она приняла Александру, как минимум, за кинозвезду, соскользнувшую с глянцевой обложки модного журнала.
— Я отключил телефон, и она беспокоится, — пояснил Николя по-русски. — А это доктор Соловьева, — представил Александру, затем извинился и, отведя Клариссу в сторону, что-то быстро проговорил ей на ухо. Та кивнула и, еще раз бросив на Александру взгляд, похожий на вспышку фотокамеры папарацци, направилась в сторону выхода.
— Мы говорили про Черную Мадонну, — напомнила Александра, когда граф вернулся.
— А вы, мадам, так любите тайны? — вдруг спросил Николя, хитро прищурившись и слегка наклонившись к ней.
«Приятный запах, — отметила она, почувствовав аромат сандала, — и знакомый вопрос, — вспомнила американца Питера, но решила не пользоваться однажды придуманным ответом. В этот раз в голову пришло: „Люблю все, что шепчут мне на ухо“, но такой ответ — уже рискованная игра и больше подходит для Вадика», — ее губы дрогнули в улыбке.
— Если все, что вы собираетесь рассказывать дальше, не тайна, можете даже не начинать, — небрежно ответила она.
— Ничто так не вредит роману, как чувство юмора у женщины, — заулыбался Николя.
— И отсутствие чувства юмора у мужчины, — продолжила она. — Кажется, слова Оскара Уайльда?
Николя кивнул, восторженно глядя на нее.
— А что, у нас уже роман? — поинтересовалась она.
— Умная и красивая женщина — такая редкость! — уклонился он от прямого ответа, а Александра с трудом сдержала улыбку, некстати вспомнив фразу: «С такой попкой нельзя быть такой умной», однажды брошенную ей вслед однокурсником в институте. — Поэтому, — Николя приложил руку к груди, — позвольте пригласить вас на… отужинать вместе. Очень прошу, не отказывайте! Я уже попросил Клэр, чтобы заказала столик. Конечно, возможно, очень самонадеянно сказал… Извините… Но я еще много интересного могу рассказать, — глянул просительно.
— Про Черную Мадонну тоже? — напомнила Александра.
— И про Моцарта… и про некоторые тайны Парижа, — многообещающим тоном сказал он.
* * *Вечер удался. Ужинали в отдельном кабинете ресторана на Елисейских полях, куда их с Николя и Клариссой доставил на коллекционном «бентли» с серебряной крылатой фигуркой на капоте степенный водитель в униформе. Николя был улыбчив и предупредителен, а Кларисса… во взгляде Клариссы словно поселилось восторженное почти детское удивление и восхищение, как при виде очень желанной и дорогой куклы, которую хочется потрогать, а прикоснуться страшно, вдруг чудесная игрушка пропадет как сказочное видение? Александре и правда было очень к лицу темно-зеленое платье с ниткой жемчуга, которую подарил ей Кузя на 8-е марта, важно пояснив, что жемчуг очень редкий, аж из Персидского залива. Гипсовую повязку на кисти руки она замотала зеленым шелковым платком, купленным на бегу во время одного из перерывов в ходе конференции. Николя, увидев повязку, тактично ничего не спросил, а может просто решил, что это какой-то гламурный писк малоизвестной ему новой русской моды?
— Итак, Николя, вы обещали рассказ про Черную Мадонну, — напомнила Александра, когда первое блюдо было съедено.
— Сначала про Моцарта, — уточнил тот и промокнул рот салфеткой. — Вы ведь любите музыку Моцарта?..
Она кивнула.
— …а дальше — вам, Александра, самой решать, захотите вы услышать другую историю или нет, — он почему-то перевел взгляд на Клариссу, которая чуть заметно неопределенно повела головой. — Кстати, не возражаете, если я сделаю набросок вашего портрета?
— Моего портрета? — изумленно переспросила Александра — уж слишком необычным и неожиданным оказался вопрос для промежутка между салатами и заказанными устрицами. — Что вы, что вы, господин граф! Такая честь! Не стесняйтесь. Мне это будет даже приятно, — изобразив легкое смущение на лице, построила она любезную фразу. — Надеюсь, вам не помешает то, что я буду продолжать кушать? — взглянула с насмешливым вызовом. — Впрочем, застольный этикет придумали люди, не знавшие чувства голода, а я из страны, в которой этикет семьдесят лет считался пережитком прошлого, — последнюю фразу сказала по-русски.
