Ирина Фоменкова - Смех для всех
Очередной американский сом, выброшенный в тазик, смотрит на меня выпученными глазами. Он большой, гладкий, похож на акулу с плавниками, торчащими из боков и брюха. И только восемь длинных усов напоминают кота. В Америке его так и называют «кэт фиш» – кошачья рыба. А у нас он «американский», хотя разводят его в каком-нибудь водоеме при деревеньке с символическим названием «Клевое место»…
Обмахиваясь газеткой, пытаюсь создать хоть какое-то движение воздуха и приближаюсь к заветному прилавку.
В это время нерасторопный мужичок, купивший сома, отходит в сторону и с опаской глядит на брыкающийся пакет. В какой-то момент, испугавшись очередного рывка, он вздрогнул и выпустил его из рук. Пакет шлепнулся на асфальт, разорвался, и из него вывалился сом на глазах у ахнувшей толпы. Сом виртуозно закувыркался, демонстрируя то гладкую серую спину, то белое брюхо. Любопытствующие граждане остановились и стали давать советы:
– Эй! Хватай его за хвост, а то о плавники порежешься: они у него как пила.
Мужичок, изловчившийся было схватить сома, испуганно отдернул руку.
Сом вырвался на свободу, открыл пасть и показал такое количество зубов… Они торчали даже с неба, что вызвало восторженный визг толпы.
– Да, – глубокомысленно произнес парень, – придется на живца брать. А лучший живец для американского сома – куриная печень, – со знанием дела добавил он, явно опытный рыбак.
– Ты еще спиннинг предложи! – засмеялся кто-то.
– Не, тут без сачка не обойтись, – принял единственно правильное решение мужчина в очках, и все, как по команде, посмотрели на ловца рыбы, сидящего на цистерне. Парень резво соскочил на землю, решительно направился в сторону тяжело дышащего сома, натренированным движением накинул на него сачок, и сом смиренно затих, свернувшись в клубок. Продавщица передала новый пакет, и рыбина заняла свое место. Незадачливый покупатель вздохнул с облегчением и несколько раз поблагодарил. А я вдруг подумала с улыбкой: «И только лишь рыба не скажет спасибо».
Пельмени
Утро. Сельмаг. Продавщица Тереза вышла в подсобку. У прилавка-холодильника собрались сельчане. Видно, что народ волнуется, переживает. Розовощекая бабулька тычет полным пальчиком в стекло витрины и читает:
– Пельмени мясные. При производстве этих пельменей ни одно животное не пострадало. Вот! – радостно продолжает она. – Ни одно животное не пострадало!
Другая женщина, молодая и задумчивая, всех тут же озадачила:
– Тогда из чего же они сделаны?
– Дык бывают разные: с грибами, капустой, – попытался успокоить односельчанок небритый мужичок в кепке.
– Бывают! – сопротивлялась молодуха. – Но тут ясно написано «Пельмени мясные!» А ни одно животное не пострадало. Так из чего они сделаны? – уже полушепотом переспросила женщина.
Стоявший в очереди пожилой, с умными залысинами мужчина, заехавший в магазин по пути следования в город, ухмыльнулся:
– Какая разница, из чего они сделаны? При современных технологиях все можно сделать. Пельмень, согласно этимологическому словарю Преображенского, это прежде всего – «тестяное ухо»…
– Чье ухо? – испугалась та, что радовалась за непострадавших животных.
– Похоже на ухо из теста, – пытался внести ясность знаток словаря.
– Ты нам мозги не запудривай, – встрял мужичок в кепке. – Что это? Пельмени без мяса, уши из теста…
За прилавок вернулась продавщица Тереза, посмотрела на взволнованную толпу, потом на витрину, расширила глаза, извлекла оттуда странный «ценник», приговаривая:
– Ну, сынуля! Ну, шутник! – Потом она с извиняющимся выражением лица добавила: – Это мой Вовка так иногда прикалывается. Получит он у меня сегодня по заслугам!
Все облегченно вздохнули. И розовощекая бабушка попросила:
– Мне пачку пельменей. Мясных.
А «умник» вдруг продекламировал:
– Готов упасть я на колени пред тем, кто выдумал пельмени!
Лепота
Дом отдыха, построенный в стиле русского терема, назывался «Лепота» с ударением на «а». В смысле «красота», но в древнерусском звучании. Это сразу настраивало на улыбку и на воспоминания о герое кинокомедии «Иван Васильевич меняет профессию» в исполнении моего любимого артиста Юрия Яковлева. На создание хорошего настроения в этом необычном доме отдыха была рассчитана и инструкция отдыхающим, написанная старославянской вязью.
1. Помните номер вашего номера!
2. Не надо открывать окно – и так нормально.
3. Используйте мыло как обыкновенное мыло.
4. Не используйте одеяло как защиту от торнадо.
