Рена Юзбаши - Целая вечность и на минуту больше-1
— Ой, Марьям, я вас очень прошу, не надо насчет лица.
— А что, у вас сразу ассоциации возникают? Вы меня извините, мне надо идти работать. Значит, мы договорились — завтра, к девяти?
— Точно. Удачи вам!
— Пока.
Уже выйдя на улицу, я задумался. Да, что–что, а удача мне понадобится. Что я делаю? Ладно, утро вечера мудренее, а сейчас пора к Сэнсэю. Я сегодня весь день старика не видел. К тому времени, когда я вернулся домой, Медина спала. Сэнсэй ждал меня, чтобы мы вместе поужинали. Асли, стиснув зубы, швырнула нам две тарелки. Я приподнялся высказать все, что думаю по поводу ее поведения, но Сэнсэй положил свою руку на мою, и меня это, как всегда, успокоило. В принципе, я никогда первым не начинал с ней разборок, просто перед стариком неудобно. Ладно, что–то я совсем расклеился, спать пора, вот и дергаюсь.
Глава IХ. 15 февраля 2011 г. Вторник. День девятый
Ворвавшись к себе в карцер, я с удивлением узрел Тарану в брючном костюме. Интересно, что происходит? Я ее в брюках в жизни не видел. Правда, она однажды летом пришла на работу в шортах, но вряд ли их как–то можно соотнести с серым, наглухо застегнутым костюмом.
— Доброе утро всем. А где Мехти?
Тарана озабоченно нахмурилась:
— Он вышел в соседний кабинет. Мне его позвать?
Так, неладно в королевстве датском, с каких это пор Тарана сама вызывается что–то сделать?
— А зачем он туда вышел?
— Зачем туда все ребята ходят? К этой крашеной Ларе, зачем же еще.
И чего ее волнует красится эта Лара или нет?! Вообще Тарана очень изменилась за последнее время: одевается скромнее, по субботам на работу выходить стала. Что происходит?
— Конечно, позови, пусть садится за перевод программы Съезда.
И чего она так засияла, ласточкой выпорхнула из кабинета? Ну послал я ее за Мехти и что с того? Вон как кинулась за ним, с чего бы это?
— Арслан, а ты в курсе, что твой любимчик вчера закрывал приглашения выражением «С уважением»? — явно с готовой фразой, улучив момент, начал Байрам.
— Да. И что?
— Как «что»? Ты же ему сказал, чтобы он написал «с любовью, МИД».
— Байрам, все O. K., это моя ошибка, я потом перезвонил Мехти и все объяснил. Спасибо, что проинформировал.
Раздался звонок внутреннего телефона, и я схватился за трубку как за спасательный круг — мне срочно надо было выйти из кабинета и отсмеяться. Господи, спасибо тебе за Байрама в нашей такой скучной матовой жизни — если его не было бы, мне пришлось бы его искать и придумывать.
— Байрам, меня Раис, наш начальник управления, к себе вызывает. Я вернусь минут через 50, а то и через час, зная велеречивость Раиса. Пока Мехти и Тараны в комнате нет, пожалуйста, к телефону не подходи.
Перед дверью в кабинет Раиса, который меня терпеть не может (за то, что у меня есть доступ к министру в обход его кабинета), я поежился. В принципе, зная, что у меня на плечах висит Съезд, меня так особо стараются не дергать, но раз Раис вызывает, значит, с ведома и одобрения министра. Ладно, разберемся.
— Доброе утро!
— Здравствуй, здравствуй, Арслан. Как дела? Как со Съездом двигаются дела? Ты у нас теперь докладываешь напрямую министру, но, думаю, простишь мне мое любопытство.
— Ну, что вы! Мы составили списки, программу, разослали приглашения. Теперь начнем размещением, питанием, дорогой заниматься.
Как же мужик меня ненавидит. Так, надо собраться, явно подлянку готовит.
— У меня тут документ, в принципе, все довольно просто, тебе с твоими организаторскими способностями решить этот вопрос — как мне сигарету выкурить. Здесь пакет документов Адыля Асифова, сына бывшего министра иностранных дел, он хочет попасть к нам на работу. Вопрос, сам понимаешь, деликатный. И министр, и замминистра, и я уже поставили свои резолюции. Ты должен встретиться с ним, побеседовать, проверить его уровень и закрыть этот вопрос.
М-да, знал я, что Раис — подлец, но не настолько. Наш бывший министр принимал меня на работу, а теперь я должен принять это решение, лавируя между ним, министром, замминистра и Раисом. Ладно, что там за резолюции они понаставили? Прочтя резолюции, я понял, что мне становится плохо. Действительно, пожалуй, ни на кого, кроме меня, такое повесить нельзя было. Я бы тогда потерял имидж чернорабочего. Черт! Дерьмо! Ну почему я всегда за крайнего?
