Наталья Солнцева - Копи царицы Савской
Золотую бляшку он спрятал под сутаной, а портрет положил у изголовья покойника.
– Мародерствуешь?! – С этим позорным обвинением на устах в комнату ворвался человек, который подслушивал под дверью.
Доминиканец, ни слова не говоря, метнулся прочь. Но приятель усопшего не собирался его отпускать. Они сцепились. Монах яростно сопротивлялся, однако почувствовал, что его противник сильнее, и решил пойти на хитрость.
– Обыщи меня и убедишься, что я ничего не взял, – прохрипел он. – Я не стану чинить отпор!
Противник ослабил хватку, и доминиканец поднял руки, позволяя тому ощупывать себя, как недавно он сам ощупывал умершего.
– Надоело корчить из себя святошу... – процедил он. – Может, возьмешь меня матросом на свой корабль? Я хорошо заплачу.
– Так ты не монах?
Мгновение замешательства стоило растяпе жизни. Молниеносным движением «монах» достал из рукава нож и вонзил в шею своего противника.
– Вот так-то... – бросил он, вытирая лезвие о платье поверженного врага. – Любопытство до добра не доводит! Ты нарушил тайну исповеди, негодник... и Господь покарал тебя.
Перешагнув через осевшее на пол тело, он задул свечу и удалился.
Над фортом стояла большая, похожая на медное блюдо луна. «Монах», поеживаясь от ночной свежести, прокрался к себе в каморку. За крепостными стенами выли гиены в ожидании падали...
«Монах» размышлял о библейском золоте, которое никак не давалось в руки искателям сокровищ. Может быть, ему повезет больше, чем остальным? Ведь отплывали же куда-то корабли израильского царя Соломона и возвращались с грузом золота на борту. Каждые три года! При дворе Соломона «все сосуды для питья были золотые, и все сосуды в доме из ливанского дерева были чистого золота...» Откуда такая роскошь?
– «И послал Хирам на корабле своих подданных корабельщиков, знающих море, с подданными Соломоновыми. И отправились они в Офир, и взяли оттуда золота четыреста двадцать талантов, и привезли царю Соломону», – процитировал он. – Третья книга Царств, глава девятая. Только почему-то больше об Офире ничего не сказано...
Может, прав Васко да Гама? Здесь, в Софале, исстари торговали золотом. Здесь арабы и персы покупали его для своих дворцов и гаремов...
«Монах» дотронулся до спрятанной под сутаной золотой бляшки и сладко вздохнул...
Глава 6
Глория пришла в себя в маленькой уютной комнате, с ночником и газелями на стене. Безвкусный старомодный ковер... Мало-помалу у нее в глазах прояснялось, и кроме газелей она заметила на стене кавалькаду нарядно одетых всадниц на фоне зеленой рощи, сопровождаемых сворой борзых. И не ковер это вовсе, а гобелен...
– «Русалочья охота!» – произнес приятный мужской голос.
Глория повернула голову. Перед ней сидел уродец в красивой бархатной одежде. Благородное лицо, обрамленное темными локонами, составляло вопиющий контраст его несуразному туловищу. Вероятно, это горбун...
У нее опять случился бред... от снотворного, которое ей кололи. Галлюциногенный эффект.
Уродец раздвинул красные губы и саркастически хохотнул.
– Я так и думал!
– Кто вы... такой?
Язык Глории плохо двигался, она не чувствовала ни своего тела, ни желания говорить. Но и лежать бревном ей тоже надоело.
– Я – твой сон! – подтвердил горбун ее догадку. – Надеюсь, не кошмарный!
– Не хочу просыпаться...
Он понимающе кивал головой, вглядываясь в ее черты.
– Ты хороша собой. Лучше, чем я ожидал.
По его тону нельзя было судить, доволен он этим или нет.– А вы... не очень... – вырвалось у Глории.
– Что поделаешь! Таким уж я родился! – без тени смущения заявил горбун.
Сон стирал все условности, что невероятно облегчало общение.
– У вас... лицо принца... а тело...
– Чудовища! – радостно подхватил он. – Ты права, детка! Так и есть.
– Где я? – на всякий случай спросила Глория.
– В пещере тролля!
– Скорее в замке. А вы – царь троллей...
Ее захватила эта призрачная игра.
– Хочешь быть царицей?
– Нет...
– Это зря.
– Когда я проснусь, ваше царство исчезнет... вместе с вами...
– Да? – вскинул он брови. – Думаю, ты ошибаешься... кое в чем. Хотя... в твоих словах есть смысл. Пожалуй, ты мне подходишь.
Глория ощущала себя маленькой девочкой, беззаботной и безмятежной. Впрочем, за этой навеянной лекарствами безмятежностью крылся ужас. Она скользила по поверхности сознания, понимая, что там, в глубине, живет ее страх...
