Фатерлянд - Мураками Рю
Исихара подошел к столу, на котором лежали пистолеты.
— Тут тоже по одному пистолету, так?
Такеи судорожно дернул ртом, словно почувствовав себя несправедливо обвиненным, и ответил:
— Полагаю, тут достаточно оружия. Здесь и пистолеты, и штурмовые винтовки, и снайперские тоже имеются. Есть также автоматы и гранатомет. Всего семнадцать единиц. А нас двадцать человек. Но ведь есть еще ручные гранаты и взрывчатка. Пока у нас не будет возможности попрактиковаться в стрельбе, я считаю, что всего этого достаточно.
Кто-то кивнул в знак согласия. Такеи начал раздражаться, а Исихара недовольно хмурился, отчего в комнате стало заметно ощущаться напряжение.
— И сколько же у нас боеприпасов? — спросил Исихара.
— Около ста выстрелов на каждый пистолет, — ответил Такеи, — двести на каждую штурмовую винтовку, по сто на снайперскую, триста на каждый автомат и пятьдесят выстрелов для гранатомета. Вполне достаточно для сражения!
— Ну да. А-йя-йяй! А я говорю, это не оружие для сражения! Это больше похоже на коллекцию, на хобби.
При слове «хобби» с лица Такеи разом исчезли все краски. Да и у всех это слово вызывало омерзение. Мори сразу представил стариков или женщин, которые от нечего делать играют в крокет. У него самого никогда не было никакого хобби, как и у остальных. Хобби! Те, у кого есть хобби, не разделывают на части одноклассниц, не совершают поджогов, не убивают кондукторов самурайским мечом, не взрывают массажные салоны и не придумывают истории об одержимости дьяволом. Синохара, конечно, разводил своих ужасных пауков и жаб, но для него это было призвание, а не хобби. Хобби, с чем бы оно ни было связано, требует денег, времени и душевного равновесия, а у них все это было в большом дефиците. Поэтому словечко Исихары поразило до глубины души.
— Это не оружие для сражения? — спросил Такеи, чувствуя, как у него наливается кровью лицо. — Что вы имеете в виду? Это настоящее оружие со всего мира! Да вы знаете, что́ мне пришлось пережить, чтобы собрать его под самым носом у властей.
— Я просто обратил внимание на то, — сказал Исихара, — что все эти штуки разных калибров. А это означает, что для них требуются различные боеприпасы. Так ведь? Вот это, то что ты держишь в руках, напоминающее соленого лосося, — какой у него калибр?
Такеи посмотрел на штурмовую винтовку.
— Этот штурмовая винтовка «Хеклер и Кох» G11. Калибр четыре семьдесят три на тридцать три миллиметра.
— Я не запомнил всех эти подробностей во время показа, — вздохнул Исихара. — Разъясни-ка еще раз.
Такеи стал бережно перебирать лежащие перед ним стволы.
— М16 имеет калибр пять пятьдесят шесть на сорок пять миллиметров. АКМ — семь шестьдесят два на сорок девять. АК‑74, «калашников», — пять сорок пять на тридцать девять. FAMAS имеет тот же калибр, что и М16. Пистолеты… От «Фабрик Насьональ» и у «беретты» — девять на девятнадцать, «Токарев» — семь шестьдесят два на двадцать пять, кольт-одиннадцать сорок три на двадцать три, «смит-вессон» — десять на двадцать три. Что до автоматов, то «узи» — девять на девятнадцать, «томпсон» имеет одиннадцать двадцать пять на двадцать три, «скорпион» — семь шестьдесят пять на семнадцать, Драгунов и «галиль» — по семь шестьдесят два, но они различаются по длине гильзы.
— О, видишь! — ответил Исихара. — Такеи, ты мудак. Лет двадцать назад я бы поднатужился, спустил штаны и окатил тебя тугой струей поноса.
Он простер руки и обратился к рядам уложенного на полу и столе оружия:
— О вы, жалкие, жалящие, одинокие насекомые, о безмятежные! Придите ко мне, и я возьму вас так крепко, пока не сведет задницу! Но послушайте меня: здесь нет для вас ни друга, ни счастья. И никто в этом не виноват, кроме этого старого дурака Такеи.
Исихара медленно поднял голову, сложил руки на груди и закрыл глаза, словно в молитве.
