Банана Ёсимото - Она
— Все-таки хорошо, что ты оказалась человеком, который способен сам строить свою судьбу, — сказал Сёити. — В противном случае было бы очень печально.
— Ничего подобного. Мне вполне достаточно того, что я родилась такой, какая я есть, что чувствую и мыслю по-своему. Так что грустить мне не о чем.
Тут мы оба снова замолчали. Мы пили остывший, но ставший при этом более сладким кофе и смотрели в окно. Солнечный свет, исчерченный ветвями деревьев, танцевал, образуя красивый узор.
Я внимательно взглянула на этот мир, созданный только нами двумя, и у меня возникло такое чувство, словно вернулось детство. Будучи детьми близнецов, переживших определенный период своей жизни и поддерживавших друг друга, мы, в сущности, должны были проникнуться соответственной взаимосвязью. Однако то, что я ощутила в тот день нашего детства, не было заблуждением. Наши пути разошлись с самого начала. И у меня нет ничего из того, что имеет он.
Но иногда я думаю, что если до восемнадцати лет я жила бы под покровительством, семьи... Исчезло ли тогда бы это мое одиночество? Очевидно, нет.
Что касается моего одиночества, оно следствие утраты, и я думаю, что в этом наверняка схожи все судьбы. Нет человека, который смог бы прожить без потерь.
В тетиной жизни, наверное, было то же самое. Сколько бы она ни совершенствовала, ни обустраивала свой мир, однажды утраченное не возвращалось. Тем не менее тетя категорично считала, что лучше понемногу развиваться и идти вперед, чем не делать ничего. Мне достаточно было просто находиться рядом с Сёити, чтобы через него понять и почувствовать тетину философию.
— Куда поедем? Что будем делать? — спросил Сёити.
— Так и быть, давай поедем в дом, где я жила. Попробуем туда наведаться, — предложила я.
Неожиданно для самой себя на глаза навернулись слезы.
Сёити смотрел на меня в упор, ничего не говоря, не пытаясь успокоить. Просто внимательно вглядывался, как по-настоящему близкий и добрый человек. Не отводя глаз.
— Я... если, конечно, ты не против, хотел бы съездить в ту самую клинику, где лежала матушка, — произнес он.
— Пощади, только не сегодня, пожалуйста, — попросила я.
— Да ладно, какие проблемы? Ты же всегда свободна, — настаивал Сёити.
— “Всегда свободна” — это звучит как-то печально, — засмеялась я.
— Интересно, а директор клиники все тот же, кто был любовником тети? Может, все поменялось за это время? — поинтересовался Сёити.
— Да, он ведь уже совсем в годах, кто знает, занимает ли он по-прежнему свою должность или нет. Думаю, других изменений быть не должно. Клиника размещается в отреставрированном, отдельно стоящем здании в жилом микрорайоне Сёто.
— Надо же, и жители ближайших домов в округе не были против, да? Что в таком месте сделали клинику, — удивился Сёити.
— Так ведь это совершенно обособленное строение в самом центре огромной территории. Какие бы странные люди там ни размещались, жителям в округе они не доставляют никаких хлопот. Более того, я думаю, все люди, кроме ближайших жителей, считают, что это какой-то парк с посольством. Там, по-моему, не может содержаться много пациентов, — ответила я.
— Да, у богачей много лазеек, — сказал Сёити. — Не зря же говорят, что деньги решают все. Наверное, в какой-то степени это правда.
— Так хотела думать моя мама. Ее всегда тянуло исключительно к деньгам, и замуж она вышла за богатого предпринимателя, и жила в особняке, и в действительности, похоже, для нее не существовало неразрешимых задач. А в конце концов она просто лишилась жизни, — улыбнулась я. Мне только и оставалось, что улыбаться.
— Итак, где-нибудь через часик давай выдвигаться, — предложил Сёити.
— Уже?! — изумилась я. — Раз уж я специально сюда приехала, так хотела сходить в онсэн... Сё-тян, а ты вообще где планируешь остановиться в Токио?
— У тебя, — ответил он.
— О чем ты говоришь? Не шути так, — попросила я.
— Я ведь собираюсь протянуть руку помощи своей кузине. А здесь не справиться, если не обладать должной смелостью, так что все нормально, —успокоил Сёити.
— Да дело ведь не в этом. Почему я должна вместе с тобой жить в тесноте? — возмутилась я.
— Хорошо, тогда я сниму номер в отеле, — сказал Сёити.
— Это другое дело. И мне тоже сними. Так будет веселее. Как будто у нас летние каникулы! — загорелась я.
— Сейчас не лето. За окном осень, и зима уже на носу, — засмеялся Сёити. — А, я понял. Тебе наскучило жить в Токио. Захотелось с кем-нибудь развлечься, да?
