Слава Сергеев - Путем актера
- Ан нет, - подытожил Саша-Олександр.
- Ну, будем, - сказал Мисаил, поднимая стаканчик, - старинный тост: чтоб стояло и чтоб деньги были.
Я обрадовался:
- Да-да, точно.
Мы выпили и закусили.
- Жаль, хлеба нет, - сказал Саша-Олександр, закусывая сырком и отдышавшись. - Из дома выскочили как сумасшедшие, даже не пожрали толком.
- Вы тоже снимаетесь в нашей сцене? - вежливо спросил я после небольшой паузы.
Все засмеялись.
- Нет, - сказал Олександр. Бакенбардами и зачесанными назад волосами он чем-то напоминал героев ХIХ века, какого-нибудь кавалергарда или чиновника по особым поручениям при губернаторе. - Мы за компанию. Нельзя же ни с того ни с сего товарища оставить.
- Вот именно, - сказал Дима, - два дня пили, и на третий вдруг - нате вам, пожалуйста, съемки у фон К. Что же мы теперь - должны все бросить? - Он погладил свою шкиперскую бородку.
В кармане Мисаила зазвонил сотовый.
- Але, - сурово сказал Мисаил.- Здравствуйте… - Лицо его прояснилось. - А… это ты. Я на съемках. - Он устало потер лоб. - Я тебе говорил. На съемках у К. Ну у какого, у какого? У того самого. Я не вру…
- Жена, - уважительно сказал Дима. - Третий раз звонит. Не верит, что у Миши съемки. Странные все же люди какие-то. Очень низкая самооценка. Что же, фон К., только с одними народными артистами работает? И вчера тоже звонила…
Я вскользь подумал, что у Мисаила не самая дешевая модель телефона. Я посмотрел на его стоптанные ботинки. Интересно, подумал я. Внешний вид обманчив. А у меня и сотового-то до сих пор нет… Впрочем, у Эдика, с его замшевым пиджаком, тоже.
- Мне все это напоминает “овощную базу”, - вслух сказал я, почему-то обращаясь к Диме, - вы-то, наверное, не помните, что это такое…
- Да-с, - отвечал Дима с достоинством. - Не довелось.
Я покачал головой:
- Очень похоже… А как вы думаете, когда мы понадобимся, нас найдут?
- Найдут, - успокоил меня Дима. - Я когда в рекламе пива “Восход” снимался, у нас визажист так набрался, что заснул в деревенском сортире. Мы ролик в деревне снимали. Рожь там, поле, лес, коровки, туда-сюда. И ничего, даже его нашли.
- А как же он людей-то гримировал? - удивился я.
- А так и гримировал… - Дима пожал плечами. По-моему, его удивил мой вопрос. - На автопилоте. Это ж профессионал.
Я вздохнул. Чудесный, чудесный мир… Визажист, реклама, деревня, рожь, автопилот, профессионал… А что я могу вспомнить? Как студентки филфака пьют водку в кафе “Пироги”? Интернет-переписку с редакторами, споры в знакомой редакции о политике? Скучно. Скучно, девушки!..
- Знаете, - сказал я Диме, - я все-таки, пожалуй, скажу жене, где мы, а то вдруг не найдут?..
Дима пожал плечами.
- Напрасно, - сказал он. - Ваша жена будет недовольна, а если мы понадобимся, нас позовут, будьте уверены.
Дима был прав.
- Не надо! - сказала Марина, когда я рассказал ей о своих новых друзьях. - Не надо!.. Тебя начнут гримировать, а от тебя водкой разит. Что это такое?! Вот снимут твою сцену, и выпьете. Ты что, не можешь два часа подождать? Почитай вот. - И она сунула мне номер журнала с моими рассказами, который я взял с собой, чтобы при случае вручить фон К. Может, ему сценаристы нужны. - Сейчас уже начнут. Сказали, фон К. приехал.
- Ваш Эдик, кстати, тоже пьет, - обиделся я. - Это он меня позвал.
- Он не наш, - сказала жена, - начнем с этого. А ты здесь в первый раз! Ты с поезда, плохо спал, если тебя развезет, будешь потом жалеть!..
Она была права. Я немного подумал, но потом все-таки решился.
- Такие милые люди, - сказал я. - Мы очень хорошо беседуем… Я пойду, честное слово.
- Ты все себе испортишь!.. - сказала жена.
- Ну что, попало? - участливо спросил Дима, увидев мое расстроенное лицо. - Я же говорил, не ходи.
Я махнул рукой:
- Ладно.
- Выпей, все пройдет. - Олександр полез в сумку и достал новую бутылку “Златоглавой с черносливом”.
- Не надо новую, - запротестовал я, - потом…
- Когда потом? - удивился Олександр. - Потом - само собой.
Эдик поддержал меня:
- Он прав. Я тоже не буду.
У Димы сделалось обиженное лицо.
- Вот я тут у Довлатова читал, - сказал Дима, - как он в кино снимался. Еще при Советской власти. Читал Довлатова? - обратился он ко мне.
- Конечно, - сказал я.
- Гениальный писатель, - сказал Дима. - Я в восторге. Помнишь, как они за пивом в костюме Петра I стояли?..
Помолчали.