– Мне с детства снятся странные сны, – призналась она. – Много комнат, населенных необычными существами... Они ходят, беседуют между собой. Но мне никогда не удавалось поговорить с ними. Как будто бы мы – по разные стороны...
– По разные стороны чего? – осведомился тролль.
– Не знаю...
– А как они выглядят, существа из твоих снов?
– Одни одеты по-королевски, другие – совершенно голые...
Она охотно описала причудливых персонажей. Горбун слушал внимательно, не перебивая.
– Кажется, я догадываюсь, кто они, – заявил он.
Глория ему не поверила. Они обсуждают сон во сне... так не бывает.
– Тогда скажите, – все-таки попросила она.
– В этом нет необходимости.
– Но мне хочется...
– Ох, эта дурная привычка забегать вперед!
Давая понять, что разговор окончен, тролль слез с маленького изящного кресла, обитого цветной тканью, и повернулся к ней спиной. У него не оказалось горба! Такое впечатление складывалось из-за непропорционально широких плеч и сильно развитых мышц спины, вздувающихся буграми. Руки его, с такими же накачанными бицепсами, висели до колен. Короткие кривые ноги, казалось, с трудом носили массивное туловище. Сзади он действительно выглядел чудовищем...
– Принести тебе завтрак? – не глядя на Глорию, предложил он. – Что-нибудь легкое. Булочку с джемом, кофе... Женщины пьют кофе в постели?
Она онемела, не в силах перебороть отвращение. Шут, безобразный карлик! Даже без горба он омерзителен.
«Как тебе не стыдно? – укорила она себя. – Физические изъяны не вина, а беда. Тяжкая ноша, которую несешь не ты! Уже за это одно надо благодарить судьбу! Я должна пожалеть этого уродца...»
– Нет необходимости, – с неожиданной проницательностью вымолвил карлик.
Глория залилась краской. Во сне люди умеют читать мысли друг друга? Но почему-то она понятия не имеет, о чем думает тролль.
– Как тебя зовут? – спросил он.
Значит, и для него не все открыто.
– Глория... а вас?
Он намеренно не поворачивался к ней лицом. Демонстрировал худший ракурс своей фигуры.
– Агафон.
Она удивилась. Захотела сгладить невольно возникшую между ними неприязнь.
– У троллей другие имена...
– Как насчет завтрака?
Он не принял ее подачи к примирению. Остался невозмутимо холодным. Если она откажется от еды, будет совсем невежливо.
– Может быть, потом...
Уродец молча толкнул дверь и вышел.
* * *Гога очнулся с ощущением боли в затылке и со стоном пошевелился.
– Лежи тихо, – предупредил его напарник. – Я тебе на шею типа компресс приладил.
– Я ничего не вижу...
– Ага!
Толстяк с трудом сообразил, что лежит на животе, уткнувшись лицом в подушку. Шею сковало, тело отяжелело, обмякло.
– Я думал, мы в аду! – ухмыльнулся Игореха. – А мы все еще топчем землю, блин! Почему он нас не замочил? Мог типа из нашего же ствола обоих положить!
– Кто?
Гога ничего не помнил – ни как играли в карты, ни как сообщник пошел проверить, заперта ли входная дверь... ни как сам отправился следом, получил удар и упал носом в кирпичную пыль...
– Кто-кто? Фраер в кожаном пальто! Гном твой! Говорил я, что он нас того... и заберет бабу! Типа лоханулись мы, Гога!
Толстяк окончательно пришел в чувство, кряхтя, повернулся на бок и разлепил веки. Мокрое полотенце, которое лежало у него на шее, сползло.
– Эй-эй... ты куда, блин? – всполошился Игореха. – Гляди, не свались с кушетки! Я тебя второй раз типа не подниму! Отожрался, блин!
Он то и дело потирал затылок – ему тоже досталось, но поменьше, чем Гоге. Первым придя в себя, он умылся колодезной водой и, убедившись, что толстяк жив, начал поливать его из жестяной кружки. Тот лежал как колода – грузный, неподвижный. Пришлось его тащить, взваливать на грязную кушетку, забытую в холле строителями. Он провозился с Гогой и не заметил, как рассвело.
– Тошнит...
– Это хреново. Типа сотрясение мозга у тебя, видать. Вставать нельзя.
– Где... врачиха?
– Где? В Караганде! Улетела пташка! – Игореха зло сплюнул и подал толстому полотенце. – На, утрись, блин! Рожа в кровище...
Падая, Гога ушибся носом об пол и залился кровью.
– Как... улетела? Ты в подвал ходил?
Он вытирался, высмаркивал кровяные сгустки, отплевывался. В голове стоял гул, перед глазами все плыло, как на карусели.