5. Электрочайник – только для использования в помещении или снаружи.
6. После вскрытия не переворачивайте бутылку вверх дном.
7. Купальная шапочка – только на одну голову!
Санаторий, видимо, ассоциировался с известной комедией не только для меня. Выйдя в парк, я заговорила с мужчиной, чем-то отдаленно напомнившим Юрия Яковлева. Он посмотрел на меня отвлеченно-томными глазами и изрек:
– Оставь, старушка, я в печали.
Мужчина сейчас же засмеялся, извинился и сказал, что не может выйти из состояния ностальгии по любимому фильму.
– Но что-то целебное во всех этих юморинках есть, – признался он. – Так и тянет к цитированию.
Апофеозом цитирования афоризмов из фильма стал в этот день эпизод в бильярдной.
Парень, явно симпатизирующий девушке, предложил ей сыграть партию на желание. Она охотно согласилась:
– Давай! Если выиграю я, – кокетливо сказала девушка, – ведешь меня в бар.
Партия была не на жизнь, а на смерть. Победу одержал молодой человек. Девушка расстроилась и сделала громкий вывод:
– Ты жмот!
И тут мой знакомый юморист снова продемонстрировал знание фильма про Ивана Васильевича. Он строго сказал парню:
– Ты почто боярыню обидел, смерд?
После этого мы все демократично скинулись и пошли в бар.
Грезы и розы
Диана свое имя получила в честь английской красавицы принцессы, к которой благоволила чуть ли не вся планета. Мама надеялась, что отсвет славы принцессы падет на судьбу ее дочери. Но дочка выросла хрупкой и бледной мечтательницей с бездонными темными глазами, в которых застыло извинительное выражение перед мамой за то, что не оправдала ее тайных надежд. Окончив университет, Диана стала работать учительницей французского языка. Как когда-то ее мама, она рано вышла замуж, родила сынишку, погрузилась в домашние заботы. Обожала все французское, мексиканские мелодрамы и томную музыку.
Вот и сегодня, в тихий вечер, Диана уютно устроилась в кресле. За окном мягко падают снежинки задержавшейся зимы. Мягко светит настольная лампа под стареньким абажуром, тихо потрескивает огонь в камине. Диана включила «Элегию» Массне и мысленно отгородилась от реального мира, прикрыв веки. Она ощутила, как ее мысли приобретают то материальное состояние, когда чувствуешь себя живым участником своего воображения, распахиваешь дверь души и стараешься впустить в себя как можно больше счастья.
Мысли вслед за музыкой скользят по поверхности воображаемых событий, как легкая фигуристка по льду.
Диана увидела себя в классическом строгом костюме из благородной серо-жемчужной ткани. Бокал с вином в тонкой руке янтарно светится и играет волшебными бликами в такт музыке. Над ней склоняется элегантный красавец-мужчина. Диана тут же включает все свое женское обаяние, встречая его робкой улыбкой весеннего цветка. А он чарующим голосом на низких бархатных регистрах проникновенно говорит ей:
– Ты для меня – олицетворение женского начала, единственная в мире женщина. Ты – моя многообещающая очаровательная звезда. Ты заполнила мне сердце и жизнь!
Господи! Это же Бальзак писал графине Эвелине Ганской… Ну и что? Если бы у Дианы были такие же драгоценности и особняки, как у Эвелины, она бы тоже ходила с гордо поднятой головой, сияла бы глазами из-под полей роскошной шляпы, то очаровывая, то отдаляя от себя великого писателя.
Романтический красавец между тем медленно, как свеча, оплывает в крупные формы Оноре де Бальзака и спрашивает Диану:
– О чем мечтаешь, милая женщина?
– Я?.. Ах, если бы побывать в Париже!
– Ты уже бывала?
– Увы. Я уже мечтала, – выдает она шутку двадцатого века.
Писатель смеется, явно оценив юмор. И вдруг Диана слышит:
– Ну, так пусть твое желание исполнится!
– Только чтобы это было, когда цветут каштаны, – успевает она крикнуть.
Какой-то легкий вихрь пронесся в голове Дианы, и вот она уже на площади Звезды в Париже. Свечки каштанов трепетно светятся в кронах деревьев. О, Париж! Так и хочется закружиться в медленном танце с Триумфальной аркой или Эйфелевой башней. И фиалки в руках цветочниц на Монмартре источают тонкий запах духов от Коко Шанель. На ней платье от Диора, она словно закутана в нежный шелк, продуманно открывающий плечи. Диана подъезжает на роскошном «Феррари» к Гранд-Опера, поднимается по ступеням театра, изящным движением откидывает на плечи струящийся поток светлых волос. Вспышки фотоаппаратов репортеров приветствуют ее праздничным «салютом», и льется навстречу музыка, такая знакомая…