- Эдик говорил, ты тоже писатель? - спросил Дима после паузы. Чувствовалось, что он не успокоится просто так.
Я застеснялся:
- Я? Да так…
- Сейчас всем по хрену, - сочувственно сказал Дима, - писатель ты, актер… Сейчас все только и думают про бабки. Где бы бабок надыбать. - Он сплюнул. - Про искусство никто не думает. Всем плевать. Вот тебе за то, что ты здесь целый день говно пинать будешь, сколько заплатят?
- Пятьсот рэ в день, - сказал я.
Дима удивился:
- Пятьсот? Что-то много. Миша сказывал, триста.
- Какая разница, - засмеялся подошедший Мисаил, - триста, пятьсот…
Он выглядел умиротворенным и даже спокойным. Помирился с женой, подумал я и, вспомнив о сидящей в автобусе Марине, заволновался:
- Не в деньгах дело. Почетно. Все же К.
- К., - Дима сплюнул. - Да… Хорошо. Почетно. Но неужели сам фон К. (он сделал на этих словах ударение) не может надыбать бабок, чтобы заплатить актерам на эпизодической роли хотя бы по двадцать баксов в день?! Говорят, он костюмы для вас заказывал чуть ли не у Армани!
- Наверное, так, на сьемки взял, - сказал Мисаил.
- Все равно! - Дима загорячился. - Что у него, лишних десяти баксов нет?! Что за ставка - триста рублей?
- Да, - сказал я, - абсолютно с вами согласен. Это хамство.
- Это не хамство, - сказал Дима, - это издевательство над людьми. И обман, как всегда. На эти десять баксов он с какой-нибудь бабой лишний раз в Доме кино нарежется. Если их у него до того эта коротышка Света не скомуниздит. А русский художник… - В голосе Димы появился настоящий трагизм. - Он как был нищим, так нищим и останется!..
- Фон К. на десять баксов не нарежется, - дружески-примирительно сказал Мисаил, похлопав Диму по плечу. - Это все же не тот человек. Вот ты бы нарезался.
Я неожиданно ни к селу ни к городу вспомнил, что недавно купил в книжном магазине РГГУ книгу стихов Элиота. Наверное, по ассоциации…
- Вот вы говорите - Довлатов, - сказал я Диме, - а я тут Элиота недавно купил. Томаса-Стернза. И недорого. Не слыхали про такого?
- Слыхал, - сказал Дима. - Но не читал. Как вы сказали, Элиот?..
- Да, - сказал я. - Раньше за ним бы хвост стоял, до самой Маяковки, а сейчас никто не берет. Всем плевать. А между прочим, лауреат Нобелевской премии.
Эдик вдруг засмеялся.
- Раньше, - сказал он с неожиданной мудростью, - в РГГУ была Высшая партийная школа, если не ошибаюсь. Там не было книжного магазина и, соответственно, книг поэта Элиота. Да и вообще никаких.
Я удивился.
- Откуда вы знаете про ВПШ?
Эдик пожал плечами.
- У меня старший брат в “Менделеевке” учился. Там недалеко.
Олександр наконец открутил головку у “Златоглавой” и разлил ее по стаканчикам.
- За перемены к лучшему!
Я запротестовал:
- Говорили же - не будем! Мне немного. Поменьше. - И пояснил: - Знаете, все-таки снимать будут.
- Вы что, в первый раз? - Мне показалось, Олександр искренне удививился.
Я потупился.
- Да. Вообще странная какая-то история… Я ведь не актер. Меня сюда выбирали, вы не поверите, по голосу.
Мисаил радостно засмеялся:
- Как? И вас?
- Да. Приглашали мою подругу…
Мисаил продолжил:
- А голос на автоответчике ваш.
Я удивился:
- Да. Откуда вы знаете?
- А я так же сюда попал, - сказал Мисаил. - Пробовалась моя подруга, а позвали меня. Вероятно, за голос, высокий и звонкий… Причем ее не взяли, а я прошел.
- Странно, - сказал я.
- Ничего странного, - сказал Дима, - я где-то читал, что в молодости Горький и Шаляпин пошли записываться в хор Большого театра. Горького приняли, а Шаляпина нет, да еще, как у нас водится, оскорбили. Сказали - у вас, молодой человек, нет ни голоса, ни слуха.
Мисаил смущенно засмеялся.
- Спасибо…
- Что говорить, - сказал Дима со вздохом, - все мероприятие - полное говно. Я семь лет в этом деле и впервые вижу, чтобы подбор актеров осуществлялся через автоответчик. При этом наверняка считают себя новаторами.
- Ну, не скажите. Что-то в этом есть, - заметил я примирительно. - Рациональное зерно. Вот, например, наша сцена “Сны о красивой жизни”. Солидные люди, сидят на пароходе, пьют “Корвуазье”. Идея-то, в принципе, неплоха: у солидного человека должен быть солидный голос.
- Какая “идея”?! - Олександр даже поморщился. - Помрежу по актерам было просто лень шевелиться, вот и все дела! Ходить, гитис-шмитис, по десять раз обьявления клеить… - Он пнул ногой какую-то железяку и совершенно другим голосом вдруг сказал: - Сколько металлолома! Золотые горы. Подгоняй грузовик, загружай и вези сдавать… Помните, в детстве собирали всякое железо?