Слушая эту речь, похожую на импровизированное стихотворение, Мори подумал, что начинает понимать, куда клонит Исихара. Видимо, остальные тоже догадались и стали перешептываться.
— У всех «корейцев» есть АК и «скорпионы», так ведь? — сказал Татено Хино.
— А я понял, — заметил Мацуяма, обращаясь к Фукуде, — если калибры оружия разные, то ты не сможешь поделиться своими боеприпасами с товарищами во время боя.
Феликс тем временем говорил Ямаде, что патроны НАТО стандартизованы на калибр 5,56 миллиметров, а Такегучи объяснял, что хотя оружие у бельгийцев, итальянцев, французов и немцев разное, но патроны-то у всех одинаковые, и ими можно стрелять из различных систем. Андо сказал Такегучи, что во время холодной войны, страны Запада и Восточного блока использовали разные калибры, чтобы их собственные боеприпасы были бесполезны для противника.
— Большинство из нас никогда и в руках-то не держали настоящего пистолета, — сказал Фукуда, — так что нужно больше практики.
— А как нам тренироваться группой, если все оружие разного калибра? — поинтересовался Ямада.
— Вообще, непонятно, где он нашел столько разного оружия? — сказал Хино.
— А почему он не заказал стволы одного калибра? — задал вопрос Канесиро, ни к кому конкретно не обращаясь.
Сибата посетовал, что у всех разный размер одежды, и, если это учесть, форма, которую достал Такеи, смотрелась бы потрясающе. Но Сато возразил ему, что они не в школьном клубе военной истории, а Миядзаки добавил, что, в общем-то, это и не конкурс моды.
— Сражаться — не значит выглядеть одетым с иголочки, — пробормотал Орихара.
А Кондо, вытирая потные ладони, недоуменно осмотрел маскировочный халат советского спецназа и сказал:
— Зимний камуфляж? В Фукуоке? Весной?
Никто, однако, не стал высказывать свои критические замечания непосредственно Такеи. Впрочем, ребята не привыкли, да и не желали конфронтации в любом ее проявлении. Когда кто-нибудь из них делал карри, и блюдо выходило вкусным, все молча съедали его, бормоча что-то вроде: «Хм, а неплохо получилось!» Никому даже в голову не приходило обернуться и крикнуть: «Эй, Мори! Ты сегодня великолепен!» А если еда получалась не очень, то, куснув пару раз, ее оставляли почти нетронутой, но никто никому не высказывал претензий. И чувства неудачливого повара не страдали, хотя он и понимал, что на этот раз облажался. Никто из них не привык к открытой критике, поэтому, когда им что-то не нравилось, они предпочитали молчать. Эта была мудрость детей, выросших во враждебном окружении и не способных доверять никому.
Когда Мори поместили в сиротский приют, первое время он вообще был не в состоянии разговаривать с кем-либо. Став свидетелем убийственной ярости своего брата, он приходил в ужас от необходимости контактировать с людьми. Тогда психолог, работавший с ним, придумал оригинальный метод. Между собой и Мори он посадил куклу и стал использовать ее как посредника в переговорах. Куклу он назвал Сьюзи.
— Эй, Сьюзи, — говорил врач, глядя на куклу. — Я хотел бы переговорить с Мори-куном минутку. Скажи мне, что я должен сделать?
И поскольку с ним «разговаривал» не человек, Мори мало-помалу оттаял и начал вести диалог с куклой.
Негативные комментарии по поводу представления Такеи были результатом, по мнению Мори, разочарования вследствие завышенных ожиданий. Вся группа была готова дать сражение; для разрушительных побуждений ребят наконец-то появилась четкая и ясная цель в виде Экспедиционного корпуса Корё, или, как они их называли, «корёйцев». Мори не понимал, откуда у людей может появиться такая жажда разрушения, но она присутствовала у всех, и все об этом знали. При отсутствии четкой цели стремление разрушать неизбежно обращается либо на самого себя, либо на близких, либо на все общество в целом. Человек в этом случае пытается покончить с собой, либо убивает своих родителей, либо случайных прохожих; начинает поджигать чужую собственность, отправлять самодельные бомбы по почте и тому подобное. Разумеется, общество жестоко преследует такое поведение. Оказавшись в Фукуоке и встретив множество ребят, переживших нечто подобное, Мори как-то удалось обуздать собственную деструктивность, но полностью она не исчезла. И теперь, когда нашелся достойный объект, пришла пора выпустить зверя на волю.