Резолюция министра гласила: «Решить вопрос объективно».
Резолюция замминистра кричала: «Решить вопрос объективно положительно».
Резолюция начальника управления безапелляционно утверждала: «Решить вопрос в рамках национального законодательства».
Так, замминистра у нас, конечно, уникальный кадр. Он от первого министра до нынешнего усидел в своем кресле, и если так пойдет и дальше, то когда–нибудь я буду устраивать ему похороны как очень важной персоне, покинувшей наш бренный мир на посту. А это все 347 пунктов инструкции, и я его за это уже сейчас ненавижу. На Раиса мне, откровенно говоря, начхать, тоже мне… «в рамках национального законодательства». Когда у страны есть такие друзья, ей враги не нужны. Покажи эту резолюцию любому иностранцу, так он на смех нас поднимет: а как иначе можно решить вопрос, если не в рамках национального законодательства? Значит, буду решать вопрос на самом деле объективно.
Когда я вернулся к себе, Мехти и Тарана сидели в разных углах. Тарана демонстративно улыбалась Байраму во все свои 32 отбеленных зуба, отчего он аж рот открыл, а Мехти сидел, уткнувшись в бумаги.
— Ребята, кто–нибудь что–нибудь знает об Адыле Асифове?
— Отличный парень, у него BMW, пятерка, мы с ним иногда пиво вместе пьем, — Байрам с такой готовностью это сказал, что у меня тут же появились смутные сомнения.
— Байрам, это случайно не ты посоветовал ему податься к нам?
— А что, хороший парнишка, хоть будет с кем словом перекинуться.
Тут Тарана хмыкнула:
— Знаю я этого типа, я с родителями отдыхала в прошлом году на Мальорке и он там ошивался. Байрам прав, им вдвоем будет интересно.
— Все ясно. Ладно, разберемся. Тарана, займись, пожалуйста, гостиницами.
— Как расселять? Всех в один котел? Или, как всегда, делим на VIP и не VIP?
— Делим, конечно. Кто поважнее, тех в Plaza Centre заселяем, остальных, — попроще — в гостиницах. Из России сколько человек будет?
— Предположительно человек сто.
— А из Украины?
— Чуть меньше.
— Ладно, Мехти, что у нас с выступающими?
— Я подготовил список, но с каждым из них вы должны сами поговорить.
— Понятно, список говорунов перекинь мне. Так, все я поехал обедать с Сэнсэем, если что, звоните мне на мобильный.
— И что ты в этом старикане нашел?
— Байрам, ты старайся над такими вещами не задумываться, это тяжело сказывается на твоем пищеварении.
Подъехав к дому, я увидел Сэнсэя, зябко кутающегося в пальто. Как он все–таки постарел… Ему все тяжелее даются перелеты к нам. Все, в следующем году возьму Медину и сам полечу к нему.
— Сэнсэй, куда вы хотите? Что–нибудь местное или, может, в японский ресторан?
— Хочется верить, что насчет японского ресторана ты не всерьез.
— Сэнсэй, тогда туда, где вкусно и тихо.
— И недалеко от министерства.
— Это точно. Я все пытаюсь поближе к министерству переселиться, никак не получается.
— А что ж ты так? Ты уж одним разом переселись в министерство, и все.
— Сэнсэй, от вас я этого никак не ожидал, вы же сами всю жизнь посвятили дипломатии.
— И теперь очень жалею об этом — поверь, по ночам меня ни одна из наград императора не греет. И улыбка Медины стоит всех моих регалий.
— Я не хочу вас обижать, но у меня же ребенок есть. На это я время нашел.
— На то, чтобы завести ребенка? Это прекрасно, а на самого ребенка? То, что у тебя есть ребенок, это не значит, что у нее есть отец. Сколько времени вы проводите вместе? Это пока она маленькая, она к тебе льнет, а с каждым годом она все меньше и меньше будет нуждаться в тебе. А твои отношения с супругой я вообще обсуждать не хочу, их у вас просто нет, а то, что есть, — это можно назвать как угодно, только не браком. Это, скорее, на отношения двух воюющих держав похоже. И каждый разговор у вас — обмен нотами, причем теперь вас даже присутствие Медины не сдерживает.
— Я все понимаю, но вы же знаете, что развестись я не могу. В нашей стране дипломаты не разводятся. Получив развод, я тем самым поставлю крест на своей карьере.
— А то, что ты на нервах, куришь сигарету за сигаретой и пьешь саке уже за обедом, крест на твоей карьере не ставит?
— Я все понимаю, но…
— Арслан, не в моих правилах вмешиваться не в свое дело, но я тебя люблю как сына и мне тебя невероятно жаль. Давай, пообедаем, и ты мне расскажешь о том, как идет подготовка в Съезду, а перед моим отъездом мы вернемся к нашему сегодняшнему разговору. У тебя как раз будет несколько дней подумать.