— Ага, я ведь обычно обитаю в Италии, и когда приезжаю в Японию, чувствую себя Урасимой Таро[5], — улыбнулась я. — К тому же, раз уж мы собираемся посетить столь жуткие места, нам просто необходима хоть какая-нибудь отдушина. Так что сними по возможности просторный и хороший номер. И пусть это будет новый отель, ладно?
— Ты как ребенок, — заметил Сёити.
— Ничего не поделаешь. Слишком уж быстро мне пришлось повзрослеть. Так могу я хоть сейчас вести себя как маленькая?
Мои воспоминания о том периоде жизни были фрагментарными и неточными. Вероятно, выйдя из больницы, я была внезапно выброшена во взрослую жизнь и должна была самостоятельно шаг за шагом идти вперед, решая свои проблемы. У меня не было дома, а с ненавистными родственниками я контактировала всего несколько раз по поводу наследства. Бедные дядя и его жена хоть и остались в живых, были очень напуганы и, боясь, что уже никогда в жизни не оправятся от шока, окончательно потеряли веру в себя. Думаю, потому и я начисто утратила ощущение, что могу на них положиться. То, что они ослабели, пожалуй, вполне естественно, так как мама, которой они так верили, с которой жили под одной крышей и вместе вели бизнес, сошла с ума. Изначально это были сильные люди с твердыми жизненными принципами, но мамины деньги сбили их с правильного пути.
Первым делом я отправилась к своему бойфренду в Италию. Там в целях реабилитации помогала ему по хозяйству и жила нахлебницей за его счет. Вернувшись в Японию, я зашла в гости к своему другу Мне предложили пожить в квартире, принадлежавшей его родителям. В школу я не ходила. По маминой инициативе я посещала американскую школу и поэтому хорошо говорила по-английски, а со своим бойфрендом отчаянно учила итальянский. Благодаря этому я не упала на самое дно, все делала самостоятельно, и мне пришлось рано стать взрослой. С тех пор я скитаюсь по чужим домам.
— К тому же ты мой двоюродный брат, и к тебе так просто подлизаться...
— Ну хорошо. Вижу, мало-помалу ты смекнула, что удовлетворение твоих запросов — это в конечном счете исполнение маминой воли, — сказал Сёити, улыбаясь как принц из девичьих грез.
Как хорошо, подумала я. Похоже на сон. Со мной так всегда бывает каждый раз, когда расстаюсь с человеком, когда приходится покидать какое-либо место, когда сказала что-то грубое и жестокое себе и кому-то... Я представляю, как, наверное, было бы здорово, если бы, как во сне, абсолютно все можно было выразить как есть. Если бы ощущение времени было бы как во сне и все всегда были добрыми. На самом деле разве не этого люди всегда хотят друг от друга?
Вероятно, из-за сходства характеров мне было очень легко с Сёити. Возможно, и ему со мной тоже. Могло показаться, что мы стараемся быть образцовыми друг для друга.
Я почти не помнила эту клинику, но, очутившись перед ее воротами, словно оцепенела. Территорию окружал высокий, словно стена замка, забор. Увидав в глубине густой рощи еле заметную зеленую крышу я ощутила некоторое замешательство — удивилась тому, что во мне все еще существовали искры некоторого простодушия и деликатности. Эти черты должны были остаться далеко в прошлом. Однако, хотя тетя и переживала по этому поводу, ничего не поделаешь теперь.
Я впервые об этом подумала.
Как ни странно, у меня совершенно не воскресало никаких воспоминаний о моем присутствии здесь.
По всей вероятности, пациенты могут гулять только во внутреннем дворике, который не виден снаружи. И, видимо, люди из окрестностей попросту не могут заметить никого, кроме сотрудников клиники. Скорее всего внутренний дворик довольно просторный и очень ухоженный, и поэтому у пациентов не возникает чувства закрытости и изолированности. На территории росли большие деревья мимозы и много реликтовых гинкго. Я едва помнила подобные пейзажи этого времени года, когда начинает пахнуть плодами гинкго.
Прося о встрече, Сёити сообщил имена наших мам, поинтересовался, есть ли еще кто-нибудь из персонала, кто работал тогда, и сказал, что хотел бы увидеться и послушать воспоминания о маме. Наверное, такой человек нашелся, и Сёити легко заручился согласием.
Сёити нажал на кнопку звонка сбоку большой деревянной двери, и ее открыл молодой человек, одетый в форму медбрата. Мне известно только одно место, где очевидно, что статус пациента играет не последнюю роль. Интересно, сколько в мире подобных клиник, рассчитанных на чокнутых богачей. Не знаю, но, наверное, много. Видимо, спрос на них большой, и количество постепенно растет. Эдакая современная тюрьма для душевнобольных.